Темная лошадь - Мэри Герберт

— Ну, отец, — внезапно произнес Этлон, напугав девушку и вождя, — теперь, по крайней мере, мы знаем, что слухи о ереси Медба правдивы. — Он недовольно взглянул на Габрию, но продолжал: — Что нам надо теперь делать, чтобы держать его на неверном пути?

Сэврик оторвал взгляд от Габрии и взглянул на сына.

— Будем держать его там так долго, как сможем. Нам не причинит вреда, если мы позволим ему думать, что Хулинин будет у него в руках.

— Что он предложил тебе, вер-тэйн? — спросила Габрия. Она очень устала и мечтала вернуться в шатер Пирса, но ей было интересно, в какую цену обходится Хулинин Медбу.

— Этот ворона-агент пришел ко мне сегодня вечером. — Этлон помолчал задумчиво. — Хотел бы я знать, как Медб так быстро с ним связался. Может быть, у него тоже есть следящий камень? Он предложил мне от имени Медба людей, золото, земли и звание вождя в обмен на повиновение и голову моего отца.

Сэврик усмехнулся:

— Я надеюсь, тебе будет не слишком легко со всем этим сразу.

— Ничто не стоит такой цены.

Габрия слушала эту короткую пикировку с легкой завистью. Несмотря на их различия, мужчины были преданными сыном и отцом и даже еще более близки как товарищи. Только ее брат Габрэн был так близок к Габрии, и его смерть оставила пустоту, которая никогда не заполнится. Нэра помогла залечить некоторые раны в ее душе, но там были глубины, которые никто никогда не нашел бы, глубины, до сих пор полные непролитых слез. Габрия закрыла глаза и отвернулась. Было еще слишком рано плакать.

Сэврик заметил ее движение и сказал: Скоро наступит день, а нам многое надо сделать.

Они распрощались, и вождь прошелся с Габрией до шатра Пирса. Он колебался, как будто собирался заговорить, затем изменил свое намерение, кивнул и ушел. Габрия смотрела Сэврику вслед, пока он не исчез среди шатров. Этой ночью она чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо раньше, и у нее было ощущение, что каким-то образом его мысли были связаны с ней. Он глядел на нее в шатре Этлона так, будто отбросил в сторону все, кроме ее главных слабостей и сильных сторон, и то, что он нашел, удовлетворило его. Ей было приятно его понимание и принятие ее. Ей не приходилось жить вне семьи, и она начала понимать, как много для нее значат Сэврик и его семья. Габрия закрыла за собой клапан шатра. С молитвой, обращенной к Амаре, она уснула.

* * *

Как огромные бабочки, черные шатры зимнего лагеря начали складывать свои крылья и исчезать. С упакованными внутрь шестами и канатами шатры грузились на большие, ярко раскрашенные фургоны, в которые были впряжены волы или лошади. Имущество каждой семьи было уложено под шатром и прикрыто коврами. На основе опыта поколений клан мог разобрать свой зимний лагерь за несколько дней, а походный — за несколько часов. Сворачивание поселения было тонким искусством, и женщины гордились своей быстротой и знанием дела.

Утро, когда клан Хулинин покидал свой зимний лагерь, обещало жаркий и безоблачный день. Слабая роса быстро высохла на ветру, и повсюду заклубилась пыль. Первое сворачивание лагеря всегда занимает больше времени, чем обычно, поэтому клан поднялся до восхода солнца, чтобы сложить оставшиеся шатры, закрыть холл, оседлать лошадей и распрощаться с теми немногими, которым предназначено остаться. Когда на восходе зазвучал рожок, на рабочем поле был уже почти сформирован караван, как только каждая семья заняла свое место. Старики, больные и те, кто оставался присматривать за пустым лагерем, печально наблюдали и помогали, чем только могли, клану собираться в дорогу. Холостяки верода собирали скот. Три харачанских косяка были собраны в один, так как скоро должен был начаться период спаривания, и те лошади, на которых не ездили и не работали, были отогнаны к выходу из долины. Кобылы, жеребята и однолетки возбужденно переминались, а жеребец Вайер стоял у подножия Маракора, принюхивался к ветру, дующему из степей, и внимательно прислушивался в ожидании сигнала рожков.

Сэврик сам закрыл огромные двери холла и спустил золотое знамя. Он передал его Этлону, который поднял его высоко и галопом послал Борея вниз, в поля, где ожидал караван. Дружный крик ликования эхом разнесся по долине. Лошади заржали в ответ. Собаки в возбуждении неистово заржали. Хаос людей и животных медленно приобретал смутное подобие порядка. Забытые привычки были восстановлены, последние прощальные слова сказаны, потерявшиеся дети найдены, и веревки на телегах и вьючных животных были проверены и перепроверены.

Наконец, когда все было готово, два всадника с рожками поскакали к выходу из долины. Молчание предвкушения воцарилось в караване. Затем одновременно оба горниста поднесли свои горны к губам и издали мощные звуки мелодии, которые воспарили над пустыми равнинами как крик торжества и приветствия. Люди одобрительно закричали. Сэврик, скачущий под огромным золотым знаменем, поднял к небу свой меч, как только Вайер заржал.

Как гигантская змея, караван, извиваясь, пополз вперед. Габрия сидела на спине Нэры и следила с окрашенным благоговением уважением, как Хулинин двигался из своей долины. Это было зрелище, которое она будет помнить всегда.

С того момента, когда Валориан научил первого из людей кланов радости верховой езды, кланы были кочевниками, с дующим в лицо степным ветром и пылью странствий на одежде. Хотя кланы в течение многих поколений успокаивались и неосознанно пускали корни в местах, выбранных ими для зимних лагерей, в сердце они были по-прежнему кочевниками. Зимовка была хороша для холодных месяцев, когда метели замораживали землю, но когда свежесть весны открывала путь к лету, кланы возвращались на старые пути и оставляли зимние лагеря позади.

Для Габрии и ее клана укладка вещей и подготовка к кочевке всегда были простым делом. Корин состоял всего из двадцати пяти семей и мог передвигаться часто и без особой суеты. Они были более кочевыми, чем Хулинин, и иногда вообще не утруждали себя зимовкой в своем зимнем лагере. Но эта кочевка очаровала Габрию. Хулинин, с его многочисленными семьями, огромными стадами и могучим веродом, тяжеловесно двинулся из зимнего лагеря, образовав чудесную шумную кавалькаду.

Во главе каравана скакал вождь и его стража. За ними основная часть клана составляла процессию фургонов, повозок, вьючных животных, верховых и пеших людей и горластую толпу возбужденных собак и детей. Затем шел скот, и последним двигался еще один отряд воинов. Верод был распределен по сторонам каравана, и пять стражников удерживали лошадиный табун в стороне во избежания несчастья. Габрия восхищалась организацией, при которой каждый человек знал свое место и предотвращались столкновения характеров. Ей ничего не оставалось, как поражаться тому, как смог огромный караван в день покрывать большое расстояние. При той скорости, с которой они двигались сейчас, встреча кланов закончится задолго до прибытия Хулинина.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});