Охота на Лань. История одной одержимости (СИ) - Линдт Нина

Когда Джованна встала со своего места, Марко задержал дыхание. Сейчас она выйдет из комнаты и больше не заговорит с ним. Но она обошла стол своими легкими шагами, села рядом с ним, так что ее колено чуть коснулось его бедра. Марко бросило в жар.

Сбиваясь и спотыкаясь, он рассказал о пациентах, переписке и предположениях. Также и о своем полном фиаско в лечении.

Все это время Джованна внимательно слушала его, благодарная за доверие, задавала вопросы.

Она испытала странное облегчение, что речь идет не о делах сердечных. И радость, что он поделился чем-то важным для него, выслушал ее и не смеялся над ее суждениями.

– Ты найдешь решение, – уверенно сказала она. – Я верю, что найдешь.

Когда он остался один, Марко подошел к окну и распахнул его настежь, высунувшись наполовину в душную ночь. Он рассмеялся от счастья. И покачал головой: неужели Джованна и в самом деле так сказала? Тогда он точно должен найти причину этой хвори. И искоренить ее.

Казалось, за спиной у него вырастают крылья. Как хорошо, как вольно, когда в тебя верит любимая!

В академии было шумно. Столько новостей и тем для обсуждений, что всем было не до науки. В этот вечер решили ограничиться только речью Марсилио Фичино. Здесь был и Джованни Медичи в кардинальском одеянии. Он приехал поддержать академию Кареджи, а заодно усилить позиции своего брата Пьеро среди ученых. Обсуждали среди прочего то, что семейство Альба продало все свои фабрики, и старший сын и наследник уехал из Флоренции. Судя по всему, Джакомо Альба отправился вслед за Савонаролой, который сейчас проповедовал в Болонье.

Анджело Полициано присел рядом с Джованни Пико делла Мирандола и с огорчением заметил, что друг слишком глубоко погружен в свои мысли, чтобы обратить внимание на его появление. И мысли были мрачными, судя по теням, залегшим под глазами красивого философа.

– Сегодня Марсилио обещал огласить результаты своих расчетов для твоей и моей судьбы, – тем не менее, сказал Анджело.

– Ложная наука. Астрология – это глупые попытки вычислить судьбу, написанную сверху. Тогда как именно мы творим ее своими руками. Человеческая жизнь не может зависеть от расположения небесных светил, Анджело. Мы, и только мы решаем, что будет с нами. Мы предопределяем свой путь, а не звезды.

– Но ты обещал его выслушать.

Тонкая улыбка скользнула по губам Пико.

– Я и выслушаю. Я сюда приехал только из-за него. Но я напишу то, что думаю, в своем трактате. Сегодня вечер принадлежит Фичино. Пусть развлекается. Тем более, что половина из присутствующих свято верит в предсказания гороскопа.

– Ты в последнее время очень отдалился от нас. От меня, – Анджело с беспокойством замечал все новые признаки того, что с Пико что-то не так. Философ заметно исхудал, в глазах появился странный серебристый блеск, признак одержимости. – Ты работаешь над чем-то, что поглотило все твое время?

– Работал. До недавнего времени. Сейчас я пытаюсь снова вернуться в привычную колею жизни.

Пико пригубил вина и отвернулся от Анджело. Три недели. Столько времени он провел, не показываясь на людях и практически не появляясь в своей вилле. Три недели господства, безудержной жестокости и похоти. Он до сих пор слышал крики девушки, молящей о пощаде. Но кто она такая, чтобы ее жалеть? Глупая простолюдинка, которую Козимо заманил в маленький домик, снятый им же.

Сначала Пико отругал его, поехал в домик отпустить девушку, но… она была рыжая. Белокожая. Пусть с веснушками, слишком широким носом и не такая стройная и легкая, как Джованна. Но цвет волос и страх разбудил в нем желание, а ее непохожесть на Джованну – ярость за то, что это не она… Поэтому они завязали ей глаза, прикрыв пол-лица. Единственная ее ценность – она оказалась невинной. Три недели…

Первую неделю она пыталась сопротивляться. Вторую только просила отпустить, выполняя все приказы. А третью служила ему, безропотно и покорно. Он называл ее Джованной, но все больше понимал, что она никогда не заменит Джованну настоящую. Вскоре ее покорность надоела. И стало горько от того, что он пытался заменить Джованну этой простой, грубо сложенной девкой. Неужели он никогда не освободится от этого наваждения?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Избавься от нее, – сказал он как-то, протягивая внушительный кошелек слуге, – заплати побольше и пусть катится. Только вывези подальше, чтобы не нашла этого места.

