Салон "Забвение" - Джон Стиц

— Боюсь, у меня сейчас тоже времени мало; я жду клиента.

«Времени для чего?» — про себя удивился Кэл, но вслух ничего не сказал. Пока не прояснится ситуация с Доминго, лучше не предпринимать активных действий. В принципе Лопес мог оказаться кем угодно, хоть гомиком, — правда, подобного увлечения за собой Кэл припомнить не мог — или же доктором, ожидающим пациента, — но комната была совсем не похожа на врачебный кабинет. А может, он и есть главный мафиози?

— Я пытался разыскать вас, — продолжал тем временем Лопес.

— Знаю. Я видел ваше послание, но не смог тогда ответить. — Почему не смог, Кэл уточнять не стал.

— Как вы себя чувствуете?

— Неплохо. Неплохо. — Пока что беседа ничем не напоминала разговор между вымогателем и его жертвой, но Кэл старался не терять бдительности.

— Давайте поболтаем, у нас есть еще полчаса, — предложил Лопес.

— Да, пожалуй.

Лопес пошел к двери в дальней стене и, дойдя до середины комнаты, удивленно обернулся.

— Ну, что же вы?

Кэл поднялся за ним. Гостиная была сплошь уставлена папоротниками в горшках. Удивленный, Кэл остановился на пороге.

Лопес уселся за рабочий стол, перед которым стояли два массивных кресла для посетителей. На стене в тонких рамках висели многочисленные дипломы. Кэл подошел и всмотрелся в витиеватый каллиграфический почерк.

— Так вы… адвокат? — потрясенно произнес он и повернулся.

Лопес молчал; казалось, он удивлен не меньше Кэла.

— Вы хоть что-нибудь помните? — спросил он на конец.

Кэл тяжело опустился в кресло.

— В вашем кабинете — ничего, — признался он.

Разгадка оказалась простой — Лопес был его собственным адвокатом.

— Подождите-ка, я отменю визит, — пробормотал Лопес и застучал по клавиатуре. — Ну вот, все в порядке. С чего начнем?

Кэл сжато рассказал ему о том, что случилось в последние дни, умолчав обо всем, что было связано с насилием, а также о своих подозрениях.

— Вот такие дела, — сказал он наконец. — Думаю, для начала вам стоит рассказать, зачем мне вообще по надобился адвокат. И почему я платил вам анонимно.

Лопес в задумчивости скрестил пальцы.

— Видите ли, я не совсем адвокат. Правильнее было бы назвать меня «консультантом». Я занимаюсь многими проблемами, в том числе и психологического характера. Дело в том, что вы без всяких на то оснований сочли себя основным виновником гибели вашей дочери. Это отрицательно повлияло на ваши супружеские отношения, и вы стали опасаться, что в конечном счете потеряете и жену. Вдобавок ко всему вас мучили сильные угрызения совести по поводу специфики вашей работы — правда, в детали вы меня не посвящали. Все вместе это превратилось в серьезную проблему.

— И только-то? — пробормотал Кэл, но увидев испуганное выражение на лице Лопеса, поправился: — Простите Просто неудачная шутка.

— В самом деле? Кэл, это очень любопытно. Один из побочных эффектов вашей болезни заключается в полном отсутствии даже малейших проявлений чувства юмора. Может, очистка памяти действительно помогла вам? Я вижу, дела идут не так уж плохо.

О том, что кто-то хочет убить его, Кэл решил умолчать.

— Значит, я жаловался вам на сложности с работой, но в чем конкретно они проявляются, не сказал? — спросил он.

— У меня сложилось впечатление, что вам приходилось делать что-то против собственной воли или вопреки своим представлениям о справедливости — даже не знаю, как правильнее сказать. Порой это вас буквально бесило.

— А поточнее?

— Не могу. Я не раз пытался вызвать вас на откровенность, но безрезультатно. Так же странно и то, что платить мне вы решили анонимно. Похоже, у вас несколько преувеличенное понятие о гордости. Вы понимали, что нуждаетесь в персональном консультанте, но одновременно боялись этого — словно стыдились чего-то.

— И вам это кажется странным?

— Поймите, одинаковых людей не существует. Два человека в критической ситуации ведут себя по-разному. У каждого из нас есть свои индивидуальные страхи и уникальный комплекс реакций на стресс. Я надеялся, что наши беседы помогут вам лучше понять, что похожие проблемы приходится решать и другим, а это, в свою очередь, способствует более глубокому их осмыслению и позволяет если не справляться с ними, то по крайней мере уживаться.

— Как вы считаете, я похож на человека, который отправляется в салон «Забвение», чтобы одним махом покончить со всеми проблемами?

Лопес задумчиво поскреб кончик носа.

— Нет. Я не мог даже предположить такого.

— Пожалуйста, постарайтесь вспомнить все, что я говорил вам о своей работе.

Лопес нахмурился:

— Ну, прежде всего это началось примерно четыре месяца назад — и совершенно неожиданно: до этого я не замечал никаких признаков подобного расстройства.

— Может, я просто стал острее чувствовать угрызения совести?

— Нет, нет, что вы, — замахал руками Лопес. — Я не знаю причины, но это было совершенно новое чувство, никак не связанное с вашими семейными отношениями. Вы почему-то вели себя очень скрытно. До этого у нас сложились очень хорошие и доверительные отношения — по крайней мере так мне казалось, — но внезапно вы стали крайне неразговорчивым и всячески избегали даже косвенно упоминать о своей работе.

— А я… — начал было Кэл, но осекся и смущенно откашлялся. — А я никогда не говорил вам, что боюсь за жизнь Никки?

— Нет, — подумав, сказал Лопес. — Вы боялись, что она вас бросит, но о ее возможной гибели вы даже не задумывались. А в чем дело? Сейчас это вас беспокоит?

— Не уверен, — ответил Кэл. Лопес был явно заинтригован, и он поспешил пояснить: — Вообще-то никаких рациональных оснований для этого я не вижу, но память возвращается ко мне постепенно — сначала в виде неясных эмоций, и лишь потом они получают логическое оформление.

Тут в беседу вмешался Винсент и сообщил, что Кэла вызывает на связь Мишель.

— Передай, что я перезвоню минут через пять-десять, если только это не срочно, — ответил Кэл и вновь повернулся к Лопесу: — Видимо, я никогда не рассказывал о вас Никки?

— Насколько мне известно, никогда; вам стыдно было признаться ей в том, в чем вы не хотели сознаваться даже самому себе. Кстати, это было частью общей проблемы. В прошлую нашу встречу мы как раз начали разговор о барьерах. Межличностных барьерах.

— И какова, по-вашему, вероятность того, что я сам решил отправиться в «Забвение»?

— На мой взгляд, исчезающе мала. Похоже, вы считали это одной из форм самоубийства. Вы боролись со своими проблемами на свой лад, но я не верю, что вы отправились туда добровольно. Вы из тех людей, которых я назвал бы «борцами». «Борцами за жизнь». У вас колоссальные резервы жизненной силы, которая поможет вам справиться практически с любым препятствием.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});