Демонический отбор. Захомутать и обезвредить (СИ) - Новикова Татьяна О.

— Виктория? — я не вижу девушки, но ее голос стоит в ушах, будто она находится в шаге от меня. — Где мы? Что происходит?

Её страх передается и мне, звенит в ушах тихими мольбами о помощи.

— Всё будет хорошо. Слышишь? Не паникуй.

— Мне кажется, я умираю… совсем ничего не чувствую… я умру, да? А ты?..

— Ты не умрешь, — твердым, нерушимым тоном. — Никто не умрет. Доверься мне. Успокойся и попытайся проснуться.

Она замолкает, не прекращая шмыгать носом и громко стучать зубами.

Нужно проснуться.

Я же сильная. Связь с Эдвардом одарила меня возможностями, которых не было ни у одной другой девушки, застрявшей тут.

Не остается сомнений, что эта реальность — не ночной кошмар, а глубокая магия, в которой мы увязли без надежды спастись. Нам одурачили. Меня саму обманули, провели вокруг пальца. Я могла подозревать кого угодно, кроме человека, что всегда находился рядом и имел доступ к любому углу замка.

— Я вижу свет, — вдруг шепчет Тина. — Может быть, там выход?

— Не смей!

Но я слышу, как босые ноги шлепают в сторону смертельной опасности.

Что за дурная девица?

Меня начинает потряхивать — теперь не от ужаса, а от злости.

Стискиваю виски пальцами, собираю остатки разума.

 Мне нужен Эдвард. Однажды он нашел меня, так пусть почувствует сейчас. Наша связь сложнее и объемнее, чем мы сами предполагали. Мой скакнувший вверх резерв — прямое тому доказательство.

Просыпайся.

Давай же.

Быстрее!!!

Магии внутри меня слишком мало, её не хватает даже на то, чтобы высветить окружающую нас темноту. Я поднимаю руку, но она безвольно опускается.

Мне нужно как-то растормошить себя.

А вдалеке доносятся шаги Тины и её тихие мольбы. Она же сейчас шагнет туда…

Я срываюсь на бег и достигаю солнечного комка первой. Хватаюсь за него обеими руками, сжимаю в пальцах жаркий, будто раскаленные пруты луч.

Боль отрезвляет.

— Эдвард!!! — кричу я, вкладывая в этот крик всю свою магию, до последней крупицы.

***

ЭДВАРД

В глубине столичных архивов хранились редкие книги, многие из которых не открывали веками. Теперь с них смахнули древнюю пыль и потревожили покой, вырывая сведения про истинные пары. По крупице, по крохе. Архивисты сделали невозможное: в кратчайшие сроки перелопатили городские архивы.

Я с головой ушел в путаные тексты, перескакивая с одного на другой, вырывая мысли обрывками. Заперся ото всех, попросил слуг не тревожить. Ни при каких обстоятельствах. Пусть хоть небеса обрушатся на землю. Плевать.

Меня подгоняло желание разгадать общую с Викторией тайну. Понять, на чем основана наша близость и имеет ли она под собой реальную опору.

Есть ли в истинной связи хоть что-то настоящее или она целиком — лишь магическая реакция? А как же чувства, эмоции, мысли? Останутся ли они, если её перерезать?

Сама мысль о разрыве вызывала во мне острый приступ ярости. Полнейшее отрицание. Я не был готов расстаться с этой девушкой, не мог представить будущего без неё. Без её вдумчивого взгляда, без закушенной губы, без ехидных комментариев. Без поцелуев со вкусом сладкой вишни.

Но я боялся, что в наших отношениях нет искренности. Они — подделка, имитация нормальности.

Неужели всем правит магия?

Ответ нашелся не сразу. Но нашелся.

Нет, истинных объединяла не магия, но кровь. Не родственная, другая.

Демоническая.

Разумеется, демоны, как и боги, были нематериальными сущностями. Никто их не видел и не мог призвать. За одним маленьким исключением: в некоторых людях хранилась их частица.

Капля демонической крови. Именно она даровала магический дар, и чем сильнее был волшебник, тем больше в нем сидело от первых колдунов — великих демонов.

Но кровь эту мало иметь в себе.

