Место, где земля закругляется 2 (СИ) - Темень Натан

Председатель опустился в кресло и уже спокойно добавил:

— Если парень жив, мы вручим ему повязку мастера. Если нет — в гильдии появилось свободное место. Я всё сказал.

Глава 38

Отсутствие прецедента — уже прецедент.

Станислав Ежи Лец

— Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет чёрный ящер, вспышке молнии подобный. То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и тучи слышат радость в этом смелом крике… — атональный мотив завершился бравурной нотой.

Рыжий менестрель мотнул ушами и поклонился, эффектно забросив на плечо бархатный плащ. Солдаты захлопали в ладоши. Офицер, мрачнее тучи, не отводил глаз от верхушки башни. Март, сидевший поодаль на камне, бросил певцу монету. Менестрель ловко поймал монетку и довольно оскалился.

— Сия песнь посвящается великолепному капитану, его величественной башне, полной магических чудес, и струящейся в ней живительной влаге, да переполнит она бочки наших сердец!

Офицер скривился и тоже бросил монетку. У подножия башни двое мусорщиков грузили на телегу бочонки с водой. Возница в нетерпении перебирал вожжи.

Башня напоминала сейчас диковинный вулкан — высокий, тонкий, с окутанной густым белесым дымом вершиной. Из «жерла» клубами изрыгался пар и стелился под сильным ветром белым лисьим хвостом.

Мусорщики забросили в телегу последний бочонок. Возница щёлкнул кнутом. Несколько вооружённых до зубов кавалеристов на резвых ящерах взяли телегу в кольцо. Вода в последнее время стала дороже золота и камней.

Груз покатил в сторону столицы, мусорщики вернулись в башню.

Игорь проводил взглядом драгоценный груз. Посмотрел, как паясничает менестрель, повторяя на бис песню про буревестника, перекроенную принцем-консортом на местный лад.

Сверху, с узкого перехода между башнями, было видно гавань, причалы с рыбацкими лодками у пирсов, и белые стены княжеского дворца. Где-то там, в своей спальне, ждёт своего принца молодая жена. Игорь вздохнул, отвернулся, напоследок глотнул свежего воздуха и нырнул в узкую дверцу.

Внутри башни царил сущий ад. От горячих испарений едва можно было дышать. Едкий пар забивал горло и жёг глаза. Внизу, на первом уровне башни, в огромных чанах пузырилась и кипела вода. Мечущиеся вокруг чанов мусорщики походили на чертей — такие же тёмные, худые, шустрые существа, только без хвостов.

Громко журчала вода, непрерывным потоком стекая в резервуары. Как удачно, что неведомые строители сделали по всей высоте каменного столба перемычки. То, что нужно для дистилляции. Возможно, они заботились о безопасности обитателей башни или её защитников, а может, преследовали свои, неведомые цели. Но сейчас каждый метр каменного сооружения был пущен в дело, каждая перемычка, каждый крюк в стене, ниша или ступенька.

— Дядя Кей, — Игорь жестом указал на каменную скамейку возле себя.

Жест был уже традиционный. И так же привычно «дядюшка» остался стоять рядом со скамьёй. Престарелый мусорщик знал своё место. А может, не хотел даже сидеть рядом с человеком. Кто знает.

После ада башни воздух побережья казался ароматом райских садов. Игорь прикрыл глаза. Чертовски хотелось спать. Или просто сидеть и не двигаться. Даже выносливое тело итиола не может работать без отдыха так долго. В последнее время он загонял и себя и всех вокруг. Но дело того стоило.

Бригадир мусорщиков молча ждал, пока господин отдышится и заговорит.

— Те пятеро, что я просил привести, где они?

— Господин, пятеро ждут на берегу.

— Я велел им быть здесь.

— Они боятся, господин.

— Чего?

— Смерти, господин. Закон запрещает быть больше пяти мусорщикам там, где живут люди и майити. Если это не каторжные работы в рудниках. Здесь — не рудники.

Игорь заскрежетал зубами. Чёртовы законы в этом проклятом мире!

