Тайна мертвой планеты - Сергей Че

и упругими сиськами. Ученые, мать их за ногу.

Она спрыгнула на пол, выгнула спину и поймала угол стола тем местом, где чесалось.

Бадер отпрянул.

— Черт! Полное отсутствие контроля! Как ты это делаешь?

Эликс продолжала обтираться, тихо всхлипывая.

Бадер снова сунул нос в экран планшета, бормоча что-то про нижние уровни сознания. Потом вдруг побелел и выпучил глаза.

— Нет. Не может быть. Марск знает?

Она не слышала, приближаясь к кульминации. Угол елозил уже не так болезненно. Перед глазами прыгали звезды.

Бадер шагнул к ней, как на ходулях.

— Отвечай. Марск знает, что ты…

Договорить он не успел.

Подчиняясь смутному импульсу, Эликс выпрямилась, схватила его за голову и одним резким движением свернула шею.

Бадер хрюкнул и безвольным мешком повалился на пол.

В тот же момент тяжелая дверь рухнула, и в комнату ввалились добрый десяток плечистых мужиков с автоматами и в черной униформе.

Они разбежались по комнате и застыли на полусогнутых, наставив стволы на Эликс.

Вперед вышел брутальный бородач с нашивками лейтенанта, оглядел ее с ног до головы и сказал бархатистым баритоном:

— Мадам. Добрый вечер.

Рассказ 18. Доча и тест-драйв

Эликс забилась в узкий проход между двумя шкафами и сидела тихой мышью, прислушиваясь к осторожным крадущимся шагам.

Лейтенант приближался.

Без воздействия прототипа он больше не казался брутальным бородатым великаном, от одного вида которого между ног разводилась сырость. Сейчас он скорее напоминал огромного волосатого гамадрила с перебитым носом и маленькими злобными глазками. Даже борода теперь была неопрятной клочковатой порослью. И еще от него воняло чем-то гнилым и одновременно механическим, словно в бочке машинного масла утопили труп и оставили на жаре. Эта вонь и поставила мозги на место, когда гамадрил вдавил ее в стену и уже расстегнул штаны.

— Сладкая… — послышалось из соседнего прохода. — Где прячешься? Все равно найду. Рано или поздно. Если найду рано, отделаешься легким испугом и порванной жопой. А если найду поздно… Буду драть тебя долго. Изобретательно. Во все дыры. Порванная жопа тебе мелочью покажется. Хочешь, расскажу, как это будет? Сперва я…

У гамадрила запиликал вызов смартфона. Он шумно выдохнул и зашуршал карманами, чертыхаясь.

— Да, босс… Нет, босс. Пока прячется… Уверяю… Здесь один выход. Не сбежит… Нет. Один справлюсь… Потери? Пока не знаю. Она все отделение повалила. Но мертвы они или парализованы… Не знаю, как. Какое-то встроенное в руку оружие. Узнаем, когда поймаем. Вскрытие покажет, — он весело загыгыкал. — Нет… Да как можно, босс! Понимаю. Взять живой. Или немедленно вызвать хирургическую команду. Но ноги, руки-то можно отрубить? Они же ей точно больше не понадобятся… Да, босс. Будет сделано.

Смартфон пикнул, отключаясь.

— Слышала, курица? Тебя можно сдать и дохлой. Главное, хирургов вызвать, чтобы они разделать успели, пока свежая. Короче, вылезай. Умрешь быстро. Обещаю.

Эликс в сотый раз ощупала встроенный в запястье игломет. Бесполезно. Обойма была пуста. Всё ушло на десяток подчиненных гамадрила, которые валялись сейчас в лаборатории Бадера рядом с его трупом.

Она встряхнула волосами, пытаясь выбить из головы воспоминания об окруживших ее полицаях. Разжала ладонь с коммуникатором, и взглянула на схему города. Переход в Цветочный круг был совсем рядом. Рукой подать. Ей хватило бы пары минут, чтобы добраться.

Шаги снова приближались.

— Этому дала, этому дала. А этому не дала, — продолжал бормотать гамадрил. — Несправедливо.

Дала, дала… Она даже вздрогнула, когда, наконец, поняла, что надо делать. Шанс был мизерный, но он хотя бы был.

Гамадрил в черной полицейской униформе свернул в следующий проход и замер.

Эликс стояла у стены, положив ладони на бедра. Пухлогубый яркий рот маняще улыбался. Розовые соски нагло пялились на гамадрила, как два дополнительных глаза.

— Ладно. Уговорил, черт языкатый. Я за справедливость.

Она медленно повела бедрами, развернулась и низко наклонилась, прогнувшись в пояснице и широко разведя ноги. Приглашающе качнула задом.

— Давай, ковбой. Действуй.

Гамадрил булькнул что-то нечленораздельное и рванул вперед, на ходу расстегивая штаны.

Эликс оперлась руками о стену и приготовилась.

Спустя минуту гамадрил катался по полу в позе эмбриона и держался за пах.

— Су-ука! — выл он. — На куски порежу!

— Обязательно, котик. Обязательно порежешь. Как только, так сразу. Представляешь, пять лет этим занималась. Шарики засовывала, туда-сюда гоняла. Грузики на ниточках. Знаешь, наверное, зачем бабы это делают. Но не только. Мне говорили, а я всё проверить стеснялась. Вот на тебе проверила. Испытания прошли успешно. Я с твоего позволения у тебя половину формы позаимствую. Надоело голой бегать.

Она натянула черные штаны, поправила на поясе кобуру с лазерганом.

— Бывай, сладкий. Хирургов вызови. Вдруг помогут.

Она осторожно выглянула в коридор и побежала к увитым цветами воротам.

* * *

Вход в Цветочный круг представлял собой тесный темный тоннель из какого-то мягкого, упругого материала. Иногда он сырел, покрывался слизью и начинал хлюпать под ногами. Слизь пахла розами и ванилькой.

Наконец, впереди показалась яркая узкая щель. Эликс с трудом раздвинула створки и вылезла наружу.

Яркий солнечный свет ударил по глазам, а громкие хлопушки и радостные вопли — по ушам. Сверху посыпались разноцветные конфетти.

— С днём рождения! — заорали со всех сторон десяток женских голосов.

Пахнущие цветочками и сластями полуголые девки обступили Эликс тесной толпой.

— Обнимашки! — оглушительно завопила огромная бабища, и лицо Эликс тут же утонуло в монументальных грудях, едва прикрытых скудными тряпочками.

— Ша, кобылы, — раздался вдруг хриплый голос. — Мигом сдриснули все от новорожденной.

Девки притихли и разбежались по сторонам, застыв в тени розовых кустов.

Перед Эликс стояло бритое наголо существо, в котором только по едва уловимым признакам можно было заподозрить женщину. Одето оно было в свободную серую хламиду, такую длинную, что ее подол волочился по земле, собирая грязь, травинки и лепестки от цветочков.

Существо достало из недр хламиды скомканную бумажку, развернуло и стало читать:

— Драгоценная сестра! Сегодня ты отринула ложные ценности мужского мира, прошла воротами любви… — оно сплюнуло. — Мля! Кто высрал эту погребень? Харе манду воротами любви называть! Это мужланский термин, которым херомразы объективируют бабьи тушки! Типа, ваша дыра существует лишь для того, чтобы они совали в нее свой отросток. Запомните, тупые вы куклы, эта штука, — оно ткнуло кривым пальцем куда-то за спину Эликс, — не ворота любви. Это происхождение всего. Центр, мать вашу, вселенной. Альфа и