Чтобы она по-настоящему забурлила, её нужно высвободить. С помощью жертвоприношения, кровавого и пугающего, детали которого известны немногим и передаются из уст в уста. Лишь отдельные маги постигли таинство той жертвы.

Разумеется, в книгах конкретики не давали.

Но если те, в ком пробудилась кровь предков, сталкивались в будущем, между ними образовывалась связь. Родство тянуло их друг к другу, магия притягивалась к магии.  Они чувствовали не просто родного человека, а продолжение себя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Потому-то истинных пар так мало.

Хм. Я никогда не задумывался, как рождается подобная связь. Считал её скорее мифической, чем реальной, живых примеров не видел, а всё, что читал, было зыбким и обрывчатым.

Сейчас, сидя за древними книгами, я пытался понять: как же наши с Тори судьбы связаны со всем написанным. Кто мог высвободить в нас демоническую кровь? Кто в здравом уме принес бы ту жертву? Зачем?

Мы не были подающими надеждами магами, чтобы пробуждать в нас скрытые таланты. Мы не просили особой силы.

Всё оказалось гораздо проще.

Пробудившаяся демоническая кровь способна даровать облегчение от смертельной болезни. Причем не только её обладателю, но и тем, кто успеет собрать кровь на пике пробуждения.

Мысль, цепкая, колкая, ворвалась в сознание.

Я болел всё своё детство. Не было и дня, чтобы многочисленные лекари не пичкали меня какими-то травками, не ощупывали и не хмурились, качая седовласыми головами.

— Рано или поздно организм не сможет бороться. Я даю вашему сыну не больше года, — сказал один из врачевателей. — Ему крупно повезло, коль он прожил до семи.

Эта фраза врезалась мне в память, два десятилетия лежала на поверхности. Потому что в ту секунду мама, всегда спокойная, вдруг расплакалась. Горько, навзрыд. Она обняла меня за плечи, уткнулась лицом в мои волосы и горячо зашептала:

— Всё наладится, всё непременно наладится… не бойся…

Да я и не боялся. Разве семилетнего ребенка может пугать какая-то смерть?

Мне не нравилось болеть, потому что приходилось лежать в кровати и много спать. Я хотел гоняться с деревянным мечом за дворовым псом, кататься на лошадях, пытаться забраться на башню. Но должен был отдыхать. Всегда. Постоянно. Без возможности вырваться на волю.

Да ещё и отец насмехался над слабостью, называл хилым и хворым.

— Опять провалялся весь день? Вот что значит, постоянно у материнской юбки бегать. Не стать тебе достойным императором, — показательно ахал тот, когда мне становилось лучше. — Страной должен управлять сильный человек, сам подумай. А ты слабый, никчемный. Даром, что наследник.

Мама после таких отцовских высказываний всегда злилась, щеки её краснели, и руки неизменно сжимались в кулаки. Но она держалась.

Я мечтал вырасти и увезти её подальше от столицы и зажить спокойно.

Наивный мальчонка.

Мне исполнилось двенадцать лет, когда во дворце появился странный человек. Не лекарь, а колдун. Пахло от того мужчины, усатого, черноволосого, чем-то кислым, точно забродивший компот. Он был грузен, много потел и тяжело дышал, с присвистом. Неприятный. Грубый.

Но мама сказала слушаться мага. Она глядела на него с надеждой. Да и человек этот не досаждал мне, не мешался особо, с уколами и зельями не лез. Даже вопросов не задавал. Что ж, всё не так плохо.

Тот год запомнился по двум причинам: на охоте погиб моей отец, посему трон заняла императрица-мать, а мне самому ощутимо полегчало.

Матушка если и расстроилась гибели супруга, то виду не подавала. Взяв себя в руки и справившись с трауром, она возглавила Диару.

Воспоминания нахлынули на меня, завертели, топя в своих переплетениях. То, что раньше не выглядело значимым, вдруг окрасилось яркими оттенками.

…Мать занималась цветами, напевая себе под нос, разговаривая с ними как с детьми. Из оранжереи её способно было выгнать разве что стихийное бедствие.

— Как ты, сынок? — Она разогнулась и потерла тыльной стороной ладони взмокший лоб. — Как себя чувствуешь?

— Мне значительно легче, — повторил набившую оскомину фразу.

— Ты выглядишь напряженным. Что-то случилось?

— Почти. Напомни, как погиб мой отец?