Истории, нашёптанные Севером (сборник) - Коллектив авторов

Но время шло, а крупных месторождений так и не нашли, и все чаще возникали сомнения: действительно ли в этом районе есть значительные залежи руды? Скептицизм рос, прежде всего, среди инвесторов и правления компании в Стокгольме. Они хотели прекратить геологоразведочные работы уже в 1922 году. Однако генеральный директор «СГ» Оскар Фалькман выступал за продолжение работ и увеличение инвестиций со стороны владельцев. Его тогдашнее упрямство кое-что говорило о том, как он позже будет управлять компанией: исходя из обстоятельств на месте, в Булидене, а не с точки зрения владельцев в столице. В последующие десятилетия Фалькман будет вести постоянную и иногда неравную борьбу против исключительно финансового подхода владельцев и правления к развитию компании. Он ратовал за долгосрочность, продуманность и администрирование, в то время как владельцы хотели быстрых результатов и отдавали предпочтение краткосрочным инвестициям.

10 декабря 1924 года оказалось, что упорство Фалькмана окупится сполна.

Вскоре за ликованием в связи с обнаружением месторождения последовало тщательное планирование и реструктуризация компании. Компанию «СГ» преобразовали в две другие, одна из которых семь лет спустя, в 1931 году, станет акционерным обществом «Булиден Грюв». Но сначала нужно было построить сам рудник. Нанять людей. Возвести жилье. Времени было в обрез, зато в продуманности недостатка не было. Один вопрос обсуждали особенно долго: в каком именно месте основать городок?

Прежде чем принять решение, компания позаботилась о том, чтобы оставить за собой ценную землю на Птичьем болоте.

Владельцем участка, на котором находилось Птичье болото, была Маргарета Лундберг (1866–1931). Она продала семьдесят четыре гектара земли за 20 000 крон, 570 000 крон в сегодняшнем денежном выражении, и обещание, что ее дети и внуки получат работу в компании. Так и случилось. Одного из сыновей сразу же наняли на шахту, а ее внук Генри Лундберг, начав работать горняком, сделал карьеру в компании, а затем стал генеральным директором принадлежавшего компании плавильного завода недалеко от Шеллефтео и, наконец, генеральным директором «Булиден Металл».

Ее праправнук Антон Русендаль описывает Маргарету Лундберг как спокойную, скромную женщину, которая, несмотря на нищету и множество жизненных трудностей, никогда не сдавалась. Она рано овдовела, снова вышла замуж, но, когда она ждала пятого ребенка, умер и ее второй муж.

Деньги от Эмиссионного акционерного общества «СГ» пришлись кстати, как и обещание, что дети получат работу в компании. Когда месторождение золота оказалось очень крупным, многие в окружении Маргареты задавались вопросом, не слишком ли мало ей заплатили? Нет, она так не считала. Маргарета Лундберг была благодарна за электричество, дороги и то, что рядом с ее домом появился небольшой магазин.

В интервью еженедельному журналу в декабре 1928 года она говорит: «Здесь, среди пустошей, появилась возможность работать и зарабатывать, о чем раньше нельзя было и мечтать… и если теперь компания зарабатывает, то они это заслужили, потому что все это так или иначе создала компания и ее инженеры. Если бы они не приехали сюда, Бьюрлиден сегодня оставался бы тем же, что и шесть-семь лет назад — богом забытой деревушкой, как и все здесь, в норрландской глуши, а Булиден — ну, был бы просто бесполезным клочком земли, где даже лес не растет!»

* * *

В 1920-е годы Швеция была бедной страной. Из-за высокой безработицы государство в качестве экстренной помощи организовало рабочие места с низким суточным жалованьем. Многие были вынуждены согласиться на понижение заработной платы.

