Профессия: аферист игра на интерес - Аркадий Твист

Лерочка говорила, что верна ему до гробовой доски и никого другого никогда не пустит в свою постель. Но он не слушал ее. Мысли были заняты поездкой.

В этот же день Тося с Юрой Архангельским вылетели в Ленинград.

С Юрой ему приходилось работать и раньше. Затем судьба их разлучила, и они встретились лишь спустя пять лет, на Тосино освобождение. Архангельский был веселым, энергичным молодым парнем. Последние полтора года он жил в Ленинграде. За это время сумел познакомиться с некоторыми подпольными цеховиками, одного из которых и «выставлял» Тосе.

— Сколько может быть у него денег? — спросил в самолете Тося Архангельского.

— Не знаю точно, но много, — ответил тот. — Жена его, как елка игрушками, увешана бриллиантами.

— Хорошо. На месте посмотрим, что можно будет придумать.

На месте Тося придумал следующее. Когда внимательно рассмотрел цеховика из окна стоящего у подъезда такси, пока тот выходил с женой и ребенком, он сказал Архангельскому:

— Надо узнать точный адрес, правильную фамилию, имя и отчество. А затем будем писать в райотдел анонимку.

— Какая анонимка? — изумился Юра.

— Не гони картину, — задумчиво ответил Тося.

Юра написал под диктовку Тоси анонимку, в которой говорилось, что гражданин Зиликман занимается незаконной подпольной деятельностью, в результате чего имеет умопомрачительные доходы. Далее шло подробное описание сделки, которая имела место быть на прошлой неделе.

Разумеется, ни о каких делах Зиликмана Тося не знал. В заявлении все — от начала и до конца — было им выдумано, за исключением фамилии и адреса.

— А теперь подождем недельку-другую, — сказал Тося, опуская письмо в почтовый ящик.

Полторы недели они гуляли и веселились дни и ночи напролет. Тося соскучился по теплу женского тела и теперь ни на секунду не оставался в одиночестве. Рядом с ним находились женщины на любой вкус. Их привлекала его страсть, которую нельзя было скрыть. Они чувствовали ее в его походке, в его взгляде. Уже через неделю питерские красотки говорили только о нем, рассказывая друг другу о посещении баров, ресторанов, саун, бильярдных в компании с ним. Он мог бы превратиться в живую легенду женских слоев общества. «Но надо работать», — подумал Тося.

Рано утром они подъехали к дому Зиликмана и установили наблюдение.

— Ты мне обещал рассказать, зачем мы написали эту анонимку, — не унимался Архангельский.

— Ты прав. Пришло время, и сегодня ты узнаешь, зачем это делалось, — ответил Тося. — Когда мусора получили наше письмо, они вызвали перепутанного цеховика к себе. Учинили допрос, который мог быть очень жестким, так как тому есть что скрывать. Но на него у ментов ничего нет, кроме нашей анонимки, и закрыть его они не могут. А вот крови попить да нервы помотать — это они с удовольствием. Придя домой, наш уставший и перепуганный Зиликман рассказал все жене. При этом он недоумевает, откуда дует ветер и чего ожидать дальше. В общем, живут они сейчас как на иголках, просыпаясь ночью от каждого шороха. Как раз сегодня и настал тот день, когда пора проверить закрома.

Объект наблюдения вышел из дома и, озираясь, побрел на стоянку. Приятели последовали за ним. Они долго ждали у какого-то подвала, где подпольный цеховик оставлял указания своим рабочим. Подъехал старый обшарпанный автобус, и объект вместе с шофером куда-то на нем уехали.

— Пора, — сказал Тося и направился к телефону.

Когда на другом конце провода он услышал женский голос, сказал:

— Меня зовут Михаил. Звоню по поручению вашего мужа. Его арестовали, и находится он в городском управлении. Обвиняют его в государственном хищении в особо крупных размерах. Когда его вызывали неделю назад — это и была первая ласточка беды. Говорил я ему… Извините, мы с вами не знакомы, хотя на протяжении последнего времени мы с вашим мужем компаньоны. Не афишировать нашу дружбу — мы так условились. Но сейчас — случай исключительный. И кроме меня, спасти его некому.

— Что, что можно предпринять? — дрожащим голосом проговорила женщина. Ее лихорадило от страшного известия. Она пыталась сосредоточиться и понять суть того, что говорил Михаил. — Что конкретно нужно делать? — добавила она уже твердым тоном.

— Зиновию удалось связаться со мной из кабинета горуправления, пока следователь ходил выписывать ордер на обыск, — быстро и четко произнес Тося.

— Обыск?! - послышалось в трубке.

