Заповедная тропа - Ольга Богатикова

— по триста тысяч каждому.

Я молча кивнула и положила в рот маленькую шоколадную конфету.

Следствие по делу о браконьерстве в волшебном заповеднике было проведено в рекордно короткие сроки. По крайней мере, так мне сказал один из правоохранителей. Потом начались заседания суда. Я побывала только на одном, куда меня вызвали в качестве свидетеля.

Виталик ходил на все. То, что к деятельности преступной группы Козловых-Соколова он не причастен, было доказано сразу. Тем не менее, он продолжал живо интересоваться этой темой и время от времени отпрашивался у Бессмертного, чтобы навестить Алену.

Мне отчего-то казалось, что после отъезда Царева Яровой явится ко мне, чтобы поговорить. Он же занимался своими делами, общался с сотрудниками магического отдела прокуратуры, и беседовать не торопился. Я против этого ничего не имела. Сказать мне ему было нечего, да и времени на болтовню практически не оставалось.

После работы я спешила домой, чтобы пообщаться со своим Иваном. Царев помнил, что в волшебном лесу не работают мобильные телефоны, а потому звонил мне только тогда, когда я возвращалась в поселок.

Мы разговаривали каждый день по нескольку часов — восторженно, взахлеб, так же, как в последние дни его пребывания в заповеднике.

Во время одного из этих разговоров я узнала: Ванин начальник неоднозначно отнесся к тому, что тот скрыл от него свои магические корни. Настолько неоднозначно, что намекнул — Ивану предстоит оставить свой пост и занять другой, попроще. Что это будет за должность, Ваня не знал, однако совершенно на этот счет не беспокоился.

— Пусть хоть увольняет, — сказал мне тогда Царев. — Найду себе другую работу. Без куска хлеба в любом случае не останусь.

В реестр жителей волшебного мира Ивана все-таки внесли. Приносить Клятву молчания ввиду своей устойчивости к чарам, он не стал, зато подписал кучу документов, вверявших ему обязанность хранить тайну чародеев просто так.

Несмотря на мои опасения, наша взаимная привязанность на расстоянии не только не ослабла, но и приобрела некий болезненный характер. У меня развилась серьезная зависимость от вечерних разговоров, и когда однажды один из них пришлось пропустить, я испытала такое щемящее чувство пустоты, что до самого утра не могла сомкнуть глаз.

Так прошел ноябрь. Потянулись бело-серые дни декабря. Впереди маячили новогодние праздники, и мы с Иваном планировали провести их вместе. Сегодня утром Ваня прислал мне сообщение, в котором намекнул, что имеет кое-какие мысли по поводу новогодних развлечений, и настоятельно просил позвонить ему, как только я вернусь домой.

Как нарочно, именно этот вечер выбрал Виталик Яровой, чтобы со мной поговорить.

— Василиса, я хочу попросить у тебя прощения, — некромаг оторвал взгляд от чашки и посмотрел на меня.

— За что?

— За то, что вел себя как дурак. За то, что обидел тебя и вместо того, чтобы просто извиниться и попытаться спасти нашу дружбу, три года делал вид, что она мне не нужна.

Виталик вздохнул.

— Знаешь, Вася, я всегда считал себя самым умным. А теперь понимаю, что являюсь идиотом, который не видит дальше собственного носа. Однажды я решил, что люди не представляют для меня интереса. Что за ними забавно наблюдать, однако они никогда не вызовут во мне привязанности. Я ошибался.

Он сделал глоток чая. Я же, наоборот, отставила чашку в сторону.

— Я долгое время говорил Алене неправду, — после короткой паузы продолжил некромаг. — Я никогда ее не любил и не собирался на ней жениться. С Аленой было удобно. Она всеми силами старалась мне угодить. Даже на преступление пошла из-за того, что надеялась подкупить меня богатым приданым. Эта ее безумная афера с покупкой квартиры… Я часто говорил, что хочу жить в столице. Сетовал, мол, жилье там слишком дорогое, поэтому приходится прозябать в этом лесу…

Яровой махнул рукой.

— Как глупо. Я бы не женился на ней в любом случае. Вне зависимости от того, есть у нее деньги или нет. Знаешь, поведи я себя более честно, быть может, ничего такого и не случилось бы. По крайней мере, Алена не была бы в этом замешана. Теперь же выходит, что я испортил ей жизнь.

Он откинулся на спинку стула и уставился на стену за моей спиной.

— Ты говорил об этом с Аленой? — спросила я.

— Конечно, — кивнул он. — Накануне оглашения приговора я сделал ей предложение. Сказал, что буду ждать ее возвращения из тюрьмы, вне зависимости от того, сколько лет она там проведет.

— Что она ответила?

— Отказалась, — Виталик невесело усмехнулся. — Сказала, что мы оба — дебилы, и счастья нам вдвоем не видать. Что мы измучили бы друг друга и в любом случае разошлись в разные стороны. Что у меня есть чувства к другой женщине, и она всегда будет стоять между нами.

Я подняла на него глаза. Яровой смотрел на меня грустным серьезным взглядом.

— Проблема в том, что у этой женщины ко мне никаких чувств нет, — печально сказал он. — Она влюблена в другого, причем взаимно. И я не вижу смысла мешать их счастью. Сегодня утром я написал, что желаю уволиться из заповедника по собственному желанию. После Нового года меня здесь не будет. Василиса, — он протянул через стол руку и осторожно коснулся пальцами моей ладони. — Я сам все испортил и не потрудился найти время, чтобы это исправить. Прости меня. Я знаю, прежних отношений нам уже не вернуть, однако мне невыносима мысль, что я останусь в твоих воспоминаниях грубым засранцем, который однажды тебя оскорбил.

Я перевернула ладонь и легко сжала его пальцы.

— Я не обижаюсь, Виталя. Уже давно.

Он улыбнулся. А потом мягко провел пальцем по моему запястью и убрал руку под стол.

* * *

За две недели до Нового года Бессмертный объявил, что уходит на пенсию.

— Это мое личное решение, — сказал Владислав Игоревич во время очередной планерки. — Я руководил заповедником более полувека. Пора и честь знать. После новогодних праздников у вас будет другой директор. Его кандидатура уже утверждена. Я с ним пообщался и уверен, что передаю заповедник в надежные руки. Вы с ним, кстати, знакомы. Прошу любить и жаловать — Иван Андреевич Царев.

Мне показалось, что я ослышалась. Однако в следующую секунду за спиной Бессмертного открылась незаметная дверь, и в конференц-зал вошел мой богатырь.

Мое сердце сделало кульбит. Коллеги зашумели.

Ваня нашел меня взглядом и едва заметно подмигнул.

— Иван Андреевич вступит в должность в январе, — продолжал Владислав Игоревич. — Однако ему нужно время,