Мышка для Тимура (СИ) - Зайцева Мария

Может… Может, даже с ней?

Ярость и ревность заливали глаза красным. И мозг — тоже.

А когда мозг отрубается, остальное летит в задницу.

Я и полетел. Не помню, сколько раз за все это время ночевал в своей кровати, все время меня где-то носило. Хорошо, что больше никаких серьезных сделок заключать не нужно было, да и брат вернулся в город.

Мое поведение не вызвало особого удивления у Темира, да и вообще, он был каким-то груженым, а потому я и не спешил с ним ничем делиться. Да и чем? Своей тупостью? Тем, что, все время прикалываясь над дураками, легко попадающими в медовые ловушки, сам в итоге оказался таким же?

Нет уж!

Через пару дней беспрерывного загула я пришел в себя. Верней, Темир привел в чувство, по-свойски, по-братски. Кулаком.

Заставил встряхнуться.

Я начал работать, навесил обычную свою зубоскальную маску… И это помогло! Отвлекло, по крайней мере!

Жить не получалось пока, но существовать — вполне.

За все это время я, невольно передумывая, перемывая события своего ложного счастья, хотел только одного: найти мелкую сучку и задать ей в лицо один вопрос: «Чего тебе реально не хватало?»

И, пожалуй, удовлетворить ее хотелки. Но теперь по-честному, без залитых розовой ватой глаз. И к своему удовольствию. Только к своему.

Больше я на ее удочку попадаться не собираюсь.

Воспользоваться моментом

— Мышка?

Вздрагивает, смотрит на меня так, словно дьявола увидела. Сжимается…

Куда делась твоя смелость, Мышка? Ты же совсем недавно мне такой красивый фак показывала? Или это новая маска твоя?

Ничего, я тоже умею играть, тем более, что за время спуска по лестнице на пять этажей привел эмоции в порядок. Относительный, конечно, потому что все равно шарашит сильно по мозгам. По нервам.

Она такая маленькая в этой смешной форме горничной. Умилительная. Няшная агрессия, это называется. Вычитал когда-то в инсте, поржал над диссонансом. А оно… Оно реально есть.

Стоит, перебирает пальцами тонкими ручку тележки, кудряшки на шее вьются, губы шевелятся. В глаза не смотрит, бормочет что-то про работу, норовит мимо скользнуть… Да ты же рада должна быть до задницы, что я пришел! Или… Опять на крючок хочешь зацепить? Да? Что дальше? Будешь убеждать, что все это мне привиделось? И не было твоего загула, побега, блядства?

Ну, попробуй… Попробуй, Мышка. А я… А я позволю, чтоб убедила. Поиграем по моим правилам теперь, сучка меркантильная.

— Подождут, — пресекаю ее фальшивые попытки свалить, — если будут спрашивать, скажешь, что я задержал.

Глаза. Мне нужны ее глаза. Какие они? Такие же чистые, прозрачные, как обычно? Неужели, никакого сожаления? Стыда? Нихрена? Да?

Не выдерживаю, тяну к ней ладонь, приподнимаю за подбородок, мелочно радуясь тому, как вкусно она вздрагивает.

Мышка послушно замирает и смотрит мне в глаза.

И… Сука, я умираю! Это — просто дичайший удар по нервам! По всему! Взгляд у нее чистый, я не ошибся. Прозрачный такой. А в глубине — что-то странное… Боль? Обида? Прикушенная до побеления губа… Так играть… Это же в ней охренительная актриса умерла.

Моргает, разрушая момент, пытается вырвать подбородок, не пускаю.

Опомнившись, продолжаю играть:

— Мышка, ты меня избегаешь, что ли? Не пойму…

Пропускаю мимо ушей нелепое бормотание про работу, учебы и прочее, додавливаю, давая ей неплохой шанс на примирение:

— Давай все же пообщаемся на нейтральной территории… Неужели, не о чем?

Ну давай… Соглашайся, хватит ломаться… Меня самого ломает от твоего взгляда. И твоей близости. Как наркоман, подсадила на себя… Вроде, переломало, но нифига. Стоило источнику кайфа опять оказаться в пределах доступа — и все полетело к ебеням.

Причем, мозг-то функционирует! Мозг орет, что это — путь в пропасть! Что самым идеальным, самым лучшим вариантом будет отпустить ее, отказаться, перебороть себя и сломать ее тупую игру!

Мозг орет, но все внутри протестует против этого.

