Оттенки серого - Джаспер Ффорде

с ума сошла? – заорал я. – Ты не можешь меня убить!

– А я и не стану. Тебя убьет ятевео. Прискорбное, прискорбное происшествие. Когда закончится траур – завтра ко времени чая, – твое имя появится на доске ушедших вместе с рассказом о твоих достойных или просто заметных поступках. Кстати, ты уже совершил что-нибудь достойное или заметное?

– Если проживу достаточно долго, – медленно проговорил я, – то смогу.

– Хорошая заявка, но так дело не пойдет. Что ты знаешь?

– Ничего, – признался я с облегчением: наконец-то можно сказать правду! – «До смешного противный ухажер-идиот» ничего особенного не сделал. Мне было интересно, что за тайны у вас с Зейном, вот и все. Я просто хотел посидеть с тобой за чаем. И может быть, найти какую-то другую перспективу для себя, кроме Марена и их веревочных фабрик.

– Не пытайся меня обдурить. – Она стала искать глазами еще одну веточку. – Видел незаконченную роспись в ратуше?

– Видел.

– А твой отец?

– Не думаю.

– Что еще ты видел?

– Кого-то призрачного.

– Тебе сказали что-нибудь?

– Нет. Она только хотела.

– Хм. А почему ты решил зайти в дом Зейна?

– Отец дал мне его ложку, – ответил я с нервной дрожью в голосе, – и там на оборотной стороне был почтовый код.

Джейн поглядела на меня и печально покачала головой.

– Выходит, ты такой же дурак, каким выглядишь.

– И даже хуже, – заверил я ее, – меня всегда подводило любопытство. Слышала бы ты, как разорялся старик Маджента, когда я предложил усовершенствовать систему очередей.

– Обычно я отношусь к любопытству хорошо, но на этот раз, пожалуй, безопаснее отдать тебя дереву. Если ты, конечно, не придумаешь веского довода против этого.

Перспектива близкой смерти чудесным образом настраивает разум. Что за бессмыслица: преследовать загадочную курносую серую девушку – и погибнуть от ее рук! Но не все было потеряно. У меня было что ей предложить. Наверное, больше я вообще ничего не мог предложить ни здесь, ни где-либо еще.

– Послушай, – начал я, – я не знаю, чем ты занимаешься, и это не мое дело. Убей меня, если хочешь, но я могу оказаться полезным.

Джейн рассмеялась.

– С чего ты взял, что у тебя есть хоть что-нибудь нужное мне?

– Твои волосы. Они рыжие.

Она уставилась на меня с неподдельным изумлением.

– Кто тебе сказал?

Я показал на свои глаза. Я видел больше цветов красного спектра, чем большинство моих одноцветников, – возможно даже, я не уступал вообще никому. Все стало бы ясно в воскресенье, после теста, но сейчас следовало донести до Джейн, что я могу ей пригодиться. Что я могу быть полезен. Она склонила голову и посмотрела на меня. Мой довод явно подействовал. Я тут же прибавил, что отныне буду незаметным – «даже мышь меня не увидит».

– Нет, – заявила Джейн после краткого размышления, – мне кажется, тебе надо по-прежнему проявлять любопытство. Чтобы отвлекать внимание префектов.

– Разве я сказал «незаметным»? Я имел в виду «сующим везде нос».

– Совать везде нос – неплохая привычка. Когда это не происходит рядом со мной. Скажешь слово про Зейна, Ржавый Холм или что-нибудь еще – и я сразу же выполню свое обещание. Если согласен, кивни.

Я кивнул, и она удалилась без единого слова.

– Эй! – крикнул я, не очень громко, потому что ятевео способно воспринимать вибрации. – А как же я?

Но Джейн уже скрылась из виду. Я в тревоге поглядел на ветви с шипами, готовые обрушиться на меня, если я сделаю хоть малейшее движение.

– Ах чтоб тебя, – пробормотал я себе под нос.

Домой

2.3.06.02.087: Затачивание карандашей без особой необходимости рассматривается как разбазаривание общественных ресурсов и карается соответствующим образом.

Не стоит пребывать в растерянности, дорогой читатель. В тот день я не стал жертвой ятевео – это случилось позже. С плотоядными деревьями потом случилась другая история, в которую оказались замешаны я и Джейн, – история с плохим концом. По крайней мере, для меня.

Через тридцать восемь минут отец с Фанданго наконец пришли за мной. К этому времени я весь изошел потом, мои ножные мышцы начала сводить судорога. Казалось, их обоих все это, скорее, позабавило, чем встревожило.

– Э-э, – хихикнул отец, – дерево тебя обставило, приятель?

Он говорил вполголоса и ступал очень осторожно.

– Вот она, сладкая месть дров, – добавил Фанданго. – Где моя канистра с водой?

– Вон там. Вы можете сделать что-нибудь? У меня уже начались судороги.

Отец, стараясь ступать бесшумно, передвинулся так, что оказался по другую от меня сторону дерева, и бросил к его подножию полено. Ятевео молниеносно протянуло к нему ветви с шипами, схватило полено, поднесло его под самую крону, чуть помедлило и швырнуло обратно в лес. Полено шмякнулось с глухим стуком. Дерево выглядело достаточно большим для нескольких последовательных атак, и поэтому, выждав пару минут, чтобы ветви заняли прежнее положение, отец бросил второе полено. Ветви потянулись за ним, но на этот раз медленнее. Когда дело дошло до четвертой деревяшки, темп уже заметно снизился, и я попросту вышел за пределы досягаемости дерева, которое лениво начало простирать щупальца в мою сторону.

– Меня однажды схватило такое дерево, – поведал цветчик через несколько минут, когда они с отцом закончили смеяться надо мной. – Я не стоял бы здесь, если бы оно не переварило передо мной нескольких человек. Запомните, – обратился он ко мне, – если вам суждено быть съеденным, лучше находиться вниз головой. Так быстрее.

– Запомню, – хмуро отозвался я. – Большое спасибо.

– Не за что. Кстати, вы пропустили пару ринозавров – они пересекали дорогу в тридцати ярдах от нас. Я записал их коды – вдруг вам понадобится.

В принципе, не заметить представителя мегафауны было неприятно, но сейчас меня занимало совсем другое: как, оставив в покое Джейн, сосредоточиться на завоевании Констанс и поскорее уехать из Восточного Кармина. Еще мне следовало проявлять любопытство, сбивая с толку префектов, – просто для того, чтобы сделать Джейн что-то приятное.

Когда мы прошли примерно три четверти пути от карантинной границы, отец напомнил об основных симптомах плесени: ускоренный рост ногтей, онемевшие локти, некоторая ломкость ушей. Ни у кого из нас их не оказалось: значит, все здоровы. Плесень проявляется максимум через два часа после заражения, ни в коем случае не позже.

– Я так понимаю, ты пройдешь тест Исихары у нас? – спросил Фанданго, когда карантинный период закончился и мы брели в Восточный Кармин.

– Это большая честь для меня, – ответил я без всякой иронии.

– Моей дочери Имогене тоже будут показывать цветные пятна в этом году, – сказал он. – Она будет почти фиолетовой. Возвращение к корням: ее