Михаил Гущин. Предотвратить смуту - Сергей Баранников

тенты, защищавшие небольшую площадку от дождя и солнца.

— Подоприте дверь парой ящиков побольше, — тут же распорядился Константин, про себя подумал, что было бы неплохо, окажись здесь Михаил. С его атрибутом силача он бы пригодился как нельзя кстати.

Склад имел всего по несколько комнат на первом этаже, а на втором — и того меньше. Часть второго этажа занимала терраса. Противоположное здание уже заняли отступающие бойцы. Дула их винтовок торчали их окон, словно иголки у ежа. В принципе, при таких условиях у них есть шансы удержать это здание, но есть несколько слабых мест. Например, они смогут держаться ровно до тех пор, пока не появится сильный духовник, который подавит их волю.

Залп ружей заставил Константина вздрогнуть и подойти к краю крыши, откуда было видно улицу. К ним двигалась небольшая группа людей, которая отделилась от общего потока. Пули летели в их сторону, но замирали совсем рядом и безвольно падали на землю.

— Твердыня, — прошептал Фролов, понимая, что это дело рук одаренного выше пятой ступени. Обычным оружием его взять сложно. Скорее они все умрут, прежде чем у него иссякнут силы на поддержание барьера. А вот если попробовать даром, еще и сильному одаренному…

— Вероника, дай руку, — тихо произнес Фролов, повернувшись к стоящей рядом девушке.

Она все поняла без лишних объяснений и стала рядом с Константином. Они взялись за руки и закрыли глаза. Сейчас сила их дара объединилась, а заклинание стало значительно сильнее. Пламя окутало группу, пробивая все барьеры, а второй залп вывел из строя сразу троих врагов. Включая и самого твердыню.

— Получайте! — радостно произнес Фролов, открыв глаза и любуясь результатом. В следующее мгновение мощный порыв ветра отбросил его в сторону, но он не удивился этому. Глупо было думать, что после этого их не заметят. Поднявшись на ноги, он призвал каменный доспех и окутал куполом всю террасу, на которой находилось еще трое одаренных кроме него.

Осторожно выглянув из укрытия, он заметил тела троих одаренных и новую группу, в которой был тот, кого он боялся увидеть больше всего.

— Вероника, бери всех, кто может идти и уводи их, — приказал Константин.

— А вы? Мы — ваша охрана и никуда не пойдем без вас.

— Считайте, что это приказ. Пусть раненые остаются и сражаются до последнего, они прикроют ваше отступление.

Фролову и двоим раненым охранникам удалось продержаться всего минуту. Дверь вылетела, разбросав в стороны щепки, а в здание ворвались одаренные. Они тут же заняли периметр комнаты, а на крышу поднялся всего один человек.

Константин выпустил волну огня, но она не смогла пробить барьер противника.

— Слабо, Костя, — произнес мужчина, которому на вид было далеко за сорок. — Я думал, ты сможешь меня удивить.

— Николай… Пришел закончить начатое? И как давно ты продался заговорщикам и стал градовской шавкой?

— Не начинай…

— Нет, я начну! Ты всегда был примером, человеком, с которым я разделял свои мысли и взгляды, а теперь…

— А теперь, Костя, мне придется тебя убить.

Прежде чем Константин успел отреагировать, вихрь подбросил его тело и сбросил с крыши.

Глава 20

Словно тень

— Мишенька! — кто-то произнес мое имя и провел рукой по голове. Рука скользнула к солнечному сплетению, и я почувствовал тепло, разлившееся по телу. Похоже, кто-то применил дар, чтобы поставить меня на ноги и сейчас активно вливал в меня свою энергию. Стоп! А где мой доспех?

Я открыл глаза и увидел перед собой девушку, сидевшую у изголовья.

— Инга?

— Узнал! Значит, не сильно ранили. А я уже думала, что придется помощь звать.

— Что ты здесь делаешь?

— Ну, как что? Я ведь говорила, что пойду в сестры милосердия, вот и осуществила свое решение.

— Ты? С ума сошла.

— Нет, — Игнатьева нахмурилась и посмотрела куда-то вдаль. — Просто устала от всего, что натворили мои родственники. Дядя зашел слишком далеко, и его убили. Его, тетю Лиду, Мирона, а теперь еще и Макар погиб…

Я не стал говорить о том, что погибнуть Макару помогли мы, сейчас это было не к месту.

— Где мы находимся?