В 1923 году мой дед Юнас Юнссон (1897–1981) женился на моей бабушке Эдит Бергквист (1900–1992) в Медле, деревне недалеко от Шеллефтео. Дедушка работал сплавщиком, эту профессию он унаследовал от отца. В межсезонье он вел учет древесины в лесу. Бабушка вела небольшое хозяйство. В мае 1926 года у них родился второй ребенок и первый сын в семье — мой папа. Позже у дедушки с бабушкой родится еще двое детей — небольшая семья для северного Вестерботтена того времени. Много лет спустя, в 1971 году, дедушка написал текст на шести страницах формата А4 под названием «Нашим детям». Его стиль сдержан и корректен.

На этих страницах проступает серый, трудолюбивый северный Вестерботтен. Вестерботтен, где нищета постоянно подстерегает за дверью сарая и где люди зависят от погоды, войны или мира и подработки на строительстве электростанции в Финнфорсе, а затем железной дороги в Бастутрэске. Дедушка подробно описывает свой заработок. 1910 год: пять крон в день за десять часов развозки груза, 1911 год: жалованье бригадира сплавной организации шесть крон в день. Он пишет о «неудаче» в начале 1920-х годов, когда закрывались промышленные производства:

«Помню, что в 1922 году мы сплавляли в основном только оставшуюся с прошлого года древесину». Он вспоминает, что во время следующего спада в 1930 году люди толпами ходили по дорогам и просили еду. Дедушкин тон серьезен, перспектива обозрима. Он больше рассказывает о северном Вестерботтене в целом, чем о своей повседневной жизни и семье в Медле.

Когда родилась я, дедушка был уже старый. Помню, как он сидел рядом с радиоприемником в гостиной квартиры в Шеллефтео, куда они с бабушкой переехали после многих лет, проведенных в Малотрэске и Медле. Он всегда слушал радио. И насколько я помню, это всегда были новости. Дедушкин интерес к общественной жизни я вижу и на этих страницах формата А4.

Нищета 1920-х и 1930-х годов не коснулась дома детства моего отца — все благодаря небольшому хозяйству, которое держала семья: две коровы, несколько свиней и кур, а также тому, что у дедушки всегда была работа. И все же нищета всегда окружала их.

«Возвращаясь к бедности, я помню, как в детстве было обычным делом, когда зимой приходили, волоча за собой сани, люди и просили, чтобы им дали муки, с собой у них был мешок. Если у человека возникали трудности из-за болезни или другой беды, кто-нибудь из соседей всегда вызывался обойти окрестные дома и собрать немного денег».

В дедушкином рассказе ощущается благодарность. Благодарность за то, что жизнь все же была хороша и что она стала намного лучше и проще на его веку: «Когда я сейчас вижу, как мы живем и что имеем в 1970-х, то не могу не думать о стариках времен моей молодости. Большинство из них жили на так называемом выделе у детей или других родственников, от которых ежедневно зависело их пропитание и помощь в случае необходимости». Он заканчивает смиренно, приводя яркий пример: «Это немногое из того, что пережили мы или наше поколение, но мы осознаем, что поколению перед нами приходилось гораздо тяжелее. Хлеб из древесной коры, который иногда были вынуждены печь наши отцы, мы все же никогда не ели».

Как ни странно, дедушка не пишет ничего о руднике в Булидене. Он рассказывает о строительстве электростанции в Финнфорсе в 1926 году, строительстве железной дороги из Бастутрэска, о первом в этом районе молокозаводе, но ни слова о месторождении золота на Птичьем болоте. Однако, когда в 1954 году мой отец устроился на работу в компанию «Булиден», дедушка очень им гордился. А когда папу повысили до директора, он с трудом скрывал радость.

16 марта 1926 года в Булидене была добыта первая руда. То есть мой новорожденный отец лежал в доме всего в тридцати километрах от места, где теперь начиналось строительство городка, в котором будут расти его дети. Не исключено, что дедушка с бабушкой обсуждали месторождение золота за обеденным столом в Медле. Под влиянием последних событий многие жители деревни, которые были моложе дедушки, начали искать работу в районе Птичьего болота. Во временном офисе в Стрёмфорсе несколько человек принимали заявления. Одним из них был тот, кто уже сыграл важную роль в этой истории, а впоследствии сохранит верность компании «Булиден» на десятилетия вперед — Оскар Фалькман.