Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Билетики, молодые люди, — остановила нас по-праздничному одетая контролерша.
— Пожалуйста, — в тон ей отозвался Олег Архаров, предусмотрительно взявший билеты на всех. А Пономарев, вдруг учтиво склонившись, спросил:
— Как зовут вашего баяниста?
— Кольку-то? — билетерша улыбнулась.
Валентин тотчас извлек из кармана блокнот, что-то черкнул, вырвал листок, сложил его пополам и попросил:
— Будьте добры, передайте ему записочку.
— А как же?..
— Не беспокойтесь, мы за вас подежурим. Без билета и муха не пролетит.
Что взбрело ему в голову? Не спрашивая, я хотел было пройти в зал, но Валентин загородил мне дорогу и поднес к губам палец:
— Тсс! Притормози.
Он всех нас задержал. Олега тоже не пропустил. И зашептал, обстреливая глазами танцующих девушек:
— Гляньте, гляньте сюда! Какой бюст! Не бюст — бруствер. А вот эта, а? Хороша-а!
— Оставь, не дури! — одернул его Зубарев. Валентин словно и не слышал.
— Смотри, а парни-то, парни… Во стиляги! Не штаны — дудочки. И как они в них влезают? Без мыла, пожалуй, не натянешь. Ха-ха… Страдальцы моды.
Волосатики.
Танец меж тем закончился. Пары быстро разошлись, освободив центр зала, и нам было видно, как баянист читает поданную ему записку. Затем он посмотрел в нашу сторону, кивнул и положил пальцы на лады.
— Что ты там ему написал? — полюбопытствовал я.
— За мной шагом арш! — не отвечая, скомандовал Валентин и с победным выражением лукаво сощуренных глаз первым шагнул вперед. Следом, как почетный эскорт, двинулись мы.
И тут грянул авиационный марш.
Вон оно что! Ну, Валюха! С ним не заскучаешь.
— Летчики! — прошелестело из конца в конец. — Летчики идут!
— Небось под градусом, — послышался чей-то ревнивый мужской голос.
— Почему? — возразил другой.
— Жизнь у них такая. Вечно в обнимку с опасностью, вот и…
Мы не удостоили ревнивцев и взглядом. Ишь, выдумали! Ну что ж, смотрите! Петлицы голубые, эмблемы золотые. И канты — тоже голубые. На груди — значки: широко распростертые крылышки со скрещенными мечами на них. И плечи развернуты, и грудь — колесом. Каждый строен, подтянут, а уж поступь, поступь!.. Молодые живые боги, — как сказал мой любимый поэт Алексей Недогонов. А что? Пусть не боги, но небожители. И ни в одном глазу. Зарубите себе на носу, досужие остряки: пилоты не пьют!
«И — ша! Смирно и умри!» — как говорил тот пехотинец, который терял самообладание при крике «Воздух!». Знал: с авиацией не шутят. Нигде. Ни там, в небе, ни на земле.
— Дамский вальс! — перекрывая разноголосый шум, объявил баянист и бросил выразительный взгляд на Валентина. Чувствовалось, что и это он сделал по его указке: — Дамы приглашают кавалеров, дамы кавалеров отбивают.
Как и подобает настоящим мужчинам, мы сохраняли независимый вид. Нет, дорогие северяночки, всякие там сантименты и томные ахи-охи нам противопоказаны. Мы — ребята серьезные. Мы — парни суровые. Нервы — железо, и никаких соловьев! Наши соловьи — реактивные турбины. Запоют — весь мир запрокидывает голову и замирает в немом восторге, дивясь невиданному мужеству рыцарей воздушного океана.
А девчата уже окружили нас плотным кольцом. Мы сдаваться не торопились, но кто же устоит перед девичьей улыбкой! Первым был взят в плен Пономарев, а следом и мы пошли нарасхват. Не успеешь рассмотреть одну партнершу, как над ухом раздается хлопок нежных ладош, и ты уже перехвачен другой.
За дамским вальсом было дамское танго, потом фокстрот, потом снова вальс. В зале становилось все теснее. Я пытался защищать свою напарницу от толчков, растопыривая локти, но это почти не помогало. Рядом, то и дело натыкаясь на нас, с грацией тяжелого бомбовоза виражил Шатохин.
Неугомоннее всех был Валентин. Он вертелся как заведенный. Однако вскоре и он, шумно отдуваясь, рухнул в придвинутое к стене откидное кресло. Лицо его возбужденно пылало.
А где же Зубарев? В зале его не видать. Исчез. Или он вообще не танцевал?
Мы отправились на поиски и обнаружили его в фойе. Смущенно отводя глаза, он в гордом одиночестве топтался за дверью.
— Николаша! — кинулся к нему Валентин. — Ты что срамишь нашу летную породу?
Зубарев отмахнулся:
— Отстань. Иди скакай.
Танцевать Николай умел, однако относился к этому занятию как к чему-то несерьезному. Зачем, дескать, часами подряд дергать ногами? Тем паче сейчас, когда любопытная публика пристрастно оценивает каждый твой шаг.
Не дослушав Зубарева, Пономарев убежал и, казалось, тотчас о нем забыл. Через минуту я увидел его оживленно разговаривающим с какой-то невысокой миловидной девушкой. Из всех углов на него мрачно и ревниво косились местные сердцееды, а он стоял перед ней и улыбался, блестя глазами, звездочками, эмблемами и значками. И она улыбалась ему, никого больше не замечая вокруг, и согласно кивала головой.
