Вечное Дао. Беседы о «Дао Де Цзин» т. 3 - Бхагван Раджниш

Если вы отбрасываете все желания, вы встречаетесь с реальностью лицом к лицу. Вы сталкиваетесь с реальностью. Вы начинаете жить ею. И это — благословение. Это прекрасный миг. Если вы упускаете это, вы упускаете все. Если вы достигли этого, вы достигли всего.

...мудрец желает не иметь никаких желаний.

О Джунаиде, суфийском мистике, рассказывают, что он достиг очень высокой степени в своей чистоте, в отречении. Затем, однажды, к нему пришел посланец Бога — помните, это притчи, не воспринимайте их буквально, — и этот посланник сказал:

— Бог очень счастлив, твои заслуги велики; теперь ты можешь просить все, что ты хочешь.

Джунаид начал смеяться; он сказал:

— Это глупо, потому что мой Мастер велел мне оставить и отбросить всякое желание. Поэтому я отбросил все желания — а ты приходишь ко мне, когда я уже отбросил их; тебе надо было прийти немного раньше! Это абсолютно глупо. Теперь у меня нет желаний, а ты стоишь здесь и говоришь: «Проси — все, что ты попросишь, будет исполнено». Теперь твой приход бесполезен.

Но посланник настаивал; он сказал:

— Это будет оскорблением божественного; ты должен попросить что-то, потому что, когда Бог хочет дать, ты не можешь сказать «нет». Это дар! Прими его! Все что угодно — но ты должен попросить.

Джунаид закрыл глаза — что делать? — он был в сложном положении, поскольку все желания были отброшены и больше у него не было ни одного желания. Затем он открыл глаза и сказал:

— Тогда скажи Богу, что мое единственное желание — никогда больше не желать. Исполни мое желание — желание быть без желаний.

На самом деле, это не желание, это отбрасывание всех желаний. Если это желание, если это настоящее желание, то его одного достаточно, чтобы стать барьером. Нет, это не желание, это просто способ выражения.

...мудрец желает не иметь никаких желаний

и не ценит объектов, которые трудно достичь...

Он ценит легко достижимые вещи. Вы цените вещи, которые трудно достичь; чем труднее их достичь, тем больше вы их цените. Цена Кохинора — не его ценность; он имеет такую цену только потому, что его трудно достать. Если бы кохиноры валялись на всех улицах, они никому не были бы нужны. Кто бы стал о них думать? Но Кохинор трудно достать; редкость — единственная причина его ценности: ведь вы не можете ни есть его, ни пить. Если вы будете один, если весь мир исчезнет, и у вас будет Кохинор — что вы будете делать? Вы выбросите его, потому что какой смысл его хранить?

Мудрец не ценит объектов,

которые трудно достичь.

Простые вещи — он ценит их. Если он может получить пищу, когда голоден, он счастлив так, как не был счастлив даже Александр, когда он стал великим императором почти половины мира. Когда он хочет пить — если он может достать немного воды, чтобы утолить жажду, он так счастлив, что вы не поверите. Он ценит мелочи, которые не трудно получить, вот почему он живет в мире.

Вы цените трудные вещи — вы всегда будете жить в суматохе, ваша жизнь будет кошмаром; а когда вы получили эти вещи — есть вещи, которые еще труднее достать. И это продолжается до бесконечности. Этому нет конца.

...учится забывать то, что знал...

Когда вы родились, вы не знали ничего, вы не несли в себе никакой информации, никаких знаний — но в вас была сознательность, осознанность, бдительность; в вас было бытие, а не знание. Мудрец старается снова стать ребенком. Он старается познать то, чему нельзя научиться, что уже внутри вас: не нужно ходить ни в какие школы, чтобы учиться этому. Фактически, вы можете научиться другим вещам только потому, что внутри вас есть эта внутренняя сущность. Вот почему вы можете учиться другим вещам.

...учится забывать то, что знал,

и восстанавливает то, что утратило

большинство людей.

Что вы утратили? Невинность ребенка. Он вновь достигает ее, он восстанавливает ее. Святость не есть что-то новое, это просто восстановленная невинность ребенка.

Так он может участвовать в естественном ходе вещей

и не позволять себе вмешиваться.

Он хочет лишь одного — стать частью природы, а не вмешивающимся эго; плыть с природой, а не бороться с ней; идти вместе с рекой — и в нем нет никакой борьбы и сопротивления.

