Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

Варл шагнул вперед, собираясь начать обыск, но в последний момент помедлил.

— Без фокусов, договорились? — сказал он заключенному.

— Я хоть раз что-то выкидывал?

Танитец приступил к осмотру. Карманы, швы, подкладка, отвороты. Он действовал тщательно и весьма умело — обыск шел далеко не в первый раз.

— Вы серьезно, сержант? — терпеливо спросил Маббон, стоявший с поднятыми руками. — Думаете, что за шесть часов, прошедших с того момента, как дверь камеры открылась в прошлый раз и была разыграна аналогичная пантомима, я каким-то образом сумел завладеть оружием и спрятать его?

— Кто знает? — отозвался Варл. — Ты мог наконец-то отломить кусок металла от настила, или вывернуть болт из койки и хитроумно заточить его.

— Ох, и как же я об этом-то не подумал, — произнес этогаур, глядя в потолок, а не на занятого делом сержанта.

Затем Варл приступил к осмотру ручных и ножных кандалов.

— Или подобрал отмычку к своим оковам? — предположил Маббон.

— Кто знает?

Сержант перешел за спину пленнику.

— Ты мог разобрать койку и стул, а затем, продемонстрировав удивительные навыки, соорудить из полученных материалов лазерное оружие.

Нечто вроде улыбки мелькнуло на покрытом шрамами лице этогаура.

— Вы, в самом деле, переоцениваете мои способности, сержант.

— Ну, это было преувеличение для более яркого примера, — ответил Варл, и, обойдя заключенного, снова оказался лицом к нему.

— Открой.

Маббон раскрыл рот, и сержант уставился внутрь, а затем засунул туда указательный палец.

— Чур, не кусаться, — предупредил танитец, на что этогаур ничего не сказал. Варл провел пальцем вдоль десен пленника, по внутренней стороне щек и под языком.

Закончив с этим, сержант вытащил палец, и Маббон закрыл рот. Шагнув вбок, Варл уставился в ухо заключенного.

— Что, автопушку нашли? — поинтересовался тот.

— Ха. Ха, — произнес сержант. — Погоди-ка!

— Что?

— Кажется, из другого уха свет насквозь пробивается, — сообщил Варл, но этогаур не отреагировал на шпильку.

Танитец отступил на шаг.

— Всё нормально. Садись.

Маббон сел, и Варл принялся обыскивать комнату.

— В этом на самом деле нет нужды, — заявил пленник.

— Ты знаешь порядок. Действующий приказ: досмотр каждые шесть часов.

— Я знаю порядок, и уже обращал внимание на его бессмысленность.

— Но, как видишь, мы по-прежнему занимаемся тем же, — ответил занятый сержант.

— А я по-прежнему собираюсь комментировать происходящее, — грустно произнес этогаур. — Я доведен до состояния, в котором готов как критиковать обыски, так и насмехаться над ними.

Варл уже проверял койку.

— Слушай, ты офесенно хорошо понимаешь, что на самом деле нас волнуют не куски металла или заточенные ложки. Если за тобой не следить, ты можешь устроить тут всё, что угодно.

— Всё, что угодно что? — уточнил Маббон.

— Нехорошие делишки, — неопределенно помахал рукой сержант. — Шизанутые нехорошие делишки Архиврага. Всякую ритуальную хрень. Я насмотрелся в жизни разного дерьма, мистер, поэтому знаю, что может произойти. Например, ты призовешь что-нибудь.

— Призову что-нибудь?

— Ага, — ответил танитец. — Мы откроем дверь, и окажется, что ты наворожил из собственной задницы какого-нибудь демона, который устроит нам веселую жизнь.

— Я — солдат, Варл. Офицер, который командовал отрядами бойцов, а отнюдь не колдун.

— Кто знает? Не можем же мы просто поверить тебе на слово.

Подняв книгу, которую читал заключенный, сержант пролистал страницы, а затем потряс её, чтобы посмотреть, не выпадет ли что-нибудь. Ничего не выпало.

— «Сферы неистовых желаний»[9]? — прочел он, взглянув на обложку.

— Весьма интригующее чтение.

— Никогда о ней не слышал, — заметил Варл.

— Я развиваю ум, пытаюсь понять мышление жителей Империума. Чтобы… понять и запомнить принципы его существования.

— В каком это смысле, «понять и запомнить»? — переспросил танитец.

— Чтобы лучше помогать вам, — объяснил этогаур.

Варл помолчал.

— Когда ты был человеком… — начал сержант.

— Я всё ещё человек, — прервал его Маббон.

— Не больно-то. Когда ты был человеком, почему ты решил… В смысле, как… Как человек превращается в то, кем ты стал?

— Кровь завладела мной.