Я поднялся на локтях и осмотрелся. Раненая рука тут же отозвалась болью, но я выдержал. Осматриваться смысла особо и не было — вокруг были кирпичные стены, а солнечный свет едва пробивался сквозь узкие окна. Насколько я помню, когда я потерял сознание, рядом был лес, а это на лес совсем не похоже. Зато я хоть приблизительно могу понять сколько времени прошло — солнце светило ярко, значит сейчас день.

— Это наше убежище. Мы пытались пробраться в лазарет, но дорога уже отрезана, так что временно скрываемся здесь. Тебе очень повезло, что я вообще нашла тебя.

— Возле леса?

— Да, ты лежал возле клена. Такой беспомощный, и в то же время такой милый…

— Ладно, это все потом. Какая обстановка? Мы победили?

— Не совсем, — Игнатьева покачала головой. — Градов вошел в город и закрепился там. Конечно, до центра он еще не добрался, но каждый час он продвигается все глубже, а защитники не могут сгруппироваться, чтобы дать ему отпор.

— Помоги мне подняться, я нужен там.

— Не спеши, Миша, — произнес Игнатьева, придерживая меня на кушетке. — Когда Градов ворвался в город, мы не успели эвакуировать всех раненых…

— Ты хочешь сказать, что мы в тылу врага?

— Именно.

— Хорошо, а где остальные раненые?

— В соседней комнате, — Игнатьева кивнула на выход. — Их немного, всего трое. Знаешь, у нас было совсем мало времени, чтобы кому-то помочь. Только благодаря тому, что мы находимся на южной окраине города, сюда еще не добрались.

— В таком случае, нужно подумать как действовать. Оставаться здесь нельзя, рано или поздно нас найдут. Сейчас восстанавливаем силы, а ночью попробуем выбраться. Кстати, почему я здесь один?

— Ну-у, — Игнатьева накрутила локон на палец и загадочно улыбнулась. — Я подумала, что ты очнешься и захочешь меня отблагодарить за спасение.

— Инга… — простонал я, запрокинув голову. — Ты никогда не меняешься. Ладно, давай посмотрим кто с нами в отряде.

Отряд оказался совсем небольшим. Четыре девушки-целительницы и трое простолюдинов, которых они вытащили с поля боя. За то время, пока я был в отключке, их уже успели поставить на ноги.

— Ну как, бойцы, запал не растеряли? — произнес я, заходя в комнату.

Те уставились на меня с испугом, один из них нахмурился, но поднялся и ответил:

— Мы драться готовы, вот только у нас оружия нет, а мы не одаренные, чтобы с пустыми руками на врага идти.

— Оружие вам будет, гарантирую, — ответил я, прокручивая в голове детали сегодняшней вылазки.

— Своих же бьем, братцы, — тихо произнес другой простолюдин, и я повернулся к нему.

— Как тебя зовут?

— Мефодий, ваша светлость.

— Отбрось титулы и вежливые обороты, они сейчас ни к чему. Скажу тебе на счет братоубийственной войны. Мы не поддерживали предателей, которые припыли из-за моря и решили, что лучшая судьба для нашей земли — быть проданной иностранцам. Ты сражаешься не столько против своих же братьев, которые перешли на сторону врага, а за свою землю, за будущее своего рода. А это стоит того, чтобы за него бороться.

Похоже, моя речь произвела впечатление на бойцов, потому как они заметно оживились. Посмотрим, насколько хватит их воодушевления, когда придет время сражаться. До вечера мы пробыли на месте. Я устроился возле окна и пытался рассмотреть что происходит вокруг. Несколько раз мимо здания, где мы скрывались, проходили вооруженные отряды, но никто не заглядывал внутрь. Для себя я отметил, что градовцы ходили по семь человек в отряде — один одаренный и шестеро простолюдинов. На поясе каждого висел охотничий рожок, который они наверняка используют, если заметят опасность.

— Есть план.

Я собрал вокруг себя людей и изложил свои предложения. Несколько минут мы общались, где я подробно расписывал план действий.

— Нет, наживкой буду я, — Инга нахмурилась и закусила нижнюю губу, когда я предложил быть наживкой для патруля одной из девушек.

— Хорошо, как скажешь. Главное, чтобы ты справилась.

— За это можешь не волноваться, — Игнатьева улыбнулась и подмигнула мне.

Наконец, когда все детали утрясли, мы устроились на отдых. Пока я валялся в бессознательном состоянии, силы успели здорово восстановиться, я даже немного использовал дар, чтобы помочь раненым. Не все же Инге трудиться, а остальные девчонки были лишены дара.

С выздоровлением навалилось чувство голода, которое утолить было совершенно