Тайны гор, которых не было на карте... - Анастасия Вихарева

— Так обманка же! — возмутилась она, с интересом рассматривая лампу. Не похоже, чтобы в ней кто-то бы уместился. — И чего они тут, бледные и худые, сами свои сокровища не подберут?!

— Так для них сокровища не настоящие же! — развеял Дьявол ее сомнения, разведя руками в недоумении, что догадка не пришла к ней самой. — План другой!

— Слышала я, болезнь такая есть, которая целый город может скосить — не заразиться бы! — засомневалась она, нахмурившись. — Мне своего железа хватает… И вообще, у меня такое ощущение, что это ловушка. Я прямо слышу, как в ухо кричит кто-то: спасите, помогите, потрите…

Борзеевич оглянулся на Маньку, бледнея.

— Я тоже слышу, — прислушиваясь, проговорил он, отступив от кучи сокровищ, которую только что ковырял рогатиной, как бомж, выискивая среди колец, сережек, браслетов, всяких цепочек и диадем горшки и шкатулки с изображениями богов, людей и животных.

— А что же они тогда лампу к этой страшной статуе приладили? — задалась она вопросом, содрогнувшись. — Хоть кто откажется! Нет уж, я пока не разобралась, никому помогать не стану. Надо порыться в источниках… С дуру поможем, а нам кто потом поможет? Пошли, Борзеевич!

Она закинула мешок и собралась уходить, но тут Дьявол стал откровеннее.

— Это вампиры потрудились, — сказал он, сочувствуя стороне пострадавшей, — Выпитая кровь и мумификация от проникшей в тело слюны. Давно это было… — он задумался о прошлом. — Ой как давно! Вампиры-то поначалу не искали вожделения, пили всех без разбору и до последней капли. Нападали ночью и уничтожали всех жителей. А потом поняли: выпитый человек становится ямой. Зачем нападать из-за угла, когда можно прекрасно сосуществовать с человеком, имея пищу на каждый день, если немного отвратить человека от мыслей о самом себе. Без маски вампир выглядит ой как некрасиво: ребрышки бы их на свету пересчитала — просвечивают, красные глазоньки выдают, что спят неурочно, зубики… зубики открывают подвид саблезубых… И стали думать, как обойти людей, которые искали вампиров по всему свету.

— Получается, теперь они хуже вампиров, которые из меня кровь пьют?! — ужаснулась Манька. — Получается, мы среди вампиров? — она кивнула на труп, который лежал неподалеку и пытался ползти в их сторону. — Они же покусанные!

— Ну, не совсем, — ответил Дьявол. — Вампиры по всему свету искали села и города, в которых давненько не видели вампиров. Не имея примера перед глазами, люди гнали людей, способных найти вампира и вырвать ему клыки, уверенные в том, что брат, или мать, или другой родственник таковым быть не может. Они ж с малолетства друг друга знали — и не отдавали. И ни живой воды у них, ни осиновых кольев не припасено, землю давно не считают благим даром, рассматривая в качестве орудия производства. И как только вампиры находили такой город, они нападали на него, забирая сокровища и ценные вещи. Но от укуса человек не сразу умирает, поэтому, когда после нападения свершался магический ритуал, чтобы скрыть следы нападения, жители уходили в безвременье не живые, но и не мертвые. И вроде бы стоит город на том же месте, а видят его в другом. Наверное, одни руины от него остались, но все еще жив. Я долго смотрел, как проклинают жители города вампиров, умоляя вернуть их на день вперед и помнить. Я дал им такую возможность, положив в городе лампу, которая может исполнить три желания.

— И что? — заинтересовалась Манька.

— Ничего, — ответил Дьявол. — Спроси у этой статуи, что было дальше.

— Так она мне и расскажет! — не поверила Манька, скептически усмехнувшись. — Похоже, милосердие не привело к добру. Всегда так: не делай добра, не получишь зла. Иначе не валялась бы посреди площади в неприглядном виде.

Манька с жалостью посмотрела на статую, от которой отшатнулся Борзеевич, рысцой покидая площадь с сокровищами. Стена, которой был обнесен город, сужалась. Противоположные ворота возвышались впереди, еще заслоненные домами на поворотившей к ним улице, но арочный вход, украшенный колоколом, был виден издалека. Наверное, чтобы когда ворота ломали, колокол будил весь город. Получалось, что жители впустили вампиров сами.

А за колоколом брезжил закат.

Так и должно было быть — день на вершине пятой горы заканчивался.

Дьявол улыбнулся и зашагал в сторону противоположных ворот, которые вели из города. Манька все еще стояла, то прислушиваясь к голосам людей из прошлого, то взирая на молчаливую статую, которая поведать уже ничего не могла, то сокрушаясь, что столько добра пропадает.

Через несколько шагов Дьявол обернулся и спросил то ли сердито, то ли ехидно — как-то средне спросил:

— Мы идем, или будешь тереть лампу? Может, желание есть?

— Есть, — грустно призналась Манька, догоняя его, — домой вернуться! К избам! — она потупила глаза, поковыряв носком землю, недовольно размышляя: — Лишняя тяжесть мне ни к чему, обойдусь как-нибудь. Вампиры мне спасибо не скажут, что я оставляю лампу здесь, но три моих желания закончатся, а потом наступят три их желания. Правильно Борзеевич сказал, первым своим желанием, они окружат меня заботой… Но мы ведь прорвемся? Мы вернемся? Вот сейчас город закончится, и я увижу, как внизу горят огни, и вьются дороги между селами и городами… И дворец… Нет, пожалуй, во дворец еще рано, железо — будь оно неладно! — Она уже догнала Дьявола, который взял у нее котомку, которую она еле тащила от усталости. Отдохнуть в проклятом городе они не рискнули, шли уже часа три, не останавливаясь. — Покойники не покойники, умереть бы ты дал им! — попросила она. — Пусть бы не страдали. Ведь больше покойники!

Дьявол недовольно повел бровью, воззрившись на нее с осуждением.

— Именно об этом я как раз таки воплей не слышу! Они молятся о возвращении, а не о смерти… — и проворчал недовольно: — Во все времена человек знал, что он, без сомнения, может стать бессмертной территориальной автономией. Только одно неприятное условие забыл — бессмертие не дается за красоту богатого воображения.

Наконец, все трое покинули город. Последние метры до ворот Манька бежала вприпрыжку, воспользовавшись тем, что Дьявол тащит ее ношу.

И только они вышли за ворота, город вдруг начал рушиться на глазах!

Манька и Борзеевич едва успели отбежать.

Но стены не падали на землю — они с грохотом рушились и внезапно таяли, будто само время летело перед ними. Город то был объят снегом, то лили дожди и сверкали молнии, то светил на него день, то ночь, падали крыши, камни, крошились опоры и крепостные стены. Благоговейно, с великим трепетом и открытыми ртами взирали они на кончину города, бывшим когда-то великим. Уходили в прошлое богатые дома с резными колонами, и усадьбы, сыпался кирпич и глазурь с плиточных украшений, и обваливались вымощенные дороги, и даже камни не выдерживали, трескались и смешивались с грязью. Немного прошло времени, когда от города не осталось ничего — он ушел в Небытие. Только вечернее, закатившееся за шестую вершину солнце посылало ему прощальный запоздалый луч, освещая застывших в изумлении Маньку и Борзеевича.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});