Тополята - Владислав Крапивин

– Ага… В том году нас троих сестра Аксинья застукала, когда мы за девчонками в ду́ше подглядывали. И повела к отцу Ефрему. А тот говорит: «Ты их поймала на этом непотребстве, ты и поучи… Я, – говорит, – лишь малолеток учу, авосечкой, а здесь нужен прут…»

Кабул не сдержал сумрачного любопытства:

– И поучила?

– Ой-я-а… при тех же девчонках. Мы верещим, а они хихикают…

Кабул не сдержал брезгливости:

– Ты будто с радостью вспоминаешь…

– Не с радостью, а… как приключение. Во всяком приключении душа замирает, и тогда тоже…

– Иди, напросись опять…

Вовчик, видимо, не замечал досады Кабула. Наверно, по доброте душевной.

– Не-а, больше неохота. А мелкие иногда напрашиваются. От авоськи-то не сильная боль. Никитка говорит: «Боязно, зато интересно». Стучат друг на дружку, а потом вереницей бредут к отцу Ефрему. Тот и рад…

– А старшие не стучат?

– Ну, бывает… Это ведь вроде игры. Узна́ют про чужой грех и бегут с донесением.

– А отец Ефрем ничего вам про Иуду не говорил?

Вовчик искренне удивился:

– При чем тут Иуда? Он Христа предал, чтобы обречь его на мучения. И ради денег. А здесь, если кто про другого говорит, это же ради пользы. Чтобы очистить его от греха…

– Ну да, ну да, – сказал Кабул и стал смотреть на острые верхушки елей. И считать, сколько ему осталось жить в «Прямой дороге». Получалось, что около двух недель…

Обратный путь

Брат Нефед занимал должность старшего воспитателя. Воспитатели отрядов были скорее надзирателями, следили за порядком, но никакой педагогикой не занимались, а брат Нефед казался вездесущим. Умел всегда оказаться в нужном месте в нужный момент и сказать подходящую речь. Было заметно, что другие взрослые побаиваются его…

Был в лагере лишь один человек, всегда споривший с Нефедом. Парень лет двадцати по прозвищу Ампе́р. Прозвища в «Прямой дороге» не одобрялись, но этого звали только так. Известно, что «ампер» – единица, которой измеряется сила тока. Ампер ведал в лагере электричеством, телевизорами и компьютерами. Худой, с тонкими руками, с темной шапкой непослушных волос, напоминал он корнета Дарецкого из сериала «Крах Бонапарта». Однако в армии никогда не служил. Всю жизнь маялся Ампер пороком сердца (делали ему несколько операций, да без особой пользы). На весь мир смотрел он с насмешливым прищуром. Иногда брал гитару и пел собравшимся ребятам куплеты не благочестивого содержания, например «Пират, забудь о стороне родной…» или «Меня укусил гиппопотам…».

Начальство терпело Ампера, потому что работал он за гроши́, а дело свое знал отменно. Говорят, один раз все же уволили, но в «Прямой дороге» тут же вырубились все электронные системы и наладить их не могли никакие приглашенные мастера. Старец Ефрем и другие наставники решили, что Ампер – посланное Небом наказание, которое для пользы дела следует сносить смиренно.

История Ампера была известна многим. В прошлом году при крушении пассажирской летающей платформы «Ассунта» погибли его родители. Сиротами остались он и семилетняя сестренка. Пришлось продать квартиру, чтобы как-то существовать (зарплата лаборанта-физика была крохотная). Сняли комнату. Вскоре туда начали наведываться инспекторши из органов опеки. Мол, нельзя, чтобы девочка-первоклассница жила с братом, который сам почти ребенок. Ей нужны взрослые наставники, нормальные условия и надлежащий уход. Начали таскать Ампера на разные заседания: отдай сестренку добром, опекунство тебе мы все равно не оформим. Тетеньки из Ювенальной юстиции начали готовить соответствующее решение. А для Ампера сестра Анютка была единственным светом в окошке. Он кинулся за помощью в разные конторы. Там его посылали куда подальше. Наконец занесло Ампера в церковную Общину Святой Ольги, община эта вроде бы занималась защитой детей. Православные власти всем сердцем ненавидели ювенальщиков, которые разрушали семьи. В общине Амперу посоветовали устроиться на работу в «Прямую дорогу» и взять Анютку с собой. Лагерь был открыт круглый год и даже работала там небольшая школа. Ампер внял совету. Агенты опеки и Ювеналки соваться в церковные заведения пока еще не решались, и сестренка оказалась в безопасности. А у Ампера – еда, крыша и мелочь на карманные расходы…

Ампер был благодарен судьбе, но ершистый свой нрав не смирил и примерным верующим не стал. Позволял «высказывания и всякие шуточки». Впрочем, обычаев лагеря старался не нарушать (надо помнить о сестренке) и даже на утренние и вечерние молитвы ходил аккуратно. Однако от любимых песен и от споров с Нефедом отказаться не мог. А Нефед не мог запретить ребятам слушать эти споры: получилось бы, что он боится доводов Ампера.

