Упал, отдался! - Тата Кит

– Например?

– Например, про барбариски. Почему именно они?

– Барбариски? – протянул Ренат, задумавшись. Резко дернул руку вверх и взлохматил волосы на затылке. – Просто нравятся. У кого-то прикол – курить, у кого-то – семечки, а у меня – барбариски.

– Но ты пришёл именно к барбарискам. Почему?

– Мне было лет девять, когда батин водитель после школы угостил меня барбариской. Батя увидел её у меня в руке, забрал и закинул в вазу с другими конфетами. Сказал, что этой херней только зубы ломать. Ну, я и забыл о ней. А потом зажравшийся сладостями пацан перебирал шоколадные конфеты, чтобы найти самую вкусную из дорогих, и наткнулся на эта барбариску. И всё, втянулся.

– И не надоедает? – открыла мороженое, но ложки никакой не обнаружила. – Хм.

– Не надоедает. У разных барбарисок разный вкус и они не приторные. Ложку ищешь? Я не подумал о ней.

– Да, ладно, – махнула я рукой и провела кончиком пальца по поверхности мороженого. – Как говорит мой сын, есть как поросёнок даже вкуснее, – отправила палец со сладостью в рот и с блаженством облизала. – Мм!

– Лежать! – скомандовал Ренат и прижал ладонь к своей ширинке. – Он у тебя, конечно… – многозначительно закивал Ренат.

– Кто? – посмотрела на него, слизывая с пальца новую порцию мороженого.

– Сын твой.

– Как-то ты резко перескочил со своего члена на моего сына.

– Мне нужно отвлечься, иначе может произойти кровавое месиво.

– Кровавое месиво? В смысле?

– Вот спущу с тебя джинсы и узнаешь.

– Ничего не получится, – продолжала я поедать мороженое. – Заветное местечко занято.

– Это чем же?

– Догадайся, – посмотрела на парня.

– Окей, гугл, – взял с панели телефон, пробежался по яркому экрану пальцами и завис, что-то читая. – А, понял.

– Ну и славненько, – довольная откинулась на спинку кресла и, смакуя мороженое, осмотрелась вокруг.

Темно, людей на улице почти нет. возможно, в кинотеатре сейчас идет особый вечерний сеанс кино.

– А если за веревочку дернуть, он как парашют раскроется? – спросил Ренат, кажется, без шуток.

С трудом сдержала смех.

– Нет. Просто женщина катапультируется, если ты дернешь за веревочку тампона, который в ней.

– Наверное, воздержусь, – вернул он телефон на панель.

– Наверное, да, – кивнула я, улыбнувшись. – Ну, так, и?

– Что? – повернулся ко мне парень.

– Что ты хочешь еще обо мне узнать? Ты же за этим приехал.

– Ты же ничего не рассказываешь. Хотя я тебе про барбариски всё рассказал.

– Потому что барбариски – это не глубоко личное, а то, о чем ты спрашиваешь, касательно моего сына и его отца – это уже то, что не каждый обсуждает даже со своими родителями. И для отношений, основа которых секс, как у нас, так глубоко копаться в личном ни к чему.

– И что ты предлагаешь? – черты его лица стали жестче. Он словно старше стал за одну секунду. – Встречаться как в немом кино – потрахались и разошлись?

– Я предлагаю не осложнять. Только и всего. Нам необязательно знать подноготную друг друга, чтобы хорошо потрахаться.

– Ну, обо мне-то ты явно знаешь куда больше, чем я о тебе. За то время, что вела дело моего бати, ты, наверняка узнала обо мне многое.

– Вообще-то, ничего. Ты почти не числишься ни в каких бумагах. Зато в них часто мелькает некий Вяземский А.

– Альбертик, – усмехнулся Ренат невесело и начал нервно теребить руль. – Батин любимчик и мой двоюродный брат.

– В общем, – намерено не стала развивать тему его родственников. – Мы на равных: ты знаешь необходимый минимум о моей семье, я – о твоей. Углубляться ни к чему. Единственное, что я могу просить от тебя, – честность. И гарантирую её тебе.

– В смысле?

– В том смысле, что если кто-то из нас встретит человека, с которым в планах будет не только секс, то нужно об этом честно сказать и закончить наши с тобой отношения, чтобы не травмировать того, с кем в планах не только секс.

– Сейчас такое ощущение, что я во время заключения нашего договора проебал пару строк мелким шрифтом, – качнул Ренат головой. – И что, у тебя уже кто-то появился?

– Нет. Пока нет. Но вполне может появиться. Как и у тебя. Например, с тобой я не планировала вообще никаких отношений и уж тем более сношений, но имеем то, что имеем. Так что возможность появления еще кого-то в моей или твоей жизни не исключена.

– Так есть или нет? – явно нервничал парень. – Много букв, Вика! Я ничего не понял. Займи лучше рот пальцем.

– Засранец! – мазнула по мороженому и ткнула пальцев со сладостью в губы Рената, который вяло отбивался от меня. – Сейчас я тебе займу!

– Не так я себе представлял этот вечер, – смеялся Ренат, обхватив мои запястья. – Я должен был сунуть, а не мне.

– Тогда соси, пока по руке не потекло, – указала я взглядом на мороженое, уже начинающее стекать по кончику пальца.

Недолго думая, Ренат притянул палец с холодной сладостью к своему лицу, обхватил его губами и собрал всё до последней капли.

Внизу живота затянулся горячий тугой узел, пока его язык скользил по пальцу. В темных глазах напротив вспыхнуло знакомое порочное пламя, за которым той ночью следовал оргазм за оргазмом.

– Убери ведерко на заднее сиденье, – скомандовал Ренат сипло и высвободил одну мою руку.

Послушно убрала мороженое назад и шумно втянула носом воздух, когда Ренат, снова удерживая меня за запястье обеих рук, резко перетянул меня на свои колени.

– Что ты задумал? – шепнула я.

– Поесть мороженое, – выдохнул он в мои губы, а затем поцеловал тягуче нежно и трепетно.

Сиденье отъехало вместе с нами назад, спинка немного наклонилась.

– Ты же помнишь про катапульту? – спросила я, потеревшись о его щеку носом.

– Конечно помню. Мне же жалко потолок тачки, – усмехнулся Ренат. Потянулся к пачке с фисташками и открыл её. Вложил очищенную фисташку между своими губами.

– Серьёзно? – прихватила я мороженое с заднего сиденья, намеренно, уткнув