08.2.Кальтер: Свинцовый закат - Роман Глушков

В последние годы уровень реки повысился, и сегодня ее волны перехлестывали через край причала, прежде заметно возвышавшегося над заводью. Чувствуя, что мои ноги вот-вот подкосятся, я доплелся до кромки воды и уселся на поваленный набок ржавый автомат для продажи газировки – тот самый знаменитый советский «сейф» с лампочками, клиенты которого – ныне в такое почти не верится! – должны были самостоятельно ополаскивать за собой многоразовый граненый стакан… Пока я спускался на пристань, моя дрожь не унялась, а наоборот, лишь усилилась. Это был уже не безобидный мандраж, а натуральный шоковый озноб, требующий медикаментозного лечения. Или, на худой конец, хорошего глотка чего-нибудь горячительного. В ранце у меня болталась фляжка с коньяком, но достать ее в данный момент я был не в состоянии. Так и сидел, трясясь, как эпилептик, и тупо пялясь на стискиваемые в кулаках гранаты.

Кальтер явился на причал через минуту и сразу же приступил к разминированию взрывоопасного танцора, благо отыскать на не заросшем травой бетоне выброшенные мной кольца оказалось несложно. Захватив своей механической пятерней мой кулак и крепко сжав его, майор убил сразу двух зайцев: зафиксировал ходящую ходуном руку пациента и обезопасил нас от случайного выпадения гранаты из моих сведенных судорогой пальцев. Затем, сунув ручку фонарика себе в зубы, Тимофеич здоровой и абсолютно не дрожащей рукой аккуратно вставил шпильку кольца в нужный паз взрывателя и разогнул на ней усики, дабы не выскочила. После чего столь же хладнокровно проделал аналогичные манипуляции со второй гранатой.

– Теперь можешь их отпустить, – подытожил Кальтер, оставляя меня в покое.

– Н-не могу, – признался я, продолжая вертеть перед собой намертво застрявшие в одеревенелых пальцах, отныне безопасные «маракасы».

– Понятно, – кивнул компаньон и, вынув свой аптечный пенал, достал оттуда миниатюрный инъектор. После чего зарядил в него нужную ампулу, отрегулировал дозатор, закатал на моем комбинезоне оба рукава и по очереди впрыснул мне в каждое предплечье какой-то препарат. Весьма эффективный, как оказалось. Через полминуты я ощутил покалывание в пальцах, а потом из них как будто разом и вынули все те десять стальных сердечников, которые мешали им разогнуться. Ладони налились теплом, опять став гибкими и послушными. Разобравшись наконец с гранатами, я рассовал их обратно по карманам, достал из ранца фляжку-«четвертинку», в один присест осушил ее до дна и, скривив кислую мину, передернул плечами. Проглоченные залпом двести грамм ароматного коньяка пились столь же противно, как обычная водка.

Упаковывавший аптечку Кальтер покосился на меня, но промолчал, хотя поначалу явно собирался что-то сказать. Правильно, Тимофеич, лучше сиди и помалкивай! Инцидент со Скульптором вновь заставил проявиться двуличную натуру компаньона. С одной стороны, его отношение ко мне отличалось невиданным цинизмом. Я был и оставался для Куприянова лишь инструментом для достижения его безумной цели, чего он, в общем-то, и не скрывал. Инструментом, который, исполнив свое предназначение, мог быть выброшен или даже уничтожен. Путешествовать по Зоне со столь откровенными циниками мне еще не доводилось, и это меня сильно напрягало. Но с другой стороны, этот человек за минувшие сутки с половиной столько раз спасал мне жизнь, что затаивать на него злобу было попросту грешно. Да и общался он со мной без того высокомерия, какое обычно такая молодежь, как я, ждет от матерого вояки, когда работает с ним в одной упряжке. Хотя кто-кто, а ветеран военной разведки Константин Куприянов мог бы называть меня «сынком» и периодически осаживать, дабы я не зарывался. Однако не называл и не осаживал, чем, откровенно говоря, весьма мне льстил.

Знаете, кем, а вернее, чем ощущал я себя в нашем с Кальтером сталкерском альянсе? Ректоскопом! Медицинским зондом, который проктолог раз от разу засовывает в задницы пациентам, но которым при этом дорожит и за которым тщательно ухаживает. Крайне противоречивое чувство, доложу я вам. Особенно когда пытаешься заняться на досуге самооценкой и выстроить планы на будущее.

Тем временем тьма над Припятью сгустилась окончательно. Если бы не проникающий в разрывы туч свет ярких осенних звезд, – луна по причине новолуния в эти дни на небосклоне отсутствовала, – мы сейчас были бы окружены и вовсе кромешным мраком. У майора, правда, имелся при себе прибор ночного видения, но мало кто из сталкеров полагался в Зоне на подобную высокочувствительную электронику. Слишком непредсказуемо вела она себя среди всевозможных энергетических аномалий и невидимых в инфракрасном спектре холоднокровных мутантов.