Если вы можете плыть вместе с рекой жизни, внезапно вы увидите свой собственный труп, плывущий вниз по течению — все прошлое уплыло, все, что вы выучили, уплыло, все, чем вы владеете, уплыло; есть просто чистое существо — это и есть Будда.

Слово «будда» означает «тот, кто пробудился, кто не спит». Увидев, как все: ваше эго, собственность, образование, знания... ваш труп, мертвое прошлое, — видя, как все это уносится рекой, вы становитесь буддой.

Если вы течете вместе с рекой, рано или поздно вы столкнетесь со своим трупом. Если вы боретесь с рекой, вы никогда не столкнетесь со своим трупом. И блажен человек, увидевший собственный труп, плывущий вниз по реке жизни.

Глава 10

Что дальше?

Вы сказали, что в жизни нет целей. И все же все мы находимся здесь с целью просветления. Пожалуйста, скажите об этом.

Если вы здесь с целью просветления, вы не можете быть здесь. Физически может казаться, что вы здесь, но вы не со мной. Цель — в будущем, а я — здесь! Ум, ориентированный на будущее, неизбежно находится в будущем — мы никогда не встретимся.

Я знаю, что вы здесь с целью достичь чего-то — именно поэтому вы упускаете. Я здесь для того, чтобы убедить вас отбросить саму мысль о достижении чего бы то ни было — в том числе просветления, мокши, нирваны, Бога. Если вы отбросите этот ум, ориентированный на цель — а иного ума, кроме ума, ориентированного на достижение, нет — если вы отбросите его, вы — просветленный.

Просветление — это не поиск, это реализация. Это не цель. Это сама природа жизни.

Жизнь, такая, какая она есть — просветленная. К ней ничего не нужно добавлять, в ней нечего исправлять. Жизнь совершенна. Это не движение от несовершенства к совершенству, это движение от совершенства к совершенству.

Вы здесь для того, чтобы достичь чего-то. Это действует как барьер. Отбросьте этот барьер. Просто будьте здесь! Забудьте о всякой цели, у жизни нет никакой цели. Жизнь и есть цель — разве она может иметь какую-то другую цель? Иначе вы попадете в процесс бесконечного регресса: эта цель поведет вас к другой цели, эта другая цель — к третьей, а третья — к четвертой... У жизни нет цели, и как раз поэтому она так прекрасна.

Индусы назвали ее лила, игра. Это даже не соревнование. Сейчас на Западе слово «игра» стало очень и очень важным; за последние два-три года изданы сотни книг, в названии которых встречается слово «игра»: «Великая игра», «Последняя игра», «Игры, в которые играют люди» — и так далее, и тому подобное. Но между игрой и соревнованием есть разница. Индусы назвали жизнь игрой, а не соревнованием, потому что даже соревнование имеет нечто, похожее на цель: нужно добиться некоего результата, одержать победу, завоевать противника... Тогда игра становится соревнованием; она становится серьезной.

Взрослые соревнуются, дети просто играют. Игра самодостаточна. Она закончена в самой себе, в ней нет цели, добавленной извне. Жизнь — это лила, игра; и в тот момент, когда вы готовы играть, вы — просветленный.

Попробуйте понять это с другой точки зрения. Вы — уже то, чем стараетесь стать. Чем больше вы стараетесь, тем больше вы будете упускать. Затем вы оставляете все усилия, просто принимаете себя, становитесь этим — и внезапно оно здесь! Оно всегда было здесь, но вы искали слишком серьезно — и упускали по этой единственной причине.

Вы находитесь здесь, чтобы достичь чего-то — просветления, самадхи, сатори или еще чего-то. Для меня все эти слова — ерунда, потому что они дают вам новый ряд желания. Она снова открывают дверь желания.

В миру вы желаете денег, власти, престижа; потом вы пресыщаетесь ими и понимаете, что все это — просто мусор: даже если вы получаете все это, вы проигрываете, и если вы не получаете это, вы все равно проигрываете. Тогда вы чувствуете, что все это бессмысленно. Теперь вы внезапно начинаете играть в новые игры — просветление, медитация, йога, Бог, иной мир, другой берег! Ум снова чувствует себя в своей тарелке: открылся новый мир желания; теперь вы будете догонять эти цели.

А деньги не так неуловимы, как медитация. Этот мир, по крайней мере, есть нечто определенное, твердое; а тот берег, тот мир, иной мир — абсолютная фантазия. Теперь вы в еще более глубокой канаве, чем раньше. С первым вы можете понять: это бесполезно; что касается второго, понадобятся миллионы жизней, чтобы понять, что это тоже бесполезно.