Дао настоящего менеджера - Александр Михайлов

— Ну, молодец, что…, - язвительно сказал я, — нашёл надёжных людей, поздравляю.

— Не плющь меня! — вдруг заорал шеф и треснул по столу кулаком, — а то сейчас…

«Если он сейчас ещё и губы оближет», — подумал я, вспомнив Гусарову, — «надо будет дёргать из комнаты, не дожидаясь развязки».

К счастью, шеф губы облизывать не стал, но поругались мы с ним знатно. Забыли и про Гоцмана и про Баева со всеми остальными рейдерами. А я, как выяснилось, тоже орать и по столу стучать научился недурно, поэтому Красников переорать в этот раз меня не смог. Но расстались мы в итоге очень холодно, а я ещё у себя в кабинете очень долго вёл с ним мысленный спор и сдавал его за неподобающее поведение киллерам, ментам, налоговой и рейдерам.

От всего этого безобразия меня отвлекла эсэмэска следующего содержания: «привет студент-недоучка, не забудь сегодня в девять в пивнуху».

«Ну вот», — подумал я, — «и эта гнида малорослая ещё хотела, чтобы я его с Ванюхой Строговым знакомил. Меня, значит, подсиживал, а министра ему подавай. А хер тебе, уважаемый Николай Алексеевич, а не министр по экономическому развитию».

В этот момент я вспомнил, что сегодня вечером у Валерия Александровича очередное, занятие, а именно по пятницам на него приходит Оля, девица с которой я уже в который раз всё собирался познакомиться поближе. Я удручённо посмотрел на часы: время встречи с Ваней Строговым безжалостно накладывалось на Валерины занятия.

Ещё секунду я колебался, потом вздохнул и написал Ивану ответное сообщение. Оля конечно прекрасна, но…, но приглашению министра, даже если он был соседом по комнате в общежитии десять лет назад, не отказывают.

Глава 13

И снова было утро, когда я открыл глаза. Но теперь это было совсем другое утро. Во-первых, открыв глаза, я ничего не увидел. Во-вторых, на мне снова лежала тяжесть, но это была не зовущая к приятностям тяжесть, к примеру, Лады Гусаровой. Нет, сейчас это было нечто очень похожее на гранитную могильную плиту, на дававшую мне возможности даже шевельнуть пальцем. «Замуровали, демоны», — безнадёжно подумал и всё-таки попробовал приподнять голову, чтобы хотя бы немного оценить своё местоположение в универсуме, но тут же понял, что делать этого не следовало; кто-то очень плохой сразу же надел мне на голову металлический колокол и начал старательно бить по его стенкам. Чтобы спасти свою жизнь я пошевелился изо всех сил и внезапно прозрел. Тьма спала с моих глаз (это оказалось сложенное несколько раз мокрое полотенце) и я увидел, что нахожусь не под землёй на кладбище, а всего лишь в собственной квартире и на своём диване. Оставалось разъяснить подробности насчёт могильной плиты; я осторожно скосил глаза, стараясь не двигать головой (это чтобы меня снова не били об стенки колокола) и убедился, что это не плита, а всего лишь одеяло.

— Проснулся, бухарик? — услышал я голос.

Наличие живых людей рядом здорово меня обрадовало, поскольку постепенно до меня начало доходить, что я пребываю в необычно глубоких похмельных обстоятельствах. Части моего организма, один за другим понесли доклады заработавшему мозгу о своём состоянии. И эти доклады были неутешительными: меня тошнило, толкало и болело со всех возможных сторон. Так что людская помощь была бы в этот момент весьма кстати.

— Воды, — прохрипел я и протянул руку в направлении голоса, — как можно больше воды!

Что-то забулькало, зашипело, и перед моими глазами вдруг оказался стакан полный пузырящейся, будто газированной воды.

— Да, не растворилась же таблетка! — упрекнул меня голос, но было уже поздно.

— Ещё воды! More water! — на всякий случай продублировал я на английском.

После второго стакана я начал понемногу шевелить конечностями. После третьего стал понемногу соображать. В окна глядел хмурый зимний рассвет, а воду подавал мне братец Миха, рационально используя преимущества нашей квартиры-студии. Он сидел с книжкой за обеденным столом, и даже не вставая, без труда передавал мне на диван, стоявший к нему спинкой, воду стакан за стаканом. Михе было удобно, полный воды чайник стоял рядом с ним на столе.

Наконец, я с усилием, но принял сидячее положение. Голова трещала по-прежнему. К тому попутно выяснилось, что спал я одетым и теперь имел чудовищно измятый вид. Соин-младший посмотрел на меня с осуждением.

— Я даже, когда учился на первом курсе, так не напивался, — сообщил он мне, — это, вообще что-то, выходящее за рамки реальности.

В ответ я только икнул.

