Кровь звёзд. Мутанты - Натали Хеннеберг

— Эсклармонда…

Спустя мгновение они отпрянули друг от друга, словно пораженные молнией: настолько реальным было присутствие демона. Монферрат машинально провел по лбу рукой. Зубейда выскользнула из его рук и прислонилась к стене. Прикосновение к камням, на которых скопились капельки влаги, вернуло ее к действительности; она знала, где находилась, и стыдилась этого. Низким и хриплым голосом, в котором еще звучала ласка, она произнесла:

— Мне дойти до такого! Мне, воплощению честолюбия… чистоты и гордости! И все ради человека, который даже не желает меня!

— Я никого не желаю, — сказал Конрад. — Но если бы я мог любить, поверьте мне, я полюбил бы вас, мой друг.

— Ступайте, — сказала она. — Тарги подаст мне знак, когда не будет никакой опасности.

Они покинули мерзкое подземелье через второй выход. В ночи среди завываний хамсина раздавались звуки труб, как в лихорадке, били барабаны, а самобичующиеся ожесточались, стегая свои тела.

— Шах Хуссейн! Уа, Хуссейн!

Пустыня отвечала им только шипением змей. Сладкий аромат цветов олеандра, затоптанных процессиями, примешивался к смраду от падали и вони от диких зверей. Это был запах Баодада, запах этой безумной планеты…

Зубейда вывела своего спутника на берег реки. Пылали факелы, прикрепленные к мачтам галер, которые мирно покачивались на водной поверхности. Флот халифа поднялся сюда из Красного моря и стоял сейчас в пределах видимости из дворца.

Сидевшие без седел на своих конях богатыри-мавры ели из металлических тарелок. На плитах широкой дороги валялись листья пальм и крокусы. Посаженные на цепь львы и леопарды лизали мрамор.

— Из-за моря привозят любимых зверей, — шептала Зубейда. — О! Все хорошо сочетается с этим городом! Я ненавижу Баодад: здесь люди гибнут от жары, убивают, и все так быстро гниет! Ты еще не срывал плод, который разлагается в твоих пальцах. Все — ложь, а все люди — предатели.

— Даже халиф?

— Халиф — сумасшедший. Он не умывается, не стрижет никогда бороду, не обрезает ногти, а воображает себя Богом! Однажды он проезжал по городу и, услышав женский смех в банях, приказал их замуровать. Когда он поднимался на трон, ведущие к нему ступеньки были красными: по его приказу была вырезана семья Оммаядов! Разве я ненавижу Саламандру? Нет! С тех пор, как существует Анти-Земля, эти люди постоянно звали ее. И вот она пришла!

Факелы освещали путь процессии. Серебряные стены дрожали в облаках благовоний. Паломники гнулись, как спелые хлеба, муллы лежали ниц, а воины запрокидывали головы, как будто пили опьяняющее вино. Евнухи сераля и молчаливые стражники-негры обеспечивали охрану процессии.

Зазвучали бронзовые трубы. Двадцать лошадей в золотых и пурпурных упряжках тянули колесницы с инкрустированными жемчугом осями. Конрад увидел украшенное кориндоном и хризопразами облачение. Темно-золотистая вуаль была прижата к вискам бриллиантовой короной. Вокруг фигуры распространялось красное сияние…

Новая жена халифа прибывала в большой сераль.

Моя судьба — сжигать

Монферрат имел несколько часов отдыха — глубокий, мертвый сон — в келье Бертхольда Шварца. Он проснулся, когда холодные губы Зубейды прикоснулись к его векам.

Принцесса сидела на коленях у его изголовья.

— Сейчас или никогда, дорогой господин, — сказала она.

— Холера проникла в сераль, где поэтому царит беспорядок. Можно воспользоваться этим. Однако, так как этот квартал оцеплен янычарами Абд-эль-Малека, я выведу вас через подземный ход. Он ведет во дворец. Я дала страже опьяняющего напитка. Остаются только львы! Вы назовете их по именам: Нерон, Омар, Искандер. Дайте понюхать мой шарф, и они лягут у ваших ног. Комнаты Саламандры выходят в седьмой сад. Возьмите этот факел, он вам пригодится.

Она привела его к бронзовой двери, ведущей к окутанной темнотой лестнице. Конрад спустился по винтовым ступенькам. По стенам струились вода, и у него появилось ощущение, будто он опустился в царство мертвых. Наверху, как надгробная плита, опустилась металлическая решетка. Монферрат зажег факел, который дала ему Зубейда. Разбуженные светом, летали рядом летучие мыши; по плитам прыгали огромные жабы с розоватой кожей. Появились и другие чудовища: огромные, с кулак, светящиеся пауки, белые ужи… Большинство животных были слепыми: они никогда не видели света.

Коридор расширился, затем стал раздваиваться. Монферрат колебался: неужели он ошибся направлением? Неужели Зубейда солгала ему? Может быть, он попал в одну из тех ловушек, которые ждут неопытных астронавтов на диких планетах? Он машинально завязал на своей руке шарф принцессы; запах вербены успокаивающе действовал на его нервы.

У поворота подземного коридора в глубине пещеры появилась грязно-красная оболочка, затем втянулась обратно, кровеносные бугорки на ней дрожали. Конрад понял, что нечто ужасное почуяло его присутствие. Нога ударилась о край колодца, камни с шумом полетели вниз. Он долго ждал отзвука их удара о дно, но не услышал его: перед ним была бездна.

Это были древние заброшенные тюрьмы. Какие руки тщетно царапали этот камень? Какие агонии, плач и стоны слышала эта земля? Она, казалось, несла человеческий прах.

Анти-Земля была жестокой планетой.

Пещера стала пологой, плиточный пол — гладким. Вверху появился тонкий луч света. Зубейда, наверное, нарочно оставила дверь приоткрытой. Когда астронавт собирался уже толкнуть перегородку двери, его вдруг остановил храп… на пороге спал лев. Землянин тихо позвал:

— Нерон, Омар, Искандер!

В ответ раздалась зевота, гибкое тело переместилось в сторону. Войдя в украшенный коврами и мозаикой зал, Монферрат завязал шарф Зубейды на шее льва.

Он попал как бы в мир сказок «Тысячи и одной ночи»… Белели алебастровые своды, на клумбах цвели пятнистые лилии. Щитки из слоновой кости смягчали отблески свечей, на золотых треножниках дымились курильницы. Маленькие фонтанчики воды играли в бассейнах в форме лотоса.

Однако беспорядок, о котором говорила Зубейда, царил в этом раю: двери были широко раскрыты, на полу валялись истоптанные ногами гирлянды, из опрокинутой мебели выпали перламутровые инкрустации. Конрад шел вперед, держа наготове свой бластер. Искандер как собака следовал за ним.

Так они прошли три зала, обставленных с одинаковым великолепием. На персидских коврах были изображены принцы-подростки, обучающие сокола охоте, или принцессы в красных платьях, нюхающие розы. Светильники были украшены золотом.

На пороге четвертого зала стояли черные колоссы с ятаганами в руках. Несмотря на все отвращение к использованию своего оружия, Монферрат был более проворен. Блеснула молния. Спустя мгновение на плитах остались лишь тени стражников.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});