Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

На сей раз Аргел Тал был в шлеме. Кауртал отреагировал на присутствие своего повелителя салютом, приложив кулак к сердцу, хотя и казалось, что они переросли столь обычные формы обращения.

— Вы знали, что я приду, — произнес он.

В ответ Аргел Тал только обнажил меч и зашагал прочь.

Кауртал последовал за ним.

Он вскочил на ноги, широко раскинув крылья и сжимая в руке массивный трофейный болтер. Фигурное дуло целилось в мертвое тело, запрещая трупу двигаться, говорить или подавать любые признаки жизни, которой тот не должен был обладать.

Нерхулум, — безмолвно обратился он внутрь себя.

Я же велел молчать. Думаешь, легко заново сплетать смертную материю? Твоя плоть ослаблена солнцем, и ее воссоздание вызывает у тебя внутреннее кровотечение. Дай мне поработать, чтобы спасти нас, Джерудай.

Несущий Слово стоял посреди улицы, тяжело дыша. Оба его сердца сильно бились.

Ты этого не слышал? — практически выкрикнул он.

Я слышу текучий шепот твоих напрягающихся органов, пораженных раком. Слышу твою награду за то, что ты бросил Легион.

Тут есть что-то живое. Он продолжал целиться из болтера вниз.

Тут нет ничего живого. Опухоли, которыми изъеден твой череп, давят на мозг и играют с сознанием. Не более того.

Это звучало правильно. Верно.

И все же казалось ложью.

После пробуждения демона он стал сильнее. Чувства обострились, они дотягивались дальше. Ни на улице, ни в пустых окнах разбитых жилых шпилей ничего не двигалось. Кауртал чуял угольный смрад коррозии гниющих танков и запах корицы, исходящий от посмертного мускуса давно разложившихся тел. Запах убитого города.

Мертвые мертвы. Они не говорили. Не обвиняли в том, что ты бросил братьев и нарушил свой долг.

Кауртал выстрелил, и шлем разлетелся взрывом осколков и кусков кости.

Мелко, — раздался голос демона. Пусть это слово и не прозвучало, но для разума Несущего Слово оно точнее всего воплощало утомленное порицание демона.

Какое-то мгновение он стоял на дороге, глядя на привязанные к доспеху безделушки и реликвии. Напоминания о павших орденах, оставшиеся после горькой победы и теперь чахнущие, забытые XVII Легионом.

Кто-то должен был это сделать. Кто-то должен был заставить помнить о павших. Восемь лет назад он стоял на одном из кладбищ флагмана вместе с самим Аргелом Талом и видел, как мертвых воинов увековечивают в мраморе и бронзе. Убитых на Исстване, чью жертву помнили и чтили. Где справедливость по отношению к убитым на Калте?

Он предстанет перед Лоргаром и бросит к ногам примарха реликвии погибших орденов. Все прочее не имело значения.

Вскоре после того как Кауртал оставил Джирваша позади, он наткнулся на остов мертвого титана. Говорили, что жрецы Механикума создавали свои боевые человекоподобные машины по образу Бога-Машины — такие же тотемы, как теистические аватары из времен до Старой Ночи — однако «Разбойник» выглядел куда менее величественно в своем жутковатом покое. Мертвая машина лежала в пыли, распростершись на перепаханной земле и полностью утратив связь с родом своих хозяев.

Нетрудно было разглядеть смертельную рану. Лобовая панель «Разбойника», словно рытвинами угрей, была покрыта воронками и трещинами от прошедших насквозь ракет. Скорее всего, командный экипаж не мучился перед смертью. Вспышка пламени, выжженная кабина — и они умерли еще до того, как титан ударился о землю.

Кауртал приземлился на плечо машины, глубоко всадив в изъеденную коррозией броню когти на сапогах. Оттуда открывался хороший обзор на уничтоженную площадь.

Ржавчина глубоко вгрызлась в броню титана, и стало сложно определить его изначальную принадлежность. Земля вокруг павшей громадины была устлана мертвыми воинами из обоих Легионов, но на проспекте к востоку обвалился жилой шпиль, который покрыл землю полуметровым слоем пыли с обломками и присыпал мертвых пеплом.

Беспорядочно расположенные насыпи отмечали места последнего упокоения бесчисленных воинов. Это было ближайшим подобием кладбища из всего, что когда-либо ожидало мертвецов на поверхности Калта.

Нерхулум хранил молчание, предположительно вырезая отравленную плоть из тела Несущего Слово.