Вдруг, точно почувствовав мой взгляд, девушка посмотрела в нашу сторону и, коротко кивнув Валентину, направилась к нам. Я почему-то подумал, что она идет ко мне и о чем-то сейчас спросит. Наверно, следовало отвернуться, а я, наоборот, воззрился на нее в упор.
Она, однако, нисколько не смутилась. Даже улыбнулась, словно давно знакомому. У нее было приятное, свеженькое личико с чуть вздернутым носиком и припухлой верхней губкой, что придавало ей задиристый вид.
— По письменной заявке, — донесся из зала голос баяниста, — повторяется дамский танец!
А девушка вся словно засветилась.
— Какой красивый летчик! — воскликнула она, глядя на Николая: — Разрешите вас пригласить…
Зубарев совсем по-мальчишески замигал и, честное слово, даже попятился.
— Но я же прошу! — она капризно топнула ножкой.
Рассмеявшись, я подтолкнул Николая сзади, и рука его тотчас оказалась в руке бойкой незнакомки.
— Меня зовут Аллой, — щебетала она. — А вас?
Теперь-то я сообразил, о чем разговаривал с ней Валентин. Он подослал ее к Николаю, это точно! И сам уже спешил к нам, на ходу скорчив удивленную мину:
— Аллочка, с кем вы связываетесь! Это же отъявленный хулиган.
— Ой! — вроде бы испугалась она, но руки Николая не выпустила.
— Да, да, — смеялся Пономарев. — Самый настоящий хулиган. — И, сделав паузу, добавил: — Воздушный хулиган!
— Ой! — игриво встрепенулась Аллочка: — Люблю! Люблю таких хулиганов. Обожаю.
И не успел Зубарев опомниться, как был вовлечен в круг. Поначалу он чувствовал себя скованно, кружась, натыкался на соседние пары, извинялся и, когда умолкла музыка, опять ретировался к двери. Но — вот уж, поистине, непостижима женская душа — застенчивость Николая почему-то очень понравилась, и не только Алле, но и ее подругам. Теперь они приглашали Николу наперебой.
— Держи хвост веером! — незаметно толкнув приятеля в бок, шепнул Валентин. — На то и даны селезню сизые перья…
К концу вечера наш робкий кавалер мало-мальски освоился и повеселел. Уходя из клуба, он даже приотстал от нас: задержался в раздевалке, вежливо помогая Аллочке надеть пальто.
— Ну, что я говорил? — подмигнул нам Пономарев. — Все, клюнул. Помяните мое слово, в другой раз первым сюда помчится.
И в самом деле, Николай стал ездить с нами в поселок без лишних уговоров. На всех вечерах он танцевал неизменно лишь с Аллой и держал ее так бережно, точно она была стеклянной.
Однажды она появилась с большим опозданием. Зубарев обрадовался, сразу же поспешил к ней навстречу. Но девушка была в плохом настроении и что-то такое ему сказала, что он вдруг сник, засобирался домой. Мы еле уговорили его подождать нас. Он подождал, но уже в следующую субботу ехать в поселковый клуб отказался. Ему, видите ли, надоело добираться туда на попутных машинах. Иной раз, дескать, более часа на дороге голосуешь, но водители будто не видят.
Что ж, не хочет человек, и не надо. А мы стали бывать в гостях у девушек каждый выходной. Пономарев, случалось, ухитрялся навещать свою зазнобу и среди недели. Этого рыцаря не останавливали ни мороз, ни метель. Облачится в меховое летное обмундирование, натянет унты — и пошел. А к утру — дома.
А у какой девушки не дрогнет сердце, если вот так, внезапно, нагрянет к ней тот, о ком она вздыхает! Да еще весь с ног до головы в снегу, в инее…
Однажды Валентин едва успел к утреннему построению. Майор Филатов потребовал объяснений: где был, почему одет не по форме, почему не завтракал? Заметил-таки командир, что Пономарев не приходил в столовую.
Пономарев отпираться и не думал. Доложил все, как было. Нелегка, мол, холостяцкая доля в Крымде!
Слушая его, Иван Петрович хмурился. Мы волновались: отныне конец нашим романтическим вылазкам. Шутка ли — покидать гарнизон на ночь. Да еще в непогодь!
А ходить с нами начали уже и многие другие офицеры — штурманы и техники. Теперь, конечно, наши прогулки могут и прикрыть.
- Крылатый штрафбат. Пылающие небеса (сборник) - Георгий Савицкий - О войне
- Крылатый штрафбат. Пылающие небеса : сборник - Георгий Савицкий - О войне
- Скаутский галстук - Олег Верещагин - О войне
- Крылом к крылу - Сергей Андреев - О войне
- Нас ждет Севастополь - Георгий Соколов - О войне
- Волчья стая - Александр Маркьянов - О войне
- Неповторимое. Книга 4 - Валентин Варенников - О войне
- Неповторимое. Книга 2 - Валентин Варенников - О войне
- Летчицы. Люди в погонах - Николай Потапов - О войне
- Неповторимое. Книга 7 - Валентин Варенников - О войне