План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941–1945 - Алан Кларк

Советские действия в Крыму, по крайней мере, дали передышку Севастополю и оттянули на себя три германские дивизии. Второе из наступлений Ставки завершилось полным провалом. Нанося удар по германским позициям на реке Волхов, сильная колонна, включавшая две свежие сибирские дивизии и возглавляемая одним из сильнейших командиров Красной армии генералом Власовым, добилась временного прорыва. Но вскоре обнаружилось, что под майским солнцем уверенность и тактические рефлексы немцев стали совсем не теми, что были при сорока градусах мороза. Генерал Власов не смог расширить фланги в прорыве и попал в узкий выступ, испытывая все усиливающееся давление. Он не получил поддержки от штаба своего фронта, давались только обычные инструкции развивать наступление. Через пять дней ожесточенных боев немцы сомкнули узкий коридор русского прорыва и начали уничтожать окруженные дивизии. Власов был настолько возмущен некомпетентностью командования фронта и бессмысленными жертвами, которые пришлось понести его отборным частям, что он отказался от того, чтобы вылететь на присланном за ним самолете. Вместе со своим штабом он попал в плен к немцам, а позднее, как будет сказано ниже, сыграл весьма странную роль в сфере политики Восточной кампании.

Теперь все зависело от главного замысла операций Ставки – наступления Тимошенко на Харьков. К несчастью, план русских был не только начисто лишен воображения и слишком предсказуем, но фатально совпал с наступлением, которое Бок назначил почти на ту же дату.

Целью Бока была ликвидация очага сопротивления русских под Лозовой – выступа, представлявшего высшее достижение зимнего наступления Красной армии. Он вдавался в немецкий фронт на юго-западе Донца, под Изюмом. В начале мая Бок отвел немецкие войска, которые обеспечивали заслон против западной части выступа, и заменил их 6-й румынской армией. Затем он сосредоточил Паулюса на севере, между Белгородом и Балаклеей, а Клейста на юге, у Павлограда. Замысел состоял в том, что эти две армии будут наступать по сходящимся направлениям на основание русского выступа и отрежут его, выпрямив тем самым германскую линию вдоль Донца перед началом главного наступления.

Но как раз в тот момент, когда группа армий «Юг» начала наступление, Тимошенко тоже двинулся в самый выступ, который собирался ликвидировать Бок. Советская 9-я армия (командующий генерал Харитонов) при поддержке 6-й армии (командующий генерал Городнянский) должна была выйти из выступа и захватить Красноград. Затем Харитонову предстояло наступать на Полтаву, тогда как Городнянский поворачивал на север к Харькову. Северная же часть клещей, состоявшая из советских 28-й и 57-й армий, наступала с плацдарма у Волчанска.

Если бы немцы нанесли удар первыми, они получили бы тяжелый шок, потому что Тимошенко сосредоточил почти 600 танков в очаге у Лозовой – две трети всех своих танков. Но Тимошенко опередил Бока почти на неделю и начал наступление 12 мая.

На севере начались тяжелые бои, когда обе советские армии соприкоснулись с Паулюсом и его 14 свежими дивизиями. Но на юге Харитонов прошел прямо сквозь румын и захватил Красноград. В течение трех дней, пока войска Городнянского вливались в прорыв по пятам 9-й армии Тимошенко, могло казаться, что Харьков уже в его руках. Но 17 мая начали появляться первые тревожные признаки. Северная колонна ценой тяжелых потерь прижала Паулюса к линии Белгород-Харьковской железной дороги, но не могла двигаться дальше. Здесь не могло быть и речи о прорыве, потому что германская линия просто отклонилась назад. Но на юге 9-я армия все еще наступала в вакууме и достигла Карловки, западнее Харькова в 30 милях от Полтавы. Однако все усилия расширить прорыв на юг от Изюма и Барвенкова были безуспешными.

Чем дальше на запад наступали 9-я и 6-я армии, тем дальше от опасного пункта у Барвенкова они уводили за собой всю массу советских танков. И 17 мая обе армии разошлись, так как Городнянский следовал первоначальным приказам и повернул на север к Мерефе и Харькову. Этот вечер оказался мрачным для Тимошенко. Захваченные в южном секторе пленные, как выяснилось, принадлежали к армии Клейста, а усиление давления на фланг Харитонова подтвердило, что там происходит быстрое накопление германских войск. Однако русские танки в это время оказались растянуты более чем на 70 миль и не могли принять бой. При этом выявилось много недостатков: фрагментарный характер организации бригады, нехватка грузовиков с продовольствием, отсутствие зенитного прикрытия конвоев с горючим. Ночью Тимошенко дозвонился до Ставки, надеясь добиться какого-нибудь авторитетного разрешения замедлить наступление, пока он не подтянет свои фланги. Сталин не подошел к телефону, он послал Маленкова, который заявил, что приказы остаются в силе и Харьков должен быть взят.