Он выхватил из сумки на боку пачку чистых листков, открыл чернильницу (теперь она всегда была у него под рукой) и быстро настрочил приказ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Как посмеялась бы над ним теперь его учительница, Ирина Сергеевна! Сколько она ругалась на его корявый почерк! И вот — работа с заклинаниями, где одна неверная линия может стоить тебе жизни, и сами кисти и перья для письма… Любуйтесь, Ирина Сергеевна, ваш ученик — чудо-мастер каллиграфии.

Игорь мазнул чернилами по перстню-печатке, приложил к пергаменту.

— Вот, возьми. Если прижмут — покажешь. Работать будете посменно — по пятеро. Не стоит дразнить гусей.

Оставив старого мусорщика гадать, кто такие гуси, он дал отмашку бригаде. Сегодня они установят на верхушке башни новый ветряк — парный к первому. Всё готово, остались кой-какие мелочи. И, может быть, удача улыбнётся капитану Роберту.

***

Корабли шли против ветра вдоль побережья Холодных Земель. Лоцманский катер остался позади, у городка Ма-Зунне. Поседевший окончательно лоцман под руку с помощником, заплетаясь ногами, пошли в ближайшую таверну — пить. «Никогда! Никогда больше! Ляжки морской бабы через бедро!» — последнее, что услышали моряки с ближайшего судна, прежде чем два старика скрылись из виду.

Каждый ещё чувствовал за спиной рычание Морского Зверя, ледяное дыхание его пасти.

Когда, в полном безветрии, пасть стала открываться, а сильное течение подхватило корабли и понесло прямо на острые скалы, побледнел даже бывалый адмирал.

Никогда, никогда не бывало такого. Никогда над «пастью» не было так тихо, а обычный в этом месте туман не вёл себя так странно.

Тучи извивались в полном безмолвии над свинцовой водой, будто в судорогах. В их серой глубине посверкивали искры нарождающихся молний, и тут же гасли. «Если сейчас не будет ветра, нам конец» — мёртвым голосом произнёс лоцман, и его престарелый помощник даже забыл помянуть морскую деву.

Вёсла гнулись от усилий гребцов, превозмогая водный поток, барабаны били непрерывно, в ритме бешено бьющегося сердца. Борьба шла не на жизнь, а на смерть, и Зверь постепенно выигрывал эту битву.

Вот блеснул в тусклом свете и полетел за борт амулет: боцман поцеловал золотой кругляш с полированным камнем внутри — ликом морского бога — и бросил в воду. Вслед за первым полетели ещё — все, кто не был занят, швыряли в дар морю всё самое дорогое, что у них есть.

С отчаянным криком на борт выбрался молоденький юнга. Постоял, зашатался, цепляясь за ванты, и прыгнул вниз. Свинцовые волны разомкнулись и проглотили его. Адмирал не сказал ни слова, только губы его шевельнулись — не то в молитве, не то в ругательстве. Ничего нельзя было сделать больше.

Чёрные острия скал всё приближались, уже можно было разглядеть каждую выбоину на торчащих из воды зубьях. Вокруг их блестящих боков крутилась и пенилась вода.

Вдруг снова раздался крик, на этот раз с лоцманского катера. Старый помощник кричал и размахивал своим вязаным колпаком.

Тучи неожиданно стали подниматься выше, их судорожные движения упорядочились, дымные жгуты вытянулись, как струны. Теперь движение воздуха ощутили все. Ледяное дыхание Зверя вдруг дунуло в лица, всколыхнуло паруса.

Сначала едва заметный, ветер усиливался, гоня мелкую волну.

Адмирал встрепенулся и разжал закостеневшие на перильцах руки. Корабли шли вперёд, уходя всё дальше от разинутой пасти морского зверя. Кажется, вечно голодный бог смерти решил в этот раз поискать другую жертву.

Шумели волны, разбиваясь о прибрежные скалы. Впереди вставала облитая солнцем зубчатая стена Хребта дракона.

Глава 39

Лучше страшный конец, чем бесконечный страх.

Ф. Шиллер

Арбалеты лежали в ряд на верстаке. На стене, прицепленная поверх какого-то потрёпанного гобелена, болталась самодельная мишень, вся в дырках. Центр мишени превратился в размочаленное решето — Март оказался отличным стрелком.

Игорь бросил на верстак кисть и зажмурился. Рука гудела, пальцы не разгибались, глаза жгло от усталости. Адский труд — писать иероглифы мелким почерком.