Руки помнят нежность ее кожи, глаза не могут оторваться от ее губ прикушенных, и дико хочется не разговаривать с ней, а просто сгрести в охапку, опять ощутить тепло, хрупкость ее хрустальную, сладость от обладания… Мне хочется опять окунуться в кайф.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Разрушительный, смертельный для меня в итоге.

И потому любое сопротивление воспринимается сейчас болезненно. Ее «нет» — это ножом в грудь! Какое, блять, «нет»? Хватит играть уже! Надоело!

— Тележку поставила. И за мной.

Все.

Это уже прямой приказ. И точка отсчета.

Попробуй не пойти только.

По идее, после этого Мышь должна согласиться, типа, под гнетом обстоятельств. Полностью перекладывая ответственность за возобновление наших отношений на меня. Как и в первый раз.

И я, кстати, вообще не против. Пусть. Пусть так. Похрен.

Похрен, как, но я ее сегодня трахну.

Мышь отказывается, задирает подбородок, дергает тележку, пытаясь пройти мимо. Наивная.

Даю ей видимость свободы, прикидывая, куда ее тащить. Сразу к себе, на двадцать шестой, или куда-нибудь здесь? В один из номеров?

И в этот момент у нее звонит телефон, а затем падает, а еще через мгновение с огромным изумлением слышу на весь коридор раздающийся глумливый мужской голос:

— Твой адресок сказать, сучка? Саратовская область, поселок Рабочий, дом пять, квартира семь. Твоя мать работает по сменам, сейчас она в ночной. Твой брат сейчас дома. Хочешь, навестим его, сучка?

Мышь с невнятным писком ныряет вниз, за трубкой, но я успеваю раньше.

Перехватываю дешевенький аппарат, прикладываю к уху. Интересно же узнать, кто это так смеет разговаривать с моей, практически, собственностью?

— Слушаю внимательно.

На том конце на мгновение охреневают, услышав мужика вместо испуганной девчонки, Мышь молча неловко поднимается с корточек, смотрит на меня огромными глазами, губу прикусывает до бледности. Испугалась? Чего? Его? Меня? Того, что я узнаю что-то, чего нельзя узнавать?

— Ты кто, бля, такой? — наконец, приходит в себя оппонент.

— Тот, с кем ты будешь теперь говорить по этому номеру. — Жестко отвечаю я, — говори, что хотел.

— Ебарь ее? — приходят к вполне логичному выводу на том конце трубки, — ну супер. Значит, ты ее долг и покроешь.

Долг, значит… Осматриваю напряженную, уцепившуюся за тележку Мышь с неожиданным пониманием. Долг, значит… Из-за него все, да? Всего лишь бабки?

— Сколько?

— Двести пятьдесят тысяч основного и триста тысяч процентов уже накапало, — с готовностью отвечает коллектор.

Смешно, блять. То есть, меня сейчас пытаются развести всего лишь из-за полляма? Дешево как…

— Номер счета скидывай, — командую я, а Мышь вздрагивает и пытается возражать. Ее огромные тревожные глаза заводят и заставляют терять контроль над телом и движениями. Например, прикладывать палец к ее пухлым губам было необязательно. Но приятно до дрожи. — Деньги будут сегодня. А номер этот забудь, понятно?

Отключаюсь, не слушая прощальных слов коллектора. Мне не до него. Мне надо закрепить результат моего неожиданного везения.

Не в силах сдерживаться, провожу пальцем по нижней губе Мышки. Хочется, чтоб облизала, но хрен дождешься от нее. Хотя… Уже скоро. Очень скоро. Дождусь.

Набираю Витю, выдаю инструкции по ситуации. Он знает протокол, а потому я спокоен. Все сделает правильно. Через час я буду иметь полный расклад по придуркам, посмевшим угрожать Мышке, по ее долгу, а еще — распечатку звонков с этого номера. И лишнее доказательство ее блядства. Потому что уверен, что это — именно тот номерок, с которого она с Русом общается.

Я с ним тоже хочу пообщаться, пожалуй… Немного.

Но потом. Все потом.

А пока…

Перехватываю Мышь за затылок, тяну к себе ближе, с удовольствием отмечая, что она подчиняется. Поддается. Это правильно. Теперь между нами не будет никакого недопонимания. Чисто деловые отношения. Так честнее, правда ведь? Никаких розовых облаков и, типа, чувств. Мышка меня научила, что такие вещи — херня на постном масле. И только бабки имеют значение.