– Ну как, полегчало? – участливо осведомился Тимофеич, выждав, когда коньяк горячей расслабляющей волной растечется у меня по жилам.

– Я только что вернулся с того света, где играл в футбол с самим Дьяволом, – буркнул я, вытягивая перед собой ладонь и проверяя, унялась ли дрожь. Рука заметно подрагивала, но уже не так, как пять минут назад, когда у меня в крови еще не циркулировало двести грамм коньяка. – И у тебя хватает совести спрашивать, оклемался ли я после такой жути, пропустив стаканчик? Да тут бутылкой вряд ли отделаешься!

– Ты неплохо продержался в этом матче, – похвалил меня Кальтер, но явно не от души, а всего лишь в психотерапевтических целях. – И все сделал совершенно правильно. Поэтому, как видишь, остался жив. Молодец, что не забыл, о чем мы недавно толковали. Будь я на твоем месте, поступил бы точно так же.

– Будь я на твоем месте, уж наверняка подал бы напарнику сигнал, что жив и иду ему на помощь, – с укоризной покачал я головой. – Что, трудно было кнопку на ПДА нажать? Трижды тебе сигналил, и все без толку!

– Всегда отключаю связь, когда поблизости враги, – пояснил майор. – Но я отправил тебе ответный сигнал сразу, как только опасность миновала. Правда, тебе в тот момент было уже не до чтения электронной почты. Я тоже догадался, что ты влип в неприятности, и прибежал на помощь так быстро, как смог.

– Но вмешался лишь тогда, когда убедился, что меня можно спасти одним метким выстрелом, да?

– Совершенно верно, – согласился компаньон. – А что в этом удивительного? Зачем мне выдавать свое присутствие и идти на неоправданный риск, если у тебя нет ни единого шанса на спасение?

– Хорошая у тебя философия, старик. Простая и точная, будто калькулятор, – тяжко вздохнул я, чувствуя, как коньяк добирается до головы и начинает смешивать из мыслей винегрет. – Хотя чему я удивляюсь? Ты ведь еще год назад в Диких Землях доходчиво обрисовал мне свою жизненную позицию… Ладно, не слушай – просто когда я пьян, постоянно брюзжу и сетую на несправедливость жизни. Лучше расскажи, почему тебя не оказалось вовремя на месте встречи. Кажется, ты заикнулся, что наткнулся на врагов. Опять, что ли, пересекся с Черепом?

– Давай сначала уйдем отсюда, – предложил Кальтер. – Я пока по городу за тобой гнался, успел немного осмотреться и увидел неподалеку от пристани маленький кинотеатр. Пространство вокруг него сплошь вытоптано и хорошо простреливается, поэтому если повезет, там и остановимся до завтрашнего вечера. А как доберемся до места, так сразу и обсудим все текущие вопросы, идет?..

Заводь в звездном свете была просто великолепна. Рваные облака то прятали, то вновь открывали нам россыпь звезд, мерцающих на мутной глади воды сонмом размытых огоньков. Кривой черной стеной возвышался прибрежный лес. Выступающие над ним квадратные крыши городских многоэтажек контрастировали своими четкими геометрическими формами с этой природной неряшливостью, придавая ей еще большую абстрактность. В который раз за последний год я глядел на ночную Припять, но такой безмятежной мне ее видеть еще не приходилось.

Хотя спокойствие это было чересчур обманчивым. Багровое, но совершенно холодное, словно северное сияние, зарево продолжало полыхать над Дворцом культуры «Энергетик», заслоненным сейчас от нас гостиницей «Полесье» и зданием горисполкома. Также где-то в городе засела потрепанная, но вряд ли сломленная банда Черепа. Раскольники наверняка неусыпно наблюдали за округой и быстро обнаружили бы нас, попробуй мы прокрасться мимо их укрытия. Судя по решительности Кальтера, он был уверен, что в кинотеатре «Прометей», куда майор меня вел, мы с «Буяном» точно не столкнемся. Хотелось бы на это надеяться. Вояка из меня после стычки со Скульптором и выпитого затем для снятия стресса коньяка был отнюдь не образцовый. Стрелять-то я, само собой, мог, но вот адекватно оценивать обстановку – уже нет. Все, что мне сейчас было необходимо, – это отдохнуть после чертовски нервозного и суетного дня. Вот только сумею ли я сомкнуть глаза, пережив череду потрясений, способную у кого угодно отбить сон на всю оставшуюся жизнь?..

Кабы не сохранившаяся вывеска и напоминающий потертую солдатскую кокарду барельеф на стене, трудно было бы определить, что когда-то в этом здании размещалось учреждение культуры. В темноте зияющие проемы больших фасадных окон походили на гаражные ворота, а само непрезентабельное угловатое строение – на место расквартирования какой-нибудь воинской части. Странные все-таки традиции господствовали в архитектуре СССР накануне его распада. Учитывая то, что в свое время Припять считалась совсем юным городом, тенденция к архитектурному минимализму прослеживалась здесь особенно выразительно.