Враг божий - Бернард Корнуэлл

Тогда больше славился Элла. Он объявил себя "бретвальдой", что на саксонском означает "правитель Британии", и его власть простиралась от южного берега Темзы до границы далекого Элмета. Земли его соперника граничили с владениями самого Эллы и с Думнонией. Из двух королей Элла был старше, богаче землей и воинами. Его мы считали главным своим врагом. Если разбить Эллу, полагали мы, то вскоре падет и Кердик.

Принц Мэуриг Гвентский, в тоге и нелепом бронзовом венке на жидких светлых волосах, предложил иную стратегию. Обратившись к военному совету в своей обычной мнимо смиренной манере, он предложил объединиться с Кердиком.

– Пусть нападет на Эллу с юга, когда мы ударим с запада. Я, разумеется, не великий стратег... – Он сделал паузу, ожидая возражений, но мы как воды в рот набрали, – однако мне кажется, даже скудоумному понятно, что сражаться с одним врагом проще, нежели с двумя.

– Однако у нас два врага, – ответил Артур.

– Да, и я это прекрасно понимаю, лорд Артур, поэтому хочу, чтобы ты в свою очередь понял: я предлагаю сделать одного врага нашим другом. – Он сцепил руки и добавил на случай, если до Артура так и не дошло. – Союзником.

– Кердик, – пророкотал Саграмор на своем чудовищном бриттском, – не знает чести. Он разобьет клятву, как сорока – воробьиное яйцо. Я не стану заключать с ним мир.

– Ты никак не поймешь!.. – возмутился Мэуриг.

– Я не стану заключать с ним мир, – повторил Саграмор медленно и раздельно, будто обращался к ребенку.

Мэуриг побагровел и замолчал. Принц Гвентский не зря побаивался высокого нумидийца: о Саграморе шла слава такая же грозная, как его внешность. Хозяин Камней отличался ростом, худобой и проворством. Волосы и борода его были черны как смоль, но за постоянным оскалом на длинном, иссеченном шрамами лице таился веселый и щедрый нрав. Саграмор хоть и плохо владел нашим языком, мог часами рассказывать у походного костра о далеких землях; тем не менее большинство знало его лишь как самого яростного из Артуровых воинов, грозного в бою и сурового во дни мира. Нас с ним связывала обоюдная приязнь: именно Саграмор посвятил меня в священные ритуалы Митры и плечом к плечу со мной сражался в Лугг Вейле.

– Он завел себе саксонку, – прошептал мне на ухо Кулух. – Высоченная, как дерево, а волосы – что копна сена. То-то исхудал.

– Ты при своих трех женах только вширь раздаешься, – поддел я его.

– Я их выбираю не за красоту, а за умение стряпать.

– Хочешь что-то сказать, лорд Кулух? – спросил Артур.

– Ничего, братец! – весело отозвался Кулух.

– Тогда продолжим. – Артур спросил Саграмора, возможно ли, чтобы Кердик напал на Эллу. Нумидиец, всю зиму охранявший саксонскую границу, пожал плечами и ответил, что от Кердика можно ждать чего угодно. По слухам, два саксонских короля встретились и обменялись дарами, однако неизвестно, заключили ли они при этом военный союз. Саграмор полагал, что Кердик обрадуется ослаблению Эллы и, пока думнонийская армия будет сражаться с его соперником, постарается захватить Дурноварию.

– Если мы заключим с ним мир... – снова встрял Мэуриг.

– Этому не бывать, – отрезал Кунеглас. Он был единственным королем на совете, и Мэуриг сразу стушевался.

– И еще одно, – предупредил Саграмор. – У саксов теперь псы. Большие псы.

Он развел руки, показывая размер саксонских боевых собак. Мы все были о них наслышаны. Говорили, что саксы спускают псов за мгновения до сшибки, и те валят противников, а в образовавшиеся бреши устремляются копейщики.

– Псов предоставьте мне, – сказал Мерлин. Это были его единственные слова на совете, но спокойный, уверенный тон старого друида всех несколько успокоил. Неожиданное присутствие Мерлина само по себе ободряло; раздобыв Котел, он изрядно вырос в глазах воинов, даже некоторых христиан. Немногие понимали, зачем нужен Котел, однако все радовались, что старик выразил готовность идти с войском. Если Артур нас ведет, а Мерлин сопровождает, мы наверняка победим!

Артур изложил диспозицию. Ланселот с копейщиками-силурами и отрядом думнонийцев будет охранять южную границу от Кердика. Остальные соберутся в Кар Амбре и двинутся на восток вдоль Темзы. Ланселот для вида поломался, уверяя, что хотел бы со всеми сражаться против Эллы, Кулух же, услышав приказы, изумленно затряс головой.

– Ему снова не придется взяться за меч! – шепнул он мне.

– Придется, если Кердик на него нападет, – отвечал я.

Кулух взглянул на Ланселота, сидевшего между близнецами Амхаром и Лохольтом.

– Выходит, он остается рядом с покровительницей? – сказал Кулух. – Боится на шаг отойти от Гвиневеры, чтобы не пришлось стоять на своих ногах!

Мне было все равно. Меня радовало, что Ланселот и его люди не идут с основным войском. Довольно будет и саксов, не хватало только опасаться еще Танабурсовых внуков или силурийского ножа в спину.

И мы выступили. Наше разношерстое войско составляли дружины трех королевств Британии; некоторые далекие союзники еще не подоспели. Нам обещали воинов из Элмета и даже из Кернова; им предстояло нагнать нас на римской дороге, которая идет на юго-восток от Кориниума и поворачивает на восток, к Лондону.

Лондон. Римляне звали его Лондиния, а до того он носил имя Лондо, что, по словам Мерлина, означает "дикое место". Теперь наш путь лежал к этому городу, некогда величайшему в Римской Британии, а ныне прозябающему средь захваченных Эллой земель. Саграмор совершил на него прославленный набег и видел тамошних обитателей-бриттов, стонущих под иноземным игом. Теперь мы надеялись их освободить. Надежда эта распространялась внутри войска, как лесной пожар. Артур всячески старался ее угасить. Наша цель, объяснял он, разгромить саксов в бою, а не лезть в развалины мертвого города. Мерлин, впрочем, считал иначе.

– Я иду не для того, чтобы смотреть на убитых саксов, – объявил он. – Какая от меня польза на поле боя?

– Огромная, господин, – отвечал я. – Твоя магия пугает врагов.

– Не пори чепуху, Дерфель. Любой дурак может прыгать перед войском, корчить рожи и сыпать проклятиями. Пугать саксов – дело нехитрое. Даже Ланселотовы горе-друиды с ним справятся. Хоть они и не настоящие друиды.

– Не настоящие?

– Разумеется! Чтобы стать настоящим друидом, надо учиться. Пройти испытания. Показать остальным друидам, что знаешь свое дело. А я не слышал, чтобы какие-то друиды испытывали Динаса и Лавайна. Разве что Танабурс, а какой он был друид? Ясно, что никудышный, иначе бы ты не дожил до сего дня. Презираю неумех.

– Они умеют колдовать, господин, – сказал я.

– Колдовать! – фыркнул Мерлин. – Тебе показали яйцо дрозда, а ты и рот разинул? Эка невидаль! Дрозды кладут их каждый год без всякого колдовства. Вот если бы он показал овечье яйцо, я бы удивился.