— Видел бы ты себя сейчас в зеркале, — продолжились нравоучения, — просто полная потеря человеческого облика. А если тебя твои сотрудники увидят?

— Ни… ничего, — проикал я, — за выходные про… просплюсь.

— Выходные?

— Ну, да, — сказал я уже более членораздельно, — а ты, кстати, сам, почему не в школе?

— А у нас по понедельникам пары с обеда начинаются, — сказал Миха, — если что.

— По каким… по каким это понедельникам???

В этот момент в моей памяти начали всплывать первые промытые водой воспоминания.

— То есть я три дня пробухал? — ужаснулся я, — что, правда, сегодня понедельник?

Я схватил свой мобильник, лежавший на диванном валике, взглянул на экран и ужаснулся ещё больше. Штук двадцать пропущенных звонков и непрочитанных сообщений за всё это время! И главное — сегодня понедельник!!! Я откинулся на спинку дивана и застонал: вот как оно, оказывается, пьянствовать с высокопоставленными российскими чиновниками. Эти ребята лучше бы так работали на благо Отечества, мы тогда за не более чем за три года обогнали бы и Америку и Китай.

— Так, значит, я не в субботу домой вернулся, а в воскресенье?

— Дело уже было ближе к понедельнику, — уточнил Миха, — где-то к двенадцати ночи. Ты появился с криком: «Угадай, кто бухой», кинул в меня ключами и упал на диван.

— И всё? — облегчённо вздохнул я.

— Не совсем, — задумался на секунду братец, — ночью ты долго объяснял во сне, что не хочешь жениться. На гусарах, вроде.

— Не жениться? На гусарах??

— Ага. А потом потребовал вызвать палубные бомбардировщики и торпедоносцы. Потому что, дескать, скоро начнётся решающее сражение с Америкой. Опять что ли Пёрл-Харбор приснился? Смотри, дочитаешься книжек про войну.

— Так, — потёр я лоб, — сначала не жениться, а потом бомбардировщики? Ну, хотя, в принципе, логично.

— Нет, там этой связи не было, — авторитетно заявил Миха, — ты хотел какого-то Раздолбаева ими бомбить, но потом тебя предали лётчики-евреи и потопили твой флот. Ну, а напоследок пробормотал: «если будут хорошие новости, не будите ни в коем случае».

— Что за бред? — только и смог произнести я: ничего такого подобного я и близко не помнил, хотя последняя фраза показалась знакомой: Наполеон, вроде бы так говорил. Но перед Аустерлицем или Ватерлоо?

— Совершенно с тобой согласен, — сказал мой братец, — типичнейший алкогольный бред. Ты лучше завязывай с этим делом. А то точно когда-нибудь улетишь на торпедоносце в страну, где цветёт сакура.

— Пожалуй, да, — я почувствовал, что устами этого младенца глаголет истина, — такие нагрузки, похоже, не для меня.

— Так ты, значит, с настоящими специалистами соревновался? — полюбопытствовал Миха, — помнишь хоть что-нибудь из потерянных трёх дней?

— С министрами пили, с генералами, — надменно сказал я, — так что жертвы были не напрасны. А вот, что мы три дня делали? — тут я задумался.

Нет, начало я помнил хорошо. Вот я приветствую и дружески обнимаюсь со здоровенным лысым мужиком. Это Ваня Строгов. Вот, мы сидим в баре в окружении пустых кружек и вспоминаем золотые годы студенчества. Как мы один раз пошли по…. А потом ещё по…. Ну, это Михе знать необязательно. Потом, я помнится, с Ванюхой делился опасениями насчёт бизнеса, а он уверял, что всех моих врагов скоро можно будет вертеть на мужском половом органе. А затем…. Какая-та сауна точно была, а в ней были голые генералы и голые девки. С кем-то меня Ваня знакомил, не помню, то ли с генералами, то ли с девками. Девок-то мы точно вертели. Потом я проснулся уже на загородной базе отдыха с массажистками и уже теперь с русской баней. Помню, в прорубь ныряли, до тех пор, пока кто-то не вынырнул. МЧС ещё приезжало спасать. Днём вроде ещё на снегоходах катались и куда-то стреляли. Или это уже в воскресенье было? Короче говоря, другой такой вертеп ещё поискать надо…

— А что у тебя с работой? — вдруг спросил Миха, пока я всё ещё путался в своих воспоминаниях, — когда у тебя враги успели появиться?

Я прикусил язык, но было уже поздно: вот что делает с человеком похмелье. Взял и разболтал военную тайну. Надо теперь его или ликвидировать, как говорит Григорьич, либо повязать в свои грязные дела. Я выбрал второе.

— Так, сворачивай быстренько свои делишки, — сказал я, — видишь, я сегодня немного не в форме для руления: не водитель, а прямо мечта гаишника. Будешь моим шофёром.