Роковое завещание - Людмила Мартова

показывали без десяти три.

Снились ему почему-то золотые монеты. Кто-то невидимый, по рукам было лишь видно, что это мужчина, складывал их в столбик, мерно считая вслух: один рубль, два рубля, три рубля, золотник, алтын, пять рублей, империал… Золото блестело, слепя глаза. Внутри сна Гордееву все время хотелось зажмуриться, но отчего-то не удавалось. Глаза резало, слезы текли по щекам, оставляя соленые борозды. Гордеев пытался протереть глаза руками, но это не получалось тоже. Руки были чужими, тяжелыми, непослушными. Гордеев не мог ими пошевелить, как ни старался.

Столбик монет на столе становился все выше, золотой блеск все ярче, монотонный голос, ведущий счет, делался невыносимым. Гордеев в последний раз попытался зажмуриться и проснулся. Зимнее солнце било ему в глаза сквозь тюль на незашторенных окнах. Е-мое, это ж сколько времени-то? Часы показывали без двадцати десять. До приезда Феоктистыча оставалось всего двадцать минут. Надо же, как он разоспался-то.

Гордеев кубарем скатился с кровати, прикидывая, что лучше успеть: душ или кофе. Врожденная чистоплотность победила. В конце концов, кофе можно выпить и с гостем.

– Мама, ты почему меня не разбудила? – проорал он с лестницы вниз, по звукам догадываясь, что она на кухне.

Там лилась вода и рычала кофемашина.

– Так тебе же на работу не надо, – в лестничном проеме появилась мать в длинной юбке и водолазке. Она терпеть не могла неряшливости и дома всегда одевалась строго и элегантно.

– Ко мне сейчас человек придет!

– Тогда завтрак накрою на двоих.

Александр успел принять душ, расчесать мокрые волосы и даже побриться. Натянув джинсы прямо на голое, еще влажное тело, он сунул ноги в тапки, вытащил из стопки в шкафу чистую футболку, влез в нее, спустился вниз ровно в тот момент, когда к закрытым воротам, рыча на нечищеном снегу, подъехал рюминский джип. На экране установленной системы видеонаблюдения его было хорошо видно.

– А вот и мой гость, – сказал Гордеев, нажимая кнопку, отпирающую ворота.

– Прекрасно. Встречай его и садитесь за стол.

Впрочем, от завтрака и даже от чая Рюмин наотрез отказался.

– Я к тебе не чаи приехал распивать, Петрович, – заявил он с некоторым раздражением, оглядывая при этом просторную прихожую и видневшуюся из нее лестницу на второй этаж. – Разговор у нас деловой, вот давай его в соответствующей обстановке и проведем. И без лишних ушей. Уж прости, что я так о твоей матери. Мать – святое, сам понимаю, но в нашем деле посторонние есть посторонние. Кабинет у тебя имеется?

– У меня нет. От деда остался, – сквозь зубы процедил Гордеев.

Все-таки не зря Феоктистыч всегда был ему несимпатичен. Именно из-за этого врожденного хамства, которое невозможно вытравить никакой средой, он и не пытался никогда сблизиться с начальником службы безопасности. Он, конечно, и сам не из графьев, дед был председателем колхоза, но подобную внутреннюю грубость Гордеев в людях не терпел.

– Ну да. Ты у нас все больше по стройплощадкам бегаешь. Тебе кабинет без надобности, – ухмыльнулся Рюмин. – От деда так от деда. Веди, давай.

Кабинет, в котором все эти годы все оставалось так, как было при Гордееве-старшем, располагался на первом этаже. Даже ремонт они с мамой в этой комнате не делали. Стены здесь все еще оклеены когда-то очень модными и дорогими обоями под шелкографию. Стена напротив окна была под потолок заставлена книжными шкафами со стеклянными дверцами.

В одном из оконных проемов стояла большая дубовая горка. Когда-то она «жила» в столовой вместе с резным буфетом, так приглянувшимся Ренате. Делая ремонт, Гордеевы приняли решение осовременить пространство, выбросив из него слишком тяжелую и старую мебель. Избавиться от антикварной горки не поднялась рука, поэтому ей определили новое место жительства, отправив в кабинет.

У другого окна стоял письменный стол, тоже старинный, с зеленым сукном, на котором располагалась антикварная лампа под зеленым же абажуром, в тяжелой, толстого стекла пепельнице лежали ключи от запертых ящиков, а рядом красовался большой, двадцатидвухдюймовый моноблок.

Конечно, у деда никакого компьютера и в помине не было. Оставив кабинет своего рода музеем, Гордеевы не пользовались им как помещением, но вот компьютер все-таки установили, выведя на него всю систему безопасности. На экране, как на ладони, транслировались изображения со всех камер, установленных на воротах, нескольких точках забора, позволяющих «простреливать» пространство с разных ракурсов, крыльце, крыше, в коридоре, кухне, гостиной и подвале.

На втором этаже камера была только в коридоре, в спальнях и гостевых комнатах устанавливать их Гордеев считал неэтичным. Ему бы и самому было неуютно ходить голым по комнате, зная, что изображение куда-то передается. Точнее, не куда-то, а сюда, в кабинет, но кто знает, при каких обстоятельствах и кто может его увидеть.

– Грамотно, – Рюмин кивнул в сторону экрана. – Как профессионал говорю, сделано на совесть. И по уму.

– Спасибо. Я хороших спецов нанимал. Не жмотничал. Ладно, Феоктистыч, перейдем к делу.

Они расселись в глубоких удобных кожаных креслах, и Александр изложил все свои выкладки, которые четко сформулировал ночью. Рюмин молчал.

– Не убедительно? – спросил Александр.

Начальник службы безопасности «Турмалина» досадливо крякнул.

– Петрович, а ты сам на моем месте себе бы верил?

– Не знаю, – честно признал Гордеев. – Но если все-таки допустить, что я ни при чем?

– А я это, между прочим, допускаю. Иначе меня бы здесь не было. Ты думаешь, я не знаю, чем рисковал, когда ехал сюда? Если я не ошибаюсь, шеф неподалеку живет. И как я буду выглядеть, если он меня тут застукает?

– На труса ты не похож, – усмехнулся Александр.

– А я и не трус. Иначе бы не приехал. Ладно. Я не меньше твоего хочу правду узнать. Мысль, что в «Турмалине» «крот», мне покоя не дает. Ты это или кто другой, а по всему выходит, что по-любому я прошляпил. Мне и разгребать. Ладно. Возможность удаленного вмешательства я посмотрю. Следы должны остаться, а раз так, наши спецы их найдут. Списки конкурентов ты сам составь. А я свои сделаю. Потом сравним. Так пользы больше будет.

– Что с поквартирным обходом дома, где жила Рената?

– Кто? – не понял Рюмин.

– Любовница моего деда. Та, которую убили. Регистраторы посмотреть надо.

– Ты уверен, что надо? Полиция наверняка тоже догадалась, что убийца мог попасть на камеры, и подобный обход уже произвела. По второму кругу пойдем.

– Полиция наверняка смотрела записи только за день убийства, – не согласился Гордеев. – А преступник – человек умный и предусмотрительный. Он про регистраторы в машинах наверняка подумал и постарался на них не попасть. Вот только у Ренаты в гостях он наверняка бывал и раньше,