Лик короля. Перемены - Ольга Вознесенская

кулаки. Она права, я действительно не знаю, кого полюбила… Закрыла лицо руками.

Вечер провела у себя, не было настроения поддерживать разговор с Лисией, пусть она и здорово иногда отвлекала от тяжелых раздумий. Девушка изредка меня раздражала: либо когда чрезмерно болтала, либо когда задавала глупые вопросы. В остальном же я нашла с ней общий язык. С Самирой мы тоже неплохо общались – отстраненно, но вежливо.

Я обратила внимание на голубое кольцо на пальце, которое мне в лесу дал Олман. Оно такое удобное, и так сливается, как ни странно, что даже мысли не было его снять.

В дверь постучались, и на пороге показалась Марта.

– Роз, – позвала меня тихо и, не дождавшись моего ответа, подошла и села рядом на диванчик. – Прости меня, а, Роз. Я знаю, что ты за меня волнуешься. Честно, понимаю. И мне не стоило так говорить про хозяина замка, он ведь столь великодушно нам помог. Леон рассказал как-то, что ты чуть не погибла в лесу, а он спас.

Я глянула на сестру – серые глаза наполнены грустью и раскаяньем – закрыла и отложила книгу. Вздохнула, обижаться на нее я не умею, поэтому не сдержалась и улыбнулась. Марта тут же вцепилась мне в шею и поцеловала в щеку.

– Ты самая лучшая в мире сестра, – прошептала она, и моя улыбка поникла. Я вспомнила слова Олмана – предложение выйти за него замуж ради спасения Марты. Кто так делает предложение руки и сердца?!

– Я вот с кухни глинтвейн сперла, – захихикала сестра и всунула мне небольшую бутылку еще теплого напитка.

– Ну ты… Марта, – посмеялась я, – самая настоящая воришка.

Я разлила напиток: себе и немного сестре. По комнате тут же поплыл приятный аромат специй и вина. Марта посидела со мной еще немного, мы поболтали, после чего она снова поцеловала меня в щеку и отправилась на ужин с остальными гостями. Ко мне же пришла Иста, принесла ужин, так как я решила продолжить читать книгу.

В итоге я выпила еще бокал любимого напитка и захотела спать – буквально с ног падала. Поэтому, быстро переодевшись, завалилась на кровать и, как только голова коснулась подушки, отключилась…

Глава 10

Я слышу скрип…

Еще один… и еще…

По коже медленно пополз холод.

Со сна пока не очень хорошо вижу, присматриваюсь. Перед глазами предстает незнакомая картина. Какой-то сырой подвал с ржавыми столбами. По которым медленно сползают капли и падают на железные пластины и землю, образуя лужи.

Скрип повторился, я обернулась. На толстой ржавой цепи медленно покачивался… это человек, мертвый, повешенный. Еле сдержала крик. В нос заполз запах гниющей мертвечины. Рвотные спазмы тут же охватили горло, поэтому я зажала посильнее руками рот и постаралась не дышать. Присела на корточки, сжала пальцами виски.

Где я? Что это за место?

Вновь появилось то странное чувство, словно за мной наблюдают. Смотрят, но вмешаться не могут – так я поняла это ощущение для себя.

На мне ночнушка, в которой легла спать, и я босая. Ну, спасибо! Не хочу описывать те прекрасные ощущения, что испытывают мои ноги, наступая на каменный пол с мокрой землей и не знаю, чем еще – не хочу вникать.

Так, Роза, соберись. Это сон, просто сон.

– Мерзость, – увидела я ползущую мокрицу.

Пересилила себя и все-таки заставила оглядеться по сторонам. Это вроде какой-то широкий коридор. Решила пойти по нему вперед. Присмотрелась, что там наверху. Свет очень тусклый, но мне кажется, что железные столбы удерживают землю. Туннель? Да, больше на него похоже, да и запах земли…

Я пошла вперед, а точнее, в противоположную от трупа сторону, и в конце уткнулась в дверной проход ниже меня. Наклонилась, чтобы пройти, но услышала голоса.

Замерла…

Потому что язык не наш. А потом и наш различила. Прислушалась…

Крики… Вроде даже звуки борьбы, а потом хлест. Я пригнулась и аккуратно заглянула. Больше света, стены обработаны получше, чем в коридоре. Толпа мужчин, немало, может, около десяти. Они худые, в каких-то лохмотьях. А над ними… Я замерла… Не может быть! Это же орвансты! Их легко отличить по глазам – вместо белков чернота, а сама радужка оранжевая. На головах словно из волдырей узоры. Я прекрасно запомнила рисунки из книг по истории, и надо же, художник довольно точно передал всю сущность этих монстров.

О, Всевышний! Это что, какая-то картина из прошлого? Один из них, что-то сказал второму, и эти двое куда-то ушли. Я присмотрелась вновь, когда почувствовала, что по моей спине что-то ползет… Подскочила и головой ударилась в проход, послышался такой «бум»… а мою голову словно надвое раскололи.

По щеке текло что-то теплое, заливая глаз. Я подумала, что вода, но когда стерла с лица жидкость, на руках увидела кровь. Вздрогнула, до меня дошло, что это моя.

Какой реалистичный сон… Смотрю на свои руки в крови и думаю о том, что явно чувствую боль головы, и кровь продолжает идти.

– Кто тут? – послышался хриплый голос со стороны прохода. Он приближался.

Мой взгляд заметался вокруг в поисках места, где бы спрятаться. Ничего не нашла, лишь успела сделать несколько шагов назад, в то время как обладатель хриплого голоса уже нагнулся и вошел в зал, где нахожусь я.

– Кто ты? – на меня смотрел мужчина средних лет, с бородой, такой же худой, как остальные.

За ним вошло еще несколько…

– Роза? – услышала знакомый до боли голос и подняла глаза.

Мое сердце пропустило удар… Это точно не прошлое…

– Отец… – прошептала.

– Роза, что ты тут делаешь?

Я вновь вздрогнула. Просто не верится, этого не может быть! Он такой худой, и… шрам, рассекающий левый глаз.

Я кинулась к нему и расплакалась:

– Папа, где ты?

– Роза, – он крепко обнял меня. А после отстранился и как следует встряхнул, видимо, чтобы я пришла в себя. – Что ты тут делаешь?!

– Я не знаю? – стерла слезы.

– Только не говори, что тебя нашли, – прошептал мне на ухо.

– Кто? – удивилась я.

Папа пытливо всмотрелся в мои глаза и увидел в них, что я действительно не понимаю.

– Ты ранена, – коснулся он моей головы.

– Папа, скажи, это же просто сон, да?

– Роза, это не сон, – прошептал отец, пока другие мужчины, удивленно поозиравшись – откуда я взялась, и нет ли еще кого – все-таки решились оставить нас одних.

– Как не сон?! Но ведь… Тогда скажи мне, где ты. Ты ведь жив, да?

– Пока еще да, – устало выдохнул отец и прижал меня к своей груди.

– П-пока? –