Демон из Пустоши - Виктор Фламмер (Дашкевич)

хотела Алене такую карьеру?

– Вначале хотела. Но я рассказала ей, как там живется. И сама девочка против, так что тетя отказалась от прежних планов. Теперь она хочет, чтобы Алена поступила в Академию за границей. Там это можно, вы же знаете. Не то что у нас…

– Вы тоже считаете, что такой порядок вещей несправедлив?

– Запрет обучаться в Академии? – Сомова подняла брови. – Гермес Аркадьевич, а вы сами как думаете? Почему вы имеете право выучиться и работать, где хотите, и жить в своем доме, а я нет? И чем хуже талантливая Алена?

– А вы думаете, законы в Европе лучше? Ведьмовство жестоко каралось везде. Но у нас еще при Петре Первом начали создавать скиты, где девочки с колдовскими способностями могли учиться. В Европе же ведьм жгли на кострах до середины девятнадцатого века. А потом заменили наказание на пожизненное тюремное заключение. Только в пятьдесят восьмом году первая женщина, точнее девочка четырнадцати лет, Джоанна Рочестер, притворившись своим братом-близнецом, обошла на тестах всех поступающих в своем потоке. Поднялась шумиха, ее приняли, и этим был создан прецедент. Но, поверьте, до сих пор у женщин-колдуний жизнь не сахар. Их не берут на госслужбу, в армию. По сути, они могут только преподавать в Академии или готовить мальчиков к поступлению, вот и вся карьера. Насколько это лучше скитов? У скитов хотя бы есть влияние, да и власть их весьма велика.

– Все равно… – развела руками Сомова, – это совсем несправедливо.

– Тут я соглашусь. Но речь не об этом. Вас жестоко обманули, Анна Васильевна. Лидия Ланская понятия не имела, где Алена, и думала, что девочка умерла. А ее родители живы и здоровы. Вы давно были на собрании?

– Я летом за город уезжаю… – растерянно проговорила Сомова. – Но как же так? Ведь Лидия Ивановна…

– Это была чародейка под личиной. Вы ее знали как Марину Соловьеву. А настоящее ее имя – Екатерина Френкель. Она обманула вас, Ланскую, родителей Алены и саму девочку. Вы забирали Алену. Не заметили ничего странного?

– Лидия Ивановна выглядела очень взволнованной. И дом у нее на отшибе, почти в лесу. Я еле нашла. А Алена еле на ногах стояла. Заснула в машине, я ее в дом на руках отнесла. Да, все выглядело странно. Но я давно знаю Лидию Ивановну, уже лет пять… уважаемая женщина… Хотя выглядело все и правда странно…

– Вам следовало позвонить в полицию, Анна Васильевна.

– Я… – она неловко улыбнулась, – хотела позвонить. Не в полицию, вам. Утром. Но увидев Кузю, поняла, что звонить не нужно. Выходит, я помогла преступникам? Они украли Алену? Но зачем?

– Я пока сам не понимаю. Но разберусь.

Алена снова заснула по дороге в поместье брата. Василь не спал, ждал Любаву. Получив дочь в целости и сохранности, он предложил остаться на ночь, но Аверин отказался.

– Я хочу как можно быстрее отвезти девочку к родителям.

– Хорошо. Кузя сможет сесть за руль? – спросил Василь.

Аверин с некоторым сомнением пожал плечами, а Кузя похлопал автомобиль по капоту.

– Да запросто. Я… – начал он, но Анонимус не дал ему договорить.

– Я отвезу хозяина. И прилечу обратно в форме птицы. Мешок для одежды у меня с собой.

– Не возражаю, – согласился Василь, – но с одним условием. Когда это дело закончится, вы мне все подробно расскажете. В конце концов, на моих глазах моя дочь улетела на сером волке с полузнакомым «Иваном-царевичем», а в моем доме устроили совет будущая императрица, Императорский див и «призрак» моего отца. Я считаю, что заслужил право узнать подробности.

– Конечно, – Аверин улыбнулся. – Не обещаю «Ивана-царевича» и его серого волка, но мы с Кузей обязательно приедем.

– И своего друга Виктора позови. Я давно хотел с ним познакомиться.

– Хорошо, – Аверин попрощался с братом и сел в машину.

Алена даже не проснулась во время остановки в поместье, и это беспокоило Аверина. По словам Анны Сомовой, девочка проспала весь вечер. Могла Френкель дать ей снотворное? Необходимо сказать родителям Алены, чтобы утром отвели девочку к врачу.

Дверь квартиры Чернышевых открылась сразу же, как будто родители ждали звонка.

Увидев сонную дочь, мать вскрикнула и заключила Алену в объятия.

– Мамочка! Ты выздоровела! Почему ты плачешь? – Алена обхватила руками шею матери.

Отец семейства молча стоял в дверях, но губы его дрожали.

– Ваше сиятельство. Я не знаю, как… по гроб жизни… – наконец пробормотал он, и из его глаз хлынули слезы.

– Ничего не нужно, – ответил Аверин, – отвезите завтра девочку к врачу. Нужно удостовериться, что она в порядке, и получить заключение для уголовного дела.

– Вы поймали их? Этих ублюдков?

– Да. Теперь нужно отправить их под суд.

Утром Аверин проснулся не от звонка будильника – будильник он поставить попросту забыл, а от цоканья по полу маленьких коготков. Он вышел на звук и увидел Кузю, гипнотизирующего взглядом холодильник. Открыв дверцу, Аверин достал колбасу и отрезал большой кусок, который кот немедленно сожрал. Аверин не стал спрашивать, почему Кузя не принял облик человека. Див и раньше с удовольствием бегал в звероформе, возможно, после Пустоши ему так комфортнее.

– Сейчас половина восьмого, предлагаю устроить небольшую пробежку перед завтраком. Я тут совсем распустился без тебя.

– Мя-я! – одобрительно мявкнул Кузя, и Аверин пошел переодеваться.

Когда колдун вернулся, на кухне уже вовсю хлопотала Маргарита. Увидев кота, она всплеснула руками:

– Как же ты исхудал, Кузечка! – воскликнула она. – Тебя Володя не кормил совсем? Ух, задам же я ему, пусть только заявится!

Вдоволь потискав Кузю, она вывалила в его миску половину банки сметаны. Кот с совершенно невозмутимым видом принялся слизывать лакомство.

– А Кузьма-то убежал и не позавтракал, – посетовала она. – Неужто на учебу? Рано ведь еще.

– У него консультации, – нашелся Аверин, – и он наелся бутербродами с колбасой перед тем, как уйти.

– Ничего, я завтрак ему в комнату отнесу.

Судя по довольному урчанию Кузи, и сметана, и идея с завтраком ему очень понравились. Аверин же с удовольствием позавтракал традиционным омлетом с ветчиной, сыром и горошком, потом отправился в кабинет. В деле Алены осталось слишком много белых пятен.

Вскоре позвонил Виктор.

– У меня есть две новости, точнее – три. И одна из них плохая.

– Давайте с плохой, – вздохнул Аверин. Он предполагал, что скажет Виктор. И не ошибся.

– Баронессу Френкель пришлось отпустить. Ее дочь полностью взяла вину на себя. Сама баронесса устроила натуральный театр: плачет, зовет погибшую дочь – в общем, всеми силами изображает внезапный маразм. Екатерина Френкель настаивает на том, что все придумала и организовала сама, а девочек хотела учить в Академии за границей.

– Погодите. Какой маразм? Госпожа Френкель призналась в присутствии трех дивов. И Барик,