А чего было бояться какого-то «недоучившегося физика-ботаника» уверенному православному педагогу и набирающему известность писателю?

Да, Нефед Минищукин писал книги. Причем не нравоучительные притчи про то, как мальчики и девочки должны следовать библейским заповедям и слушаться наставников. Он сочинял боевые повести о верных долгу и чести подростках, которые воюют с враждебными силами и спасают народы, в которых жива истина и справедливость. Несколько таких книжек выпустило издательство «НФ-Прима».

Однажды Нефед решил прочесть «любителям литературы» отрывки из новой вещи. Любителей собралось человек пятнадцать – после обеда, в беседке под елями. Пришел и Ампер. Минищукин покосился, но сразу сделал благожелательное лицо. Слушай, мол, не жалко, и ехидных замечаний я не боюсь.

… – «Сумрачный свинцовый рассвет наконец просочился в щели шалаша. Виктор протянул за голову руку и нащупал под свернутой плащ-палаткой, которая служила подушкой, отпотевший за ночь тяжелый «Дэ-два». И порадовался не первый уже раз, что это боевая «двойка», а не учебная «Дэшка-один», от которой в здешних условиях пользы было бы, как от мухобойки.

Васятка Потапин лежал в метре от Виктора и посапывал так уютно, будто спал в палате привычного лагеря «Воевода», а не в чужом враждебном мире…

– Васятка, подъем…

– М-м… – Тот подергал торчащей из-под одеяла немытой пяткой.

– Я кому сказал!

– Щас…

– Василий, высеку, – пообещал Виктор ласково, но все же так, чтобы ясно было: обещание всерьез. А как иначе-то? Без дисциплины в момент сгинешь в этом непонятном, полном угрозы мире, где неразъяснимо все – и пространство, и время, и смысл…

Васятка стремительно вскочил и затанцевал от зябкости, поддергивая зеленые перекошенные плавки.

Виктор выбрался из шалаша. У тлеющего костра прикорнули Данил, Тая и Борис. Борис не спал, старательно таращился на тощий дымок, потому что был часовым.

– Встали, – сказал Виктор.

Поднялись сразу. Это ведь не десятилетний недоросток Васятка, из которого еще делать и делать человека.

Тая шагнула было в сторону озерка – умыться.

– Подожди, – велел Виктор. – Прежде молитва…

– Ой… – смутилась она.

Встали шеренгой.

– Господи, благослови нас в начале дня и наставь на путь, ведущий к победе… – отчетливо сказал Виктор и замолчал. Потом каждый, даже Васятка, с полминуты шевелил губами, просил о чем-то своем. И наконец Виктор заключил: – Да поможет нам Создатель на нашем пути…

Путь был неясен. Однако же не зря судьба забросила их в этот мир…»

Речь шла о четверых восьмиклассниках и пятикласснике, которые отдыхали в летнем военизированном лагере «Воевода». Однажды в походе они отстали от группы, и во время грозы неведомая сила перенесла их то ли в другое пространство, то ли на чужую планету…

Хотя нет, планета была не совсем чужая, угадывались признаки Земли. Но времена оказались непонятные – то ли древняя эпоха, то ли непонятное будущее. Населяли планету злобные негритянские племена, желтые коварные расы и потомки ящероподобных пришельцев. Лишь временами встречались кучки робких белокожих аборигенов, в которых чудилось что-то полупотерянное славянское. От них юным гостям из нашего мира стало известно, что далеко – в землях у полноводного Днепруса – живут светловолосые и голубоглазые люди, более многочисленные, чем здесь, на юге. Это были остатки некогда могучей цивилизации. И сразу стало ясно, что должны сделать пятеро юных героев: пересечь многие реки и горные хребты Северного полушария, добраться до тех племен, разбудить в них прежний гордый дух и память об истинной вере и дать толчок для возрождения славянского мира.

– А могут ли четверо мальчишек и девочка возродить чей-то гордый дух, если он за долгие века изжил себя в силу естественного исторического процесса? – подал голос Ампер.

– В том-то и дело, что не естественного! – вскинулся автор «Дыхания сизых льдов». – Ошибочного! Люди отказались от истинной веры, и развитие человечества пошло по неправильному пути. Великая славянская раса оказалась на грани гибели…

– И чтобы снова стать великой, она должна очистить матушку-планету от других племен. Так?