Демон движения - Грабинский Стефан

В мыслях поочередно всплывали блеклые картины воспоминаний, которые предшествовали... этому. Какой-то грохот, лязг, какой-то резкий удар, заглушивший все впечатления и отключивший сознание...

«Катастрофа!» — смутно мелькнуло в голове.

Внимательно осмотрел себя, провел рукой по лицу, по лбу — ничего! Ни капли крови, ни малейшей боли.

«Cogito — ergo sum»*, — решил он наконец.

Возникло желание пройтись по купе. Покинул свое место, поднял ногу и... завис в нескольких дюймах над полом.

— Так, черт побери! — пробормотал изумленно. — Я потерял вес, что ли? Чувствую себя легким, как перышко.

И вознесся вверх, под самый потолок вагона.

— Но что случилось с остальными? — вспомнил он, опускаясь к двери соседнего купе.

В этот момент у входа он заметил инженера, тоже парящего в нескольких сантиметрах над полом, и сердечно пожал его руку.

— Приветствую любезного пана! И у вас, я вижу, тоже нелады с законами тяготения?

— Эх, что же тут поделаешь? — смиренно вздохнул Ришпанс. — Вы не ранены?

— Упаси боже! — заверил Знеславский. — Я жив и здоров как новорожденный. Только что пробудился.

— Оригинальное пробуждение. А еще мне интересно, где мы, собственно, находимся?

— Мне тоже. Похоже, мы мчимся с головокружительной скоростью.

____________

* Мыслю — следовательно, существую (лат.).

- 205 -

Выглянули в окно. Ничего — пустота. Только сильная холодная струя воздуха, веющего снаружи, наводила на мысль, что поезд летит как фурия.

— Это странно, — заметил Ришпанс. — Абсолютно ничего не вижу. Пустота вверху, пустота внизу, пустота передо мной.

— А это невероятное ощущение! Вроде бы день, поскольку светло, однако солнца не видно, а мглы нет.

— Будто плывем в пространстве. Сколько сейчас может быть времени?

Одновременно взглянули на часы. Через мгновение инженер поднял глаза на товарища и встретил его взгляд, в котором читалось такое же недоумение:

— Ничего не могу рассмотреть. Цифры часов слились в черную волнистую линию...

— Вдоль которой стрелки движутся безумным, ничего не означающим движением.

— Волны протяженности, переливающиеся одна в другую, без начала и конца...

— Сумерки времени...

— Смотрите! — неожиданно воскликнул Знеславский, показывая рукой на противоположную стену вагона. - Я вижу сквозь эту стену одного из наших; того монаха-аскета, помните?

— Да, это брат Юзеф, кармелит. Я разговаривал с ним. Однако и он уже заметил нас; улыбается и подает нам знаки. Что за парадоксальные явления! Мы смотрим сквозь эти доски, как сквозь стекло!

— Непрозрачность тел черти забрали с концами, — подытожил инженер.

— Похоже, что и с непроницаемостью дела обстоят не лучше, — ответил Ришпанс, просачиваясь сквозь стену в соседнее купе.

— Действительно, — согласился Знеславский, следуя его примеру.

Так они прошли сквозь несколько вагонных перекрытий и в третьем по счету вагоне приветствовали брата Юзефа.

- 206 -

Кармелит только что закончил утреннюю молитву и, укрепив душу, сердечно радовался встрече.

— Велики деяния Господни! — сказал он, поднимая вверх глубокие, подернутые мглой задумчивости глаза. — Мы переживаем удивительные минуты. Итак, все мы чудесным образом пробудились. Хвала Предвечному! Пойдем, присоединимся к остальной братии.

— Мы с вами, — отозвались с разных сторон несколько голосов, и сквозь стены вагонов прошли десять фигур, окружив собеседников. Это были люди самых разных сословий и специальностей, в том числе машинист поезда и три женщины. Все невольно искали кого-то глазами, все инстинктивно чувствовали отсутствие одного товарища.

— Нас тринадцать, — сказал щуплый молодой человек с острыми чертами лица. — Я не вижу мастера Струга.

