Киндер-сюрприз для бывшего (СИ) - Лорен Лена

— Ты еще спрашиваешь, почему? — ее дерзкое хмыканье резануло слух. — Да потому что ты никогда не относился ко мне со всей серьезностью! В юности ты был со мной из-за спора, полтора года назад ты нашел во мне легкую наживу, потому что я единственная из наших одноклассниц не была замужем, а четыре дня назад ты осмелился купить меня за деньги, чтобы так же безответственно продолжать ухлестывать за очередной юбкой, — выплюнула она с резкостью, со злобой, тая в себе боль и разочарования, отчего в грудине образовался камень, стремительно увеличивающийся в массе. — Знаю, я сама виновата во всем. Я понимала, что ты никогда не сможешь разглядеть во мне девушку, которая была влюблена в тебя с восьмого класса! Потому что ты мог разглядеть во мне только свою выгоду. Ты потребитель, Ярослав, а с таким человеком я быть не то чтобы не могу. Я не хочу быть с таким человеком, несмотря на все мои чувства к нему. Теперь, надеюсь, тебе ясно, почему я не могу быть с этим человеком?

Момент — и все перевернулось кувырком.

Я вдруг осознал, что заслужил все эти издевательства с ее стороны над собой. За прошлые обиды. И так погано внутри стало от мысли, что я заслуживаю куда больших наказаний.

Но Настя ошибалась в своих выводах.

Если бы она спросила о первой девушке, в которую я был влюблен, то услышала бы правду. Но, услышав от меня правду, она не поверила бы мне, потому что той девушкой была она.

Да, в выпускном классе я действительно влюбился в Настю. Те слова, которые я говорил матери о Насте, неслучайны. Они не были взяты с потолка. Это были воспоминания.

Будучи еще пацаном, я понял, что испытываю к ней нечто странное, то, чего со мной еще прежде никогда не было. Я понял, но уже тогда, когда ее не оказалось рядом. Тогда, когда я причинил ей боль, а ненависть по отношению ко мне легко было прочесть в ее глазах. И это все та же ненависть, с которой она смотрела на меня спустя столько лет.

Это была моя первая любовь. Глупая. Наивная. Жалкая. Трусливая. Все эти определения как нельзя лучше подходят ко мне.

Я просто побоялся заявиться к ней и признаться во всем, боялся насмешек со стороны друзей и команды, если бы кто-то узнал, что Адова отшила меня.

Настя была не такой как все. Она была странной буквально во всем, но именно ее чудаковатость и привлекала меня в ней больше всего. Привлекала, и до сих пор привлекает, как оказалось.

Я запутался окончательно. Забыл, о чем хотел поговорить с Настей.

— Можно мы с Марусей поедем домой? — неожиданно она спросила.

А у меня столько мыслей гуляло в голове, что единственное, что я мог в данный момент — это рассеянно кивнуть.

— Да, без проблем. Я отвезу вас.

Настя категорично покачала головой.

— Нет, пойми меня правильно, но лучше нам не видеться какое-то время. Я призналась тебе в том, в чем не хотела признаваться даже самой себе. И сейчас хочу только одного — побыть наедине с собой.

Вскоре Настя уехала. Собрала все свои вещи, попрощалась со стариками, пожелала моей матери внука и просто уехала на такси, не сказав мне больше ни слова.

— И как ты мог отпустить ее? — строжайше поинтересовался дед и посмотрел на меня так, словно намерен был схватиться за ремень и выпороть им своего нерадивого внучка.

— Не знаю. Если честно, я вообще не понимаю, что сейчас со мной происходит, — заторможенно выдал, из окна глядя на удаляющуюся машину, в которой была Настя.

Я словно попал в вакуум, а выбираться оттуда мне не хотелось.

— Нечего тут понимать! — встряла мать менторским тоном. — Вы только посмотрите, в кого она нашего Ярослава превратила! Пусть катится туда, откуда пришла. Нам такие невесты не нужны!

— Так и катилась бы туда, откуда пришла! Что ты до сих пор тут делаешь? — сорвалась бабушка на мать, на что та недовольно цыкнула.

— Тебя забыла спросить, где мне быть! Ты тут никто! И звать тебя никак!

— Замолчи! Замолкни, змеюка подколодная! — прогрохотал отец, впервые за долгие годы повысив голос на мать. Это немного взбодрило меня и переключило большую часть мыслей на назревающий конфликт. — Еще раз посмеешь сказать что-то поперек... Хоть кому-то из этого дома, я подам на развод! Достала ты меня! В печенках уже сидишь, злыдня старая!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Отец был в гневе, а матушка глазами удивленными хлопала и стояла без движений возле него, словно оплеванная.

— Ярослав, скажи отцу что-нибудь, что ты молчишь? — искала она в моем лице поддержку.

А что я мог сказать...

Я любил ее как мать, но как человек она была просто невыносима. Я был убежден, что угроза отца может стать для матери отрезвляющей пощечиной.

— Твоя проблема в том, что тебя слишком много. Займись уже своими делами, а в чужие не вмешивайся, — сказал я, неторопливо обходя эту ворчунью.

— Да вы все с ума тут посходили! — раздосадованно вякнула мать и ретировалась в спешке.

Я не осмелился сознаться бабуле во лжи, что-то останавливало меня, буквально руки заламывало. Решил повременить с этим.

Чуть позже и я отправился к себе домой. Вернувшись в свое холостяцкое обиталище, я опрокинул в себя два полных бокала вискаря и позвонил Артуру. К счастью, его номер был сохранен в моих контактах, но я не был уверен, что он возьмет трубку.

Мы не общались по меньшей мере семь лет. После смерти Ульяны у нас не нашлось общих тем для разговоров. Мне казалось, что он винил меня в смерти своей младшей сестры. Отчасти. Мне точно было неизвестно. Возможно, я просто загонялся.

— Ярослав? — ожидаемо был удивлен он. — Как жизнь?

Из трубки долбила громкая музыка, доносились крики. Кому-то явно было весело сегодня.

— Разговор к тебе есть. Но не по телефону.

— Я сейчас за границей. Вернусь только в конце января. Терпит или у тебя что-то срочное?

— Да как бы тебе сказать, — замялся я, завалившись на диван.

— Скажи как есть.

Месяц ожиданий — это слишком долго для меня. Мне нужны были доказательства здесь и сейчас.

— Бывали ли на твоей практике случаи, когда после вазэктомии у мужчин появлялись дети?

На том конце провода повисло напряженное молчание. Даже музыка стихла. Я предположил, что связь оборвалась. Убрал от уха телефон, секунды вызова по-прежнему отображались на загоревшемся экране.

— Эй, ты еще здесь? — спросил я, находясь на взводе.

— Да, Ярик, я здесь, — ответил он озадаченно, прочистил горло и через паузу уверенно добавил: — Нет, на моей практике таких случаев не было. Это в принципе невозможно. Только если не воспользовались замороженным биоматериалом. А что такое?

Кольнуло в груди ржавой иголкой.

Где-то в глубине души я все-таки надеялся, что он скажет обратное. И у меня появятся основания полагать, что Настя была честна со мной, что в жилах ее дочери действительно течет моя кровь.

Артур был не совсем прав, когда предупреждал меня, что рано или поздно я пожалею о своем выборе, на этот случай я сдал свой биоматериал на хранение... Так что жалеть мне особо было не о чем, кроме одного конкретного случая...

— Да так, ничего особенного, простое любопытство, — не желал вдаваться в подробности.

Глава 20

Настя

— Хочешь сказать, Ярослав испарился? — Юля пребывала в полнейшем недоумении, выслушав краткий пересказ о моем "незабываемом" уикенде. Она подперла сложенной ладошкой свою щеку и испустила вздох, преисполненный горечью. — Что, ни звоночка, ни жалкой смс-очки за все эти три недели?

Сидя за кухонным столом, я небрежно плечами пожала, а потом набила полный рот печенюшками с джемом и не стала даже чаем запивать.

Ответила мычанием, вложив в него глубочайший смысл. Понадеялась, что подруге и этого будет достаточно. Я лениво пережевывала песочную массу. Джем прилипал к зубам, благо пломбы не вылетали. На что только не пойдешь, лишь бы никак не комментировать возникшую ситуацию. Но подруга один хрен решила донять меня.

— Постой, и это после того, как ты, можно сказать, призналась ему в любви? — надавила на больную мозоль и с озадаченным видом засунула печенюху в рот.