Кауртал спрыгнул вниз и зашагал среди грязи и обломков. Его красный доспех до пояса стал серым от пыли, поднимаемой при ходьбе. Первым телом, которое он вытащил из пыльного могильника, оказался Ультрадесантник в кобальтово-синем облачении, и Кауртал уронил труп обратно в сухую грязь. Закружились пыльные вихри, протестующие против непочтительного обращения с павшим.

Второй тоже был Ультрадесантником. Как и третий.

Воин нашел Несущего Слово, однако рука трупа с треском отделилась от плеча при попытке поднять останки. Смахнув пыль, Кауртал обнажил тусклый, посеревший красный керамит, который искал, а также эмблему на нагруднике — казавшееся бледным на темном фоне лицо, которому придали форму печальной маскарадной личины. Орден Железного Занавеса.

Кауртал потянулся к краям маски, готовясь оторвать костяной символ от брони. Несущий Слово с глухим стуком уперся в труп сапогом и потянул.

— Кауртал, — сдавленно произнесло наполовину погребенное тело, словно человек, давящийся пеплом.

Воин выпустил нагрудник, но мертвый Несущий Слово продолжил подниматься. Пыль с шипением сползала с керамита старого доспеха. Кауртал попятился, его когти удлинились, а между деформированных зубов повисли нити едкой слюны. Отступая, он натолкнулся на что-то холодное, пыльное и столь же мертвое.

— Кауртал, — проскрипело существо позади него. — Ты бросил Легион.

Вначале был свет — такой сильный и яркий, что жег, словно кислота. Это был свет в своем наивысшем проявлении, апофеоз понятия свечения, слишком яркий для смертного понимания.

В растворяющем жжении непостижимого сияния у него осталась лишь одна мысль — это смерть.

Наконец свет дал просочиться иному ощущению. Кауртал услышал грохот волн и крики. Крики мужчин, женщин и чудовищ, тонущих и пылающих в океане того же белого пламени, которое грозило поглотить его самого.

Трескучий удар вернул его обратно в комнату. На стенах с неравными промежутками располагались защитные руны и их более частые противоположности — символами призыва — многие из которых накладывались на своих собратьев. Некоторые были отлиты из меди, другие представляли собой лишь глифы, вырезанные ножом на темном железе опорных колонн. Кауртал потянулся к клинку, пронзившему грудь. Пальцы сомкнулись на металле, но он не смог вытащить оружие.

Кауртал зашатался, его взгляд вновь начал блуждать по комнате. Она была наполнена бормочущими людьми-жрецами и скованными астропатами, которые подергивались в заполненных жидкостью саркофагах, вынужденные проводить жизнь в бесконечной дреме, чтобы другие могли пожинать плоды их вечных снов.

Человеческая душа была свечой в бескрайнем океане варпа. Душа псайкера — пожаром, равно опасным и манящим для Нерожденных. Его можно было обуздать. Нет, не то слово, правда? Не обуздать, даже не направить.

Нет, его можно было сделать оружием.

Каурталу никогда не рассказывали об этом. Никто о подобном не говорил, и он чувствовал, что его понимание несовершенно — и все же, как только воин открыл глаза и увидел лязгающие, скрежещущие капсулы с их плененным содержимым, то в тот же миг узнал все.

Узнал, потому что…

…потому что в его голове находилось Нечто Иное, чьи мысли сливались с его собственными. Из ниоткуда, все так же неожиданно, словно удар ледяного копья, пришло знание о вкусе души, бьющейся между зубов, и о том, что ужас лишь добавляет аромату пряности.

Нерхулум, — произнесло Нечто Иное в его сознании. — Ты — слабый носитель, но мы поглядим, чем кончится эта игра.

При попытке заговорить изо рта Кауртала хлынул поток крови. Аргел Тал аккуратным рывком выдернул у него из груди меч, позволив силовому полю клинка кустодия с шипением испарить кровь, запятнавшую металл.

«Это моя кровь», — подумал Кауртал, глядя, как она выгорает в дым. Воин рухнул на колени, снова оказавшись на палубе «Фиделитас Лекс», но каким-то образом продолжая находиться в окружении грохота волн и визга душ.

Он почувствовал, как кожа свободно сползает со звуком рвущейся шкуры. Кости затрещали, раскололись и начали проталкиваться все выше, выше и выше по его телу.

Его вопль слился с прочими криками, и сержант Джерудай Кауртал из ордена Извивающейся Руны умер на палубе флагмана своего примарха.

Мертвые окружали его, нетвердо шагая ногами с подгибающимися коленями и кашляя пылью из респираторных решеток шлемов. У большинства не было никакого оружия, хотя некоторые еще держали ржавые клинки, руководствуясь стойким инстинктом мышечной памяти.