На рассвете 18 мая началось контрнаступление Клейста против южной стороны бреши, и за несколько часов он прорвался к слиянию рек Оскол и Донец у Изюма, сузив основание русского прорыва менее чем до 20 миль. К вечеру Харитонов потерял контроль над своей армией, которая оборонялась в ряде ожесточенных, но не связанных между собой боев. Городнянский же продолжал наступать на север, хотя дивизии, защищавшие его арьергард, уже подвергались разгрому. Снова штаб Тимошенко обратился в Ставку, и на этот раз переговоры вел его начальник штаба Баграмян. Москва снова повторила свой приказ – наступление должно быть доведено до конца.

До конца и в самом деле оставалось недолго. Паулюс, который переместил два танковых корпуса на свой правый фланг, начал атаковать северную часть коридора, который теперь шел от Донца до Краснограда. 23 мая танки Паулюса встретились с танками Клейста у Балаклеи, и петля туго затянулась. 19 мая Ставка смилостивилась и приказала Городнянскому остановить свое наступление. Но было слишком поздно что-либо исправить, оставалось только подобрать, что осталось от окружения. 20 мая Тимошенко послал своего заместителя генерала Костенко в бывший очаг сопротивления спасти что можно. Однако выбраться оттуда удалось только менее чем четверти состава 6-й и 9-й армий, и вся тяжелая техника осталась на западном берегу Донца. Москва сообщила о потерях 5 тысяч убитыми, 70 тысяч пропавшими без вести и подбитых 300 танках. Немцы утверждали, что они взяли в плен 240 тысяч и захватили 1200 танков (последняя цифра, несомненно, преувеличена, так как у Тимошенко всего было 845 танков, и, хотя едва ли удалось что-либо спасти из южного кольца окружения, можно все-таки думать, что 28-я армия смогла спасти какое-то количество танков на севере).

Если бы этот замысел наступления Ставки вызвал серьезную задержку в развертывании планов немцев, то он, возможно, мог быть оправдан, несмотря на неудачу в достижении главной цели – взятия Харькова. Но германские командиры на допросе говорили, что эффект был крайне ограниченный. Во всяком случае, заплаченная цена была огромна, ибо в начале июня, когда германская армия готовилась к летней кампании, на всем Южном и Юго-Западном фронте у русских осталось менее 200 танков. Соотношение сил пять к одному в пользу русских в прошлом году теперь стало почти десять к одному против них.

Глава 11

ВЕРМАХТ НА ГРЕБНЕ УСПЕХА

28 июня, под грозно нависшим небом, подобно удару грома, началось наступление Бока. Три армии[71] разбили русский фронт по обе стороны Курска, и 11 танковых дивизий Гота разошлись веером на сотню миль волнистых пшеничных полей и степных трав по направлению к Воронежу и Дону. Спустя два дня южная половина группы армий перешла в атаку южнее Харькова, а Клейст перебросил 1-ю танковую армию через Донец.

Русские с самого начала уступали по численности и количеству артиллерии, и нехватка у них танков делала невозможным организовать даже местные контратаки. Из четырех армий, противостоявших германскому натиску, 40-я армия, по которой пришелся главный удар танковой армии Гота, рассыпалась в первые сорок восемь часов. 13-я армия, боковой авангард Брянского фронта, была поспешно отведена назад на север. Тем самым открылась брешь между двумя театрами, которая затем стала расширяться с каждым днем. Две другие, 21-я и 28-я (последняя еле успевшая оправиться после своего поражения под Волчанском в мае), армии откатывались назад в состоянии все усиливающегося беспорядка. Здесь не было защиты в виде болот и лесов, позволявших даже небольшим группам задерживать врага в битве под Москвой. Стягиваясь к скудному прикрытию местности в форме какого-нибудь неглубокого оврага или нескольких деревянных колхозных строений, русские вели бои под ураганным огнем, которому им нечего было противопоставить кроме собственной храбрости.

«…Совсем не так, как в прошлом году, – писал сержант 3-й танковой дивизии. – Теперь больше похоже на Польшу. Русских видно мало. Они обстреливают нас из пушек, как сумасшедшие, но для нас это не страшно!»