Жена в лотерею (СИ) - Удалова Юлия

Едва заслышав про ресурсное состояние, я вспомнила одну давно прочитанную мной книжку по психологии и тут же его поняла. В этом мире, где по-настоящему существовала магия, это понятие звучало как никогда убедительно и веско.

За разговорами и размышлениями, я не заметила, как прошел час езды. Или около того.

С другой стороны, и хорошо, что нет солнца — иначе бы огромное море снега, простирающееся передо мной, слепило глаза. Вот только откуда взялся этот колючий, пронизывающий до костей ветер?

И это несмотря на мой теплый шерстяной плащ, отороченный мехом…

— С гор, — Теодор придержал коня, словно услышав мои мысли. — Ветер дует с гор.

Вид у него сделался озабоченный. Ветер трепал его длинные темные волосы, и я невольно залюбовалась этим зрелищем, не в силах отвести взгляд. Даже холод отступил.

— Роща уже должна была показаться. Ее ни с чем не спутаешь, — проговорил он. — Но мы едем уже почти два часа, а ее все нет…

— Как два часа? Я думала меньше.

— Я не мог сбиться с пути. Я слишком хорошо знаю эту дорогу.

Внезапно впереди, посреди бескрайней снежной равнины показалось темное пятно. Я с облегчением выдохнула.

— Вы и не сбились милорд. Вон ваша дубовая роща, впереди…

— Это не роща, Цици. Это охотничья сторожка. Мы ушли севернее, в горы. Значительно севернее от того, куда нам было надо. Когда-то здесь было последнее пристанище вербэров…

— Которых вы истребили.

— Как вам известно, не всех, — мрачно ухмыльнулся Рутланд.

Я хотела переспросить его по поводу этой загадочной фразы, но не успела. Я разглядела, что впереди мелькает действительно какой-то приземистый домик, а вовсе не роща. К тому же вдруг совсем близко, как из тумана, показался край скалы, уходящий вверх, под облака. Он был похож на хребет огромного дракона.

Что такое? Вокруг действительно заклубился туман.

Тучи почему-то стали темнее, и как будто ниже. Вообще стало темнее, словно сумерки сегодня наступали раньше обычного.

В воздухе кружились редкие крупные снежинки.

Одна упала мне на перчатку, и я невольно залюбовалась, разглядывая ее причудливую форму.

— Значит, мы все-таки немного сбились, милорд, — стараясь его поддержать, сказала. — Ничего страшного, такое бывает…

— Такого не могло быть, — Теодор осадил своего Венто, который почему-то стал вести себя беспокойно, перебирая тонкими и сильными ногами. — Я не мог ошибиться, только если не…

Моя Бронза заржала, чутко прядая ушами. Ей как будто передалось тревожное состояние Венто. А затем оно передалось и мне.

— Если только не… — тревожно повторила я.

Теодор сделал пальцами в воздухе какой-то знак, который вспыхнул и исчез.

— Иса, руна застоя. Кто-то положил ее на упряжь Венто…

В колдовстве при помощи рун я не смыслила ни черта, поэтому спросила его, что это значит.

— Ее так же можно трактовать, как запутывание. Нас намеренно хотели сбить с дороги, — проговорил Теодор отрывисто и приказал. — Поворачиваем к замку, сударыня. Вряд ли нам с вами сегодня удастся войти в состояние ресурса.

Приказ был очень своевременным, но очень сложно выполнимым. Пока мы разговаривали, небо потемнело вконец и сыпануло ворохом колючих снежинок, которые закружились вокруг нас ледяным бураном.

Метель поднялась слишком резко, словно кто-то щелкнул пальцами. Хотя, скорее всего, именно так все и было. Только что вокруг лежала светлая равнина, а несколько минут спустя лишь темнота и метель, за которой не было видно ни зги.

— Следуй за мной! — велел Теодор, хотя это он зря.

Сейчас я бы ни за что в жизни не хотела отстать от него. Он выплетал пальцами какие-то руны и вокруг нас появился какой-то рассеянный свет, а снег кружился не так яростно — уже хорошо.

Внезапно мне показалось, что сквозь рев снега я слышу какой-то гул, который будто бы раздавался из-под земли. Земля и вправду дрожала — это чувствовала не только я, но и лошади.