— Мастер Струг не придет, — словно сквозь сон произнес брат Юзеф. — Не ищите здесь обходчика Струга. Посмотрите глубже, братья и сестры мои, загляните в души ваши. Может, найдете его.

Они замолчали и поняли. На лицах разлилось великое спокойствие, и они засияли удивительным светом. И читали в душах друг друга и проницали друг друга в чудесном ясновидении.

— Братья! — заговорил монах. — Формы наши дарованы нам на краткое время, через несколько минут нам, возможно, придется оставить их. Тогда мы расстанемся. Каждый пойдет в свою сторону, куда понесет его судьба, начертанная в предвечной книге предназначения, каждый пойдет собственным путем, в собственную сферу, которую приготовил себе по ту сторону. Ибо нас ждут и тоскуют по нам остальные братские души. Прежде чем наступит миг прощания, послушайте еще раз голоса с той стороны. Слова, которые я прочитаю вам, записаны десять дней назад, по земному исчислению времени.

Произнеся эти слова, развернул тихо шелестящие листы какой-то газеты и начал читать глубоким, проникновенным голосом:

- 208 -

«В *, 15 ноября 1950 года.

ТАИНСТВЕННАЯ КАТАСТРОФА

Вчера, на железнодорожной линии Залесная-Тронь, в ночь с 14 на 15 ноября произошел таинственный случай, который до сих пор не удалось полностью объяснить. Речь идет о судьбе пассажирского поезда № 20, который потерпел крушение между вторым и третьим часом ночи. Самой катастрофе предшествовали странные явления. Все его пассажиры, будто предчувствуя угрозу, массово высаживались на станциях и полустанках перед местом рокового случая, хотя цель их поездки лежала намного дальше; на расспросы станционного начальства о причине прерывания поездки люди давали непонятные объяснения, будто не желая выдавать мотивы своего странного поведения. Характерно, что в Дрогичине поезд покинули даже несколько служивших там кондукторов, которые предпочли подвергнуться суровому наказанию и потерять должность, чем ехать дальше; только три человека из всего персонала остались на своих местах. Из Дрогичина поезд выехал почти пустой. Несколько нерешительных пассажиров, которые в последний момент вернулись в вагоны, через четверть часа выскочили на ходу в чистом поле. Эти люди каким-то чудом уцелели во время происшествия и вернулись пешком в Дрогичин около четырех утра. Они были свидетелями последних моментов рокового поезда перед катастрофой, которая должна была произойти через несколько минут...

Около пяти утра из будки обходчика Золы, расположенной в пяти километрах за Дрогичином, поступил первый сигнал тревоги. Начальник станции сел на дрезину и через полчаса был на месте происшествия, где его уже встретила следственная комиссия из Раквы.

Странная картина предстала перед глазами присутствующих. Посреди чистого поля, в нескольких сотнях метров за будкой обходчика на рельсах стоял разорванный поезд: два последних вагона совершенно не пострадали, дальше был разрыв, длина которого соответствовала трем недостающим вагонам — затем два вагона, соединенные цепями, находя-

- 209 -

щиеся в нормальном состоянии — потом еще один разрыв, длиной в один вагон — и, наконец, тендер; локомотива не было. На пути, на платформах, на ступенях — никаких следов крови, нище не было раненых или убитых. Внутри вагонов тоже было пусто и глухо; ни в одном купе не нашли трупов, ни в одном из вагонов не обнаружено ни малейших повреждений...

Все подробности были записаны на месте и отосланы в дирекцию. Дело представляется загадочным, и в железнодорожном управлении не надеются, что его удастся быстро прояснить...»

Кармелит на мгновение замолчал, отложил газету и тут же начал читать следующую:

«В *, 25 ноября 1950 года

Невероятные сенсации и подробности о железнодорожной катастрофе от 15 числа сего месяца

Таинственные события, которые разыгрались на железнодорожной линии за Дрогичином 15 числа сего месяца, до сих пор не удалось объяснить. Напротив, все более глубокие тени сгущаются над этим событием и мешают разобраться в нем.

Сегодняшний день принес ряд поразительных известий, которые, будучи связаны с катастрофой, запутывают дело еще сильнее и порождают глубокие, далеко идущие размышления. Вот что сообщают нам телеграммы из достоверных источников: