Танго дьявола - Эрве Жюбер

— Да, — ответила Роберта.

Ей бы очень хотелось похвастаться своей находкой перед истинным отцом.

— Ну-ка расскажи все, — потребовала Рагнетруда, испытывая любопытство.

Голуби перестали ворковать. Аватара ее отца прекратила дышать. Секундная стрелка на часах над дверью застыла.

— Убивают метчики. Они собираются в одну массу, принимают человеческий облик и убивают.

На мгновение воцарилась мертвая тишина.

— Конечно, — пробормотало существо. — Вот почему мне не удалось ухватить его суть…

— Pede poena Claudo , — процитировал оживший отец, который, как и оригинал, любил латинские выражения.

— Наказание, хромая, следует за Преступлением, — перевела Роберта.

— Эти милые крошки-метчики созданы Колледжем колдуний, — подчеркнула Рагнетруда. — Вы несете прямую ответственность за эти смерти, ты это осознаешь?

— Нет, — возмутилась Роберта. — Тут нечто другое. На уровне Переписи. На уровне Фулда.

— Ах да. Конечно. Интриган. — Часы пробили один раз. — К столу, рагу остынет.

Роберта знала, что стоит ей направить мысль вверх, как она уйдет. Но села перед своей тарелкой и с детским восхищением залюбовалась копией отца, рассказывавшего о мелких дневных событиях. Она приняла то, что окружало ее, за сон наяву. Рагнетруда видела все в ином свете. Ее посетительница не могла уйти в радужном настроении. А потому решила, что пора дать ей пострадать.

— Ты думаешь, мы умерли? — небрежно бросила она. — И нас унес Великий Потоп? — Она положила ладонь на руку мужа. — Могу уверить тебя в одном — земля нас не увидела.

Существо улыбалось. Отец молчал.

— Как и твой еж. Уже долгое время я не ощущала его коготков на своей поверхности. — Она призвала мужа в свидетели. — Помнишь, Ганса-Фридриха, ежа-телепата?

— Да, да, — отрешенно кивнул мужчина.

— Заметь, это ничего не значит. Быть может, он утонул.

Роберта знала, что Рагнетруда не лжет, поскольку их мысли на мгновение слились. Колдунья ощутила, что ее бросило вверх, и оказалась в саду майора Грубера. Занималось серое утро. Ноги у нее заледенели. Но все ее существо напевало:

— Мама и папа не вернулись на сушу. Нет, нет, нет, они не вернулись.

— Если Рагнетруда не видела ваших родителей на суше, это не означает, что они все еще живы. — Роземонд наполнил чашку Роберты до краев, как бы подчеркивая свои слова. — Чтобы обрести уверенность, вам надо найти и опросить четырех остальных существ, свидетелей рождения мира. А этого, насколько я знаю, не делал никто.

Моргенстерн с упрямством глянула на Роземонда. Пишенетт, стоявший позади профессора истории, внимательно выслушал рассказ колдуньи. Отныне он будет пересекать сады с опаской.

— Однако это обнадеживает, — согласился Роземонд.

— Сменим тему, — решила Роберта.

Воцарилась неловкая тишина.

— То, что метчики и убийца составляют одно целое, напоминает мне одну поучительную историю, — начал Пишенетт, выпучив глаза. — Действие происходило в Индии магараджей. Это случилось в Йодшпуре в благословенном 1783 году…

Роземонд и Моргенстерн рассеянно слушали его, потом забыли о его бреднях.

— Итак, метчики лежат в основе этой убийственной игры, — возмутился профессор. — Ниточка ветра оказалась верной.

— Как ниточки Переписи и таинственной зоны. Сопла позади коммунального здания… Именно они создают поверхностные ветра в Базеле в определенные дни и часы.

Пишенетт продолжал свой рассказ, обращаясь к набору пряностей майора Грубера:

— … Трое мужчин в расцвете сил, задушенные во сне таинственными руками. Руками гиганта. Руками чудовища. По Йодшпуру поползли слухи. Гигантская обезьяна сеяла в городе ужас…

Роберта пила кофе крохотными глотками.

— Хорош.

— Египетский.

— Опять? Эта Изида случайно не была одной из ваших любовниц?

Роземонд покраснел, чего с ним никогда не случалось. Он использовал джокера, которого Роберта уже бросила на стол.

— Сменим тему, — буркнул он с бегающим взглядом.

— … Были приглашены лучшие охотники на тигров. Они выгородили участок на севере города, где пряталось чудовище. Началась охота. Магараджа открыл ее, протрубив в трубу, которая, по уверениям дворцового историка, принадлежала самому Саладину…

Роберта допила кофе.

— Отправлюсь в колледж, потребую чрезвычайного совещания. До скорого. Еще сегодня.

— Мы могли бы встретиться в полдень, — предложил Роземонд. — А я пока обследую обсерваторию Барнабита.

— Вы пройдете через сад?

— У меня есть свои средства, не беспокойтесь.

Пишенетт разглагольствовал, стоя у окна и видя вместо штор дождь на Брамапутре, который исчезал в бездонной вечной ночи.

— … Наконец логово чудовища было обнаружено. Начальник полиции Иодшпура обнаружил там рукавицы, изготовленные из медвежьих лап, надел их и превратился в демона невероятной силы. Он убил трех полицейских, пытаясь скрыться от них. Его удалось скрутить. Убийца и полицейский, который был обязан арестовать его, не знали о том, что они сосуществуют. Говорят, Стивенсон навещал его в сумасшедшем доме Бентхэма, где тот доживал свою жизнь. И никто не знал, кто испустил последний вздох — человек или зверь.

Пишенетт закончил рассказ. Обернулся и с восхищением заметил, что Моргенстерн и Роземонд смотрели на него. Значит, они выслушали его до конца! Но никто не собирался ему аплодировать.

— Вы и его угостили чем-то египетским? — пошутила Роберта, не сводя взгляда с человечка.

— Нет. Но он уверяет, что обрел зрение.

— Неужели? А в интеллекте не потерял?

— Мои ученики всегда выглядят странными после вводного курса. Я считаю это схожим с глубинным опьянением.

Роберта вспомнила, что тоже плохо спала после пресловутого курса тридцатью годами ранее. А ведь она знала, что колдовство существует.

Дождь разогнал студентов с почетного двора университета. Он выглядел пустым и забытым. Никто не следил за входом в школу практических занятий, прихожую колледжа. Из учебных аудиторий в конце коридора доносились голоса. Роберта подошла к дверям и заглянула в щель.

Преподаватели школы собрались вокруг стола и, судя по шуму, уже прилично набрались. Жагреж, специалист по ацтекам, со страстью описывал иероглиф Монтесумы, увиденный им три года назад в кабинете Арчибальда Фулда на документе, который ему так и не удалось получить, несмотря на настойчивые письменные обращения. Рядом спорили о египетской ночи, во время которой Наполеон посетил пирамиду Хеопса. В одном углу говорили на норском, во втором — на халдейском.

— Что они празднуют? — прошептал Роземонд, который неслышно подошел к ней сзади.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});