Венто был спокойнее, но Бронза подо мной мелко тряслась. Я и так только недавно стала постигать азы верховой езды. Управлять ей удавалось с превеликим трудом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это все сделала мара? — сквозь рев ветра с трудом прокричала я. — Она заманила нас в ловушку?

— Это уже не мара, — последовал ответ спокойный, слишком спокойный ответ Теодора.

В это мгновение дрожь земли прекратилась. А в следующее мгновение прямо из темноты на нас выскочил огромный мностроподобный белый медведь, точь-в-точь, как на картинке из книжки Брианны.

Только он был намного страшнее, потому был мертвый. Мертвый, полуистлевший, но от этого во много раз более жуткий. От него остался только скелет и грязная потертая шкура, а бешеные глаза горели багровым огнем.

Бронза подо мной дико заржала и резко встала на дыбы. К такому (как и к появлению дохлого медведя-страшилища) меня жизнь точно не готовила, поэтому я свалилась в снег, а лошадь умчалась в ночь. Медведь коротко рыкнул и бросился прямо на меня.

Мне оставалось жить последние минуты — никакими рунами Теодор остановить этого монстра не сможет. Что и могло его, наверное, остановить, так это асфальтовый каток. Которого под рукой, увы, не было.

А, значит, мне предстояло умереть от укусов этой дохнувшей тленом широко разинутой пасти.

То, что было потом, произошло за считанные секунды, но отпечаталось в моем мозгу на всю оставшуюся жизнь. Длинную или уже короткую, я тогда не знала.

Теодор соскочил с Венто и бросился дохлому медведю наперерез. Через несколько шагов он изменился. Его великолепная дорожная одежда треснула по швам, а по сильному мускулистому телу пробежали огненные искры. Еще пара мгновений и, преграждая дохлому дорогу, он встал передо мной, которая, беспомощно распластавшись, лежала на снегу.

Вот только это был уже не человек, а такой же белый медведь. Вербэр. Его снежно-белая шерсть переливалась золотом, но оскал был страшен, слишком страшен.

Значит, это все-таки был не сон. То чудовище, что я увидела на лестнице в свою первую, но так и не состоявшуюся брачную ночь, и было моим мужем. Это его грозный рев огласил замок и окрестности Трентона.

И, точно так же, как тогда, Теодор поднял морду к небу и взревел так, что земля затряслась пуще прежнего.

Два белых медведя, два вербэра — живой и мертвый — сошлись в яростной схватке, покатившись по снегу в метели. Оба были размером с хороший трактор (а дохлый-то и побольше), и пару раз я была близка к тому, чтобы быть раздавленной в лепешку этим многотонным весом.

Теодор в обличье медведя чуть повернул голову в мою сторону и в меня полетела защитная руна… Такая забота внушала надежду, что после битвы с дохлым, он меня не сожрет.

Тем более, что Теодор явно одерживал победу. Нет, вначале, конечно, моему мужу пришлось сложно из-за превосходящих размеров мертвого медведя. А еще, наверное, потому что зомби — они всегда неубиваемые.

Но Теодор одержал над ним победу, растащив его буквально по кускам и превратив в месиво из подранной шкуры и костей.

И медленно, пошатываясь, пошел ко мне, тяжело ступая огромными мягкими лапами. Точно парализованная, я лежала на снегу и не могла встать. Где-то далеко, на периферии сознания, я почувствовала острую боль в лодыжке.

Но сейчас это было неважно.

Да, это был он в ту ночь на лестнице. Вне всяких сомнений, это был он… И сейчас я могла рассмотреть его во всех подробностях и полюбоваться его величием.

Это был огромный, великолепный, могучий зверь с густой белой шерстью, по которой пробегали золотистые магические искры. Я видела вербэров на картинках в книжке Брианны, они были злобными, они были не такими…

Этот медведь казался живым воплощением благородства.

Он склонил ко мне огромную голову, а я…

Я не отпрянула, не испугалась. Не попыталась отползти.

Я, не отрывая глаз от его глаз, подняла руку и, как во сне, прикоснулась к его мохнатому лбу, всей кожей ощущая теплоту и жесткость густой белой шерсти.

Это прикосновение было лучшим, что я когда-либо испытывала в своей жизни.