Но то ли Козимо решил иначе, то ли девушку поймали на дороге грабители. Когда Пико узнал, что найдено тело, он никак не наказал слугу, потому что втайне даже почувствовал облегчение от того, что она уже никогда не заговорит.

Однако раскаяние пришло, когда прекратился праздник плоти. И стало мерзко от самого себя. Джованни сам не понимал, почему с такой легкостью опускался и почему всякий раз было тяжело подниматься вновь. Он молился, постился, вкладывал деньги в столовые для бедняков, в университет, в бесприданниц, люди благодарили его, молились за него, но он понимал, что это все мало, все время мало… Ему нужно было хоть что-то от Джованны Альба, чтобы держаться, чтобы снова иметь вдохновение. Чтобы больше не падать в омут отвратительной даже ему самому похоти.

– А вот и Марсилио, – сказал Анджело Полициано, отвлекая Пико делла Мирандола. Джованни вздрогнул и заставил свой взгляд оторваться от созерцания свечей. Неизвестно, когда Козимо удастся добраться до порта, осквернить могилу Джованны Альба и вернуться. Пока что нужно думать только о науке, потому что все остальные мысли слишком гибельны. Его то и дело тянуло снова окунуться в порочное обладание, но без Козимо это сделать было бы сложно, и граф был рад, что отослал его.

Марсилио Фичино вошел в мантии и разложил на небольшом столе бумаги с чертежами и расчетами. Он долго рассказывал о том, как выстраиваются отношения между планетами, как производятся расчеты по дате рождения. Пико начал бороться с дремотой, которая то и дело охватывала его.

Наконец Фичино перешел к тому, за чем прибыли все присутствующие: он сделал за этот месяц несколько расчетов, весьма интересных.

– Я начну с мессера Джованни Медичи.

Немного располневший Джованни Медичи сидел в кресле отца и кивнул в знак согласия.

– Звезды сказали мне, что готовят для него блестящее будущее.

Послышались одобрительные возгласы.

Марсилио улыбнулся и поближе поднес бумагу к глазам.

– Мессер Джованни, несомненно, займет высший духовный пост в Риме.

– Как скоро? – спросил Медичи.

– В ближайшие десять-пятнадцать лет вероятность низка, но потом влияние ваших планет, Ваше Высокопреосвященство, становится настолько могущественным, что на вашем пути не будет преград.

После всеобщего ликования и поздравлений Марсилио отложил бумагу обратно на стол.

– Анджело, – произнес он, берясь за другой лист.

Анджело против воли почувствовал легкое беспокойство и приятное предвкушение.

– Твои планеты благосклонны к тебе, особенно в области преподавания. Ты любим друзьями и врагов у тебя практически нет. Так что ты доживешь до глубоких седин, и жизнь твоя будет счастливой.

Анджело, которому было уже тридцать восемь, улыбнулся. Приятно осознавать, что впереди еще есть время. Смерть Лоренцо, который был старше его всего на пять лет, вселила в Анджело смутное предчувствие своей скорой гибели. Но теперь эта тревога растаяла в душе.

Фичино зачитал предсказания еще троим своим друзьям.

– Что ж… думаю, что хватит…

– А как же мое предсказание? – спросил Пико делла Мирандола. – Кажется, уговор был между нами.

– Я сделал, но… оно слишком печалит меня, Джованни.

– Меня не испугают прогнозы, Марсилио, ведь я собираюсь опровергнуть их. Чем скорее случатся предвидимые тобой несчастья, тем проще мне будет доказать несостоятельность небесных светил в своей судьбе.

– Что ж, Пико. Звезды говорят, что твоя жизнь оборвется в ближайшие три года.