— Кровь?

— Сержант, несмотря на все… вещи, якобы виденные вами, могу утверждать, что вы и малейшего понятия не имеете о том, на что похожа жизнь в Сангвинарных Мирах[10]. Когда-то я, как и вы, сражался в рядах Астра Милитарум. Затем архонт[11] забрал меня, и кровь завладела мной, и я стал офицером Договора.

— А потом перебежал к Сынам. Ты частенько меняешь стороны, а?

— Каждый раз, когда появляется шанс, — ответил заключенный. — Я делаю всё, чтобы вернуть собственную человечность, очистить кровь, исправить содеянное. Снова стать тем, кем был когда-то. Вот почему я читаю — так мне удается постепенно вспоминать, что такое человеческая жизнь в Империуме.

— Ты так говоришь, как будто это что-то хорошее.

— Кто знает? — отозвался этогаур.

Варл скорчил гримасу.

— Хотите, я скажу, почему эти обыски в действительности лишены смысла? — спросил Маббон.

— Удиви меня.

— В них нет никакого смысла, потому что, если бы я хотел бежать, то уже попытался бы раньше, и у меня бы получилось. Вам не нужно досматривать меня, поскольку я хочу быть здесь. Я по своей воле содействую Империуму, поскольку это единственная вещь в моей жизни, которая ещё имеет какое-то значение. Я не оборву эту последнюю, тонкую ниточку, совершив что-то глупое или опасное.

— Ну, это ты так говоришь, правда? — сказал сержант.

Достав пачку палочек лхо, он взял себе одну и, подумав, протянул остальные этогауру.

Заключенный покачал головой.

— Что бы ни случилось, — произнес Варл, выпуская дым, — то есть, что бы ты ни сделал, ты же понимаешь, что добром для тебя всё это не закончится? То есть совсем никак.

— Ни для кого ничего добром не закончится, — ответил Маббон.

— Да я просто так сказал…

— Если не считать некой маленькой частички искупления, смерть — единственная вещь, на которую я надеюсь…

— А это что? — внезапно спросил танитец и шагнул вперед, изучая стену взглядом.

— Что — это?

— Вот эти царапины. Отметки. Ты их нанес?

— Да, — помедлив, ответил этогаур.

— Чем? — резко спросил танитец.

Маббон поднял увесистые ручные кандалы.

— Для чего?

— Я оставляю след на стене после каждого обыска. Вы досматриваете меня каждые шесть часов, так что я имею определенную возможность следить за ходом времени.

— И что тебе с этого? — поинтересовался Варл.

— Я — не человек, — ответил этогаур. — Я — ничто. У меня нет ни свободы, ни самостоятельности, ни удобств, ни понимания, где я или что я теперь. Но, по крайней мере, я могу знать, когда.

— Значит, просто подсчеты, да? — уточнил сержант, касаясь ряда черточек.

— Просто подсчеты.

— Не фесанутые символы для какого-нибудь ритуала?

— Нет, не фесанутые символы для какого-нибудь ритуала.

— Я должен сказать Роуну, — предупредил Варл.

— Понимаю, — отозвался Маббон.

— Он, наверное…

— Переведет меня в другую камеру и пригонит сервитора, чтобы снова отполировать эту часть стены. Я понимаю.

Варл кивнул.

— Прости, — сказал он.

— Спасибо, — ответил заключенный.

— За что?

— «Прости» было самой человечной вещью, которую кто-либо говорил мне за очень долгий срок, — объяснил Маббон-этогаур.

Варл какое-то время смотрел на него, а затем повернулся и ударил по двери.

— Открывай вторую! — крикнул он. — Я выхожу!

Заскрежетав, дверь начала открываться, а сержант оглянулся на сидящего пленника.

— Сейчас 04:17, 18-й день, 782-й год. Просто спрашивай меня. Просто спрашивай.

— И ты ответишь?

— Кто знает? — сказал Варл. — Увидимся через шесть часов. Ты всё ещё будешь здесь, так?

— Кто знает? — ответил Маббон-этогаур.

Джон Френч

Сын Сека

I

Город-святилище Сартуза, Кабал-эпсилон, 777.М41 (22-й год Крестового похода Миров Саббат)

«Сыновья и дочери наши,

По красной реке уплывшие,

Когда же они вернутся?

Когда они вновь запоют?»

Отрывок из «Песни Основания», Вервун-улей

Я услышу его голос.

Осознание этого изменяет меня. Многие смерти, многие двери ждут наших душ, и я пройду через каждую из них — сияя радостью, черпая силы в том, что он уже даровал мне. А теперь я услышу его голос, который заглушит меня. Моего собственного голоса не станет. Я вновь приду в этот мир, и стану сыном во второй раз.