— Именно. Как только прокурор подпишет, они приедут к вам, и все, что вы не успеете вынести, опишут и конфискуют. Времени у нас совсем мало. Быстро собирайте все самое ценное и, если вдруг я не успею, сами вывозите подальше от дома. Но только не к матери. Поспешите, через полчаса, я уверен, они нагрянут. Я сейчас же выезжаю к вам. Расскажу, что и как делать дальше. Но если меня задержит дорога — не ждите, вывозите сами. Помните — каждая спасенная от конфискации вещь может являться ключевой в вопросе освобождения вашего мужа из тюрьмы.

Тося повесил трубку и глянул на часы.

— Первое, что она сделает, — это позвонит мужу на работу. Но его ведь там нет… И больше звонить она никуда не будет.

— Ты думаешь, она поверила? — спросил Архангельский.

— Ну конечно, поверила. Ее собственный муж, придя с допроса, своим перепуганным рассказом стал подводить ее к возможности ареста.

Прошло двенадцать минут с момента звонка, когда Тося постучал в дверь.

— Кто там? — сдавленно спросила женщина.

— Это я, Михаил, — вполголоса отозвался Тося.

Двери открылись, и на пороге появилась невысокая женщина. В руках она держала черную хозяйственную сумку из оленьей кожи. На полу лежала скатерть, наполненная какими-то предметами и завязанная двумя большими узлами сверху.

— Надо действовать быстро, — сказал Тося. — Вы готовы?

— Да, — слабо отозвалась та, бледная, как спирохета.

Тося взял импровизированную сумку из скатерти, и они начали спускаться по лестнице. У выхода он обратился к перепуганной женщине:

— Наверное, вам придется остаться дома, потому как, если они приедут и вас не будет, они начнут без вас. Ступайте домой, оденьте халат и вставьте бигуди. Примите сонный вид, чтобы никто не заподозрил, что мы что-то вынесли из этой квартиры. А я перезвоню вам через пару часов и сообщу, что с вашим мужем.

Женщина еще некоторое время удерживала сумку в руках, не из недоверия, а, скорее, из нежелания расставаться с ценностями. Она разжала пальцы и отдала сумку Тосе. Выйдя из подъезда, Тося уселся в такси, где Юра Архангельский нервно грыз ногти.

— Неплохо подняли, — сказал Тося, заканчивая подсчеты ценностей. Здесь были деньги в сумме ста тысяч рублей, много ювелирных изделий из золота и платины с разными ценными камнями. Все разделили поровну, и он отправился в Одессу.

Как-то вечером, ужиная в «Аркадии», он встретил Володю Запылина, который рассказал Тосе, что, пока тот сидел, Леру часто видели с Толиком Рябым.

— Ты мне хочешь сказать, что он ее драл? — обратился Тося к Володе. На минуту задумавшись, он добавил: — Я тебе и сам скажу. Это очень хорошо. Это значит, что она нужна кому-то и я не ошибся в своем выборе.

— Конечно, это так, Тося, — стал бормотать Володя, — но все дело в том, что и вчера я видел их вместе.

Придя домой, он ничего не сказал нежной, внимательной и предупредительной Лерочке. Но с этого вечера стал присматриваться к ней. «Я не буду унижаться до того, — думал Тося, — чтобы следить за ней».

Спустя несколько дней он подъехал к Толику Рябому и увидел, как тот выходит с Лерочкой из дому. Злость и горькая обида ударили в голову. Он взял себя в руки и подошел к ним. От неожиданности Лерочка открыла рот и присела. Толик остолбенел.

— Очень рад, что застал вас вместе, — холодно произнес Тося.

Он ударил наотмашь Леру по щеке. Та отшатнулась. Локтем этой же руки сильно ударил Рябого в челюсть.

Ни слова не говоря, сел в машину и уехал домой. Там собрал вещи и, вынося их, встретил заплаканную Лерочку. Она сквозь слезы говорила слова извинений, рыдала на весь двор, пытаясь удержать его. Он был как гранит. Ничего не слыша, поставил аккуратно сумку с вещами в машину и уехал. Больше с ней он никогда не виделся.

Они говорили в аэропорту под вой турбин.

— Тося, ты уверен, что тебе нужно в Москву именно сейчас? — поинтересовался Гриша.

— Да. Уверен, — ответил тот, когда регистрация билета была закончена.

— Почему ты едешь один? — донимал его Гриша.

— Это мое дело. И я не хочу никого в это посвящать. Во всяком случае, пока.

— Ты ведь знаешь, что такое Москва, лучше, чем кто бы то ни было, — сказал Гриша, — и едешь туда лысым. Зачем тебе проблемы с властями? Подождал бы, пока немножко отрастут волосы.

— Все будет хорошо, — заверил Тося товарища. — Сейчас в столице много панков, бритоголовых и других мастей. Вот я и проканаю под одного из них. А в Москву еду, чтобы рассчитаться по выставленному мне счету.