Саксонские Хроники - Бернард Корнуэлл

– Любопытство, – ответил я.

– Любопытство?

– Я вот все гадаю, почему датчане затихли, – пояснил я.

– Потому что они что-то затевают, – сказал Свитвульф. – Никогда не доверяй молчащему датчанину. – Он повернулся к жене: – Кажется, ты хотела дать указания кухаркам?

– Кухаркам? Ах да! – Она встала, потопталась на месте и ушла.

– Так почему датчане затихли? – спросил у меня Свитвульф.

– Сигурд болеет, – предположил я. – Кнут занят своей северной границей.

– А Этельволд?

– Напивается в Йофервике, – сказал я.

– Зря Альфред не придушил его, – буркнул Свитвульф.

Епископ с каждым мгновением вызывал у меня все большую симпатию.

– Надеюсь, ты не проповедуешь мир, как остальные? – спросил я.

– О, я проповедую то, что мне велят, – ответил он, – но одновременно я углубляю ров и заново строю стену.

– А олдермен Сигельф? – поинтересовался я. Сигельф был олдерменом Сента, военным предводителем графства и его самым выдающимся дворянином.

В глазах епископа тут же появилось подозрение.

– А при чем тут он?

– Как я слышал, он хочет быть королем Сента.

Свитвульф опешил.

– Его сын носился с этой идеей, – хмурясь, осторожно произнес он. – Я не уверен, что Сигельф придерживается того же мнения.

– Но Сигебрихт ведет переговоры с датчанами, – сказал я. Тот самый Сигебрихт, который сдался мне при Сефтесбери, он сын Сигельфа.

– Это точно?

– Точно, – ответил я. Епископ промолчал. – Что происходит в Сенте? – спросил я, но епископ продолжал молчать. – Ты же епископ! – воскликнул я. – Ты же многое узнаешь от своих священников. Расскажи.

Он все еще колебался, но в конце концов его прорвало, как дамбу, и он поведал мне о бедах Сента.

– Когда-то мы были самостоятельным королевством, – сказал он. – Сейчас же Уэссекс обращается с нами, как с мусором. Вспомни, что произошло, когда у нас высадились Хестен и Харальд! Нас кто-нибудь защитил? Нет!

Хестен тогда высадился на северном побережье Сента, а ярл Харальд Рыжеволосый привел более двух сотен судов к южному побережью, напал на недостроенный бург и убил всех, кто там находился. После этого он выдвинулся в глубь графства и устроил самую настоящую оргию, сжигая, убивая, грабя и уводя в рабство. Чтобы дать отпор захватчикам, Уэссекс послал армию под предводительством Этельреда и Эдуарда, но эта армия ничего не делала. Этельред и Эдуард завели свои войска на вершину лесистого кряжа и долго спорили, куда нанести удар: на север, где был Хестен, или на юг, где был Харальд. Харальд же тем временем продолжал жечь дома и убивать.

– Я убил Харальда, – напомнил я.

– Верно, – согласился епископ, – но уже после того, как он разграбил все графство.

– Значит, люди хотят, чтобы Сент снова стал самостоятельным королевством? – спросил я.

На этот раз он колебался довольно долго, и ответ у него получился расплывчатым.

– Никто этого не хотел, пока Альфред был жив, – сказал он, – но вот сейчас?

Я встал и подошел к окну, откуда были видны причалы. Над водой с криками летали чайки. Два крана на причале грузили лошадей на пузатое торговое судно. Трюм судна был поделен на денники, в которые и заводили испуганных животных.

– А куда везут этих лошадей? – спросил я.

– Лошадей? – удивился Свитвульф. Мой неожиданный вопрос озадачил его. – Их отправляют на рынок во Франкии. У нас тут разводят породистых лошадей.

– Вот как?

– Олдермен Сигельф, – сказал он.

– Интересно, – проговорил я. – Сигельф здесь правит, а его сын ведет переговоры с датчанами.

Епископ поежился.

– Ну, это ты так утверждаешь, – осторожно произнес он.

Я повернулся к нему.

– И его сын любил твою дочь, – добавил я. – И у него есть повод ненавидеть Эдуарда.

– Господи, – тихо проговорил Свитвульф и перекрестился. В его глазах стояли слезы. – Она была глупышкой, глупенькой, но так радовалась жизни.

– Сожалею, – сказал я.

Он сморгнул слезы.

– Ты заботишься о моих внуках?

– Да, они на моем попечении.

– Я слышал, мальчик хворый. – В его голосе звучала тревога.

– Это все слухи, – успокоил я его. – Они оба здоровенькие, но будут еще здоровее, если олдермен Этельхельм поверит в обратное.

– Этельхельм – неплохой человек, – сухо произнес епископ.

– Но он обязательно перерезал бы твоим внукам горло, выпади ему такой шанс.

Свитвульф кивнул.

– В кого они пошли?

– Мальчик темненький, как отец, а девочка светленькая.

– Как моя дочь, – прошептал он.

– Тот, кто обвенчал этелинга Уэссекса, сейчас отрицает все это, – сказал я. – И Сигебрихт, ее отвергнутый поклонник, отправился к датчанам исключительно из ненависти к Эдуарду.

– Да, – тихо произнес епископ.

– Но потом, когда Этельволд сбежал на север, он присягнул Эдуарду.

Свитвульф кивнул.

– Я слышал.

– Ему можно доверять?

Свитвульфу не понравилась моя прямолинейность. Он нахмурился и заерзал в кресле, затем перевел взгляд на окно, на лужайку, где бродили вороны.

– Я бы ему не доверял, – тихо произнес он.

– Я тебя не слышу, епископ.

– Я бы ему не доверял, – громче повторил он.

– Но ведь олдермен здесь его отец, а не Сигебрихт.

– Сигельф – тяжелый человек, – опять тихо проговорил епископ, – но не дурак. – Он с несчастным видом посмотрел на меня. – Я не признаю, что у нас с тобой состоялся этот разговор, – заявил он.

– А ты слышал, что у нас тут ведется какой-то разговор? – обратился я к Финану.

– Ни слова, – ответил он.

Мы переночевали в Хрофесестере, а на следующий день с приливом отправились в Лунден. От воды тянуло холодом, в воздухе ощущался первый привкус надвигающейся осени. Я прошелся по городским тавернам и собрал своих людей, и мы оседлали лошадей. Я намеренно держался подальше от Фагранфорды, потому что поместье находилось слишком близко к Натанграфуму, так что я повел свое маленькое войско на юг и на запад по знакомым дорогам, и мы прибыли в Уинтансестер.

Эдуард удивился при виде меня, но наша встреча его обрадовала. Он знал, что большую часть лета меня не было в Фагранфорде, и не спросил, как дела у близнецов. Вместо этого он рассказал мне, что получил новости от своей сестры.

– С ними все хорошо, – сказал он и пригласил меня к столу. – Мы не подаем блюда моего отца, – заверил он меня.

– Это радует, лорд, – сказал я.

При Альфреде к столу подавали безвкусное и жидкое варево из мясного бульона и овощей, Эдуард же по крайней мере знал, что мясо полезно.

За столом присутствовала его новая жена, округлившаяся, с довольно большим животом, и ее отец, олдермен Этельхельм, наиболее доверенный советник Эдуарда. Хотя сейчас священников было меньше, чем во времена Альфреда, их все равно насчитывалось не меньше дюжины, и среди них я увидел своего друга Уиллиболда.

– А мы боялись, что ты провоцируешь датчан, – весело поприветствовал меня Этельхельм.

– Кто? Я?

– У них тишина, – сказал он, – и лучше не будить их.

– А ты хотел бы разбудить их? – внимательно глядя на меня, спросил Эдуард.

– Отправить сотню твоих воинов в Сент – вот чего я хотел бы, лорд, – ответил я. – А потом я отправил бы еще сотни две или три в Мерсию и построил бы там бурги.

– В Сент? – удивился Этельхельм.

– В Сенте неспокойно, – сказал я.

– Они всегда доставляли кучу хлопот, – отмахнулся Этельхельм, – но они ненавидят датчан так же сильно, как мы.

– Сент должен защищать фирд, – сказал Эдуард.

– А бурги может строить лорд Этельред, – объявил Этельхельм. – Если датчане нападут, мы будем готовы встретить их, но все равно нет надобности провоцировать их. Отец Уиллиболд!

– Лорд? – Уиллиболд, сидевший за одним из нижних столов, привстал.

– У нас есть вести от наших миссионеров?

– Обязательно будут, лорд! – ответил Уиллиболд. – Я уверен, что будут.

– Миссионеры? – удивился я.

– Они у датчан, – пояснил Эдуард. – Мы их обращаем.

– Мы перекуем датские мечи на орала, – сказал Уиллиболд.

И сразу после того как было сделано это оптимистическое заявление, прибыл гонец. Заляпанный грязью священник приехал из Мерсии, в Уэссекс его отправил Верферт, епископ Виграсестера. В зале воцарилась тишина. Эдуард поднял руку, и арфист прекратил щипать струны своей арфы.

– Лорд. – Гонец опустился на колени перед подиумом, на котором стоял верхний стол, ярко освещенный свечами. – Великая новость, лорд король.

– Этельволд мертв? – спросил Эдуард.

– Господь велик! – произнес священник. – Эпоха чудес еще не закончилась!

– Чудес? – удивился я.