Сигнал - Максим Шаттам

один, очень недолго, до всех этих криков.

– Он хотел что-то сообщить?

– Ну, он говорил неразборчиво, так что…

Сотрудник комиссии сжал губы и кивнул:

– А дальше?

– Дальше… всё.

Серые зрачки уставились прямо на Оливию. Он разглядывал ее так пристально, что Оливии вдруг стало неуютно. Ей не понравилась эта перемена в его поведении – как будто до этого момента он разыгрывал перед ней комедию, и вдруг под маской федерального служащего показалось лицо следователя.

– Больше никаких неполадок или вторжений на вашей частоте?

– Нет, насколько мне известно. Вам стоит поговорить с моим начальником, Патриком Деммелем, он сейчас там.

Мортенсен кивнул в знак того, что об этом он уже подумал, но его вопросы не закончились:

– А как насчет вашей телефонном связи?

– Моего личного телефона, вы имеете в виду? Нет, никаких неполадок… А вы думаете, это… что это было адресовано мне? – встревожилась Оливия.

– Вовсе нет, но мы пытаемся определить границы проблемы и должны убедиться, что речь идет только о радиовещании.

– Вы думаете, это было специально? Какой-то злоумышленник ворвался в эфир?

– Мы в процессе расследования, пока я ничего больше не могу вам сказать. Спасибо, миссис…

Оливия на секунду засомневалась, стоит ли называть свою фамилию. Этот тип действовал ей на нервы.

– Спенсер-Бардок, – сказала она наконец.

Не оставив ей даже визитку, как это обычно делали федеральные агенты в фильмах, Мортенсен попрощался и направился ко входу в студию. Оливия сама не знала, почему, но встреча оставила у нее неприятное ощущение. Как будто ее использовали в непонятных целях – это просто смешно, если подумать, ведь они просто обменялись парой слов на тротуаре. Она решила, что этот Филип Мортенсен ей не нравится, и снова зашагала по направлению к дому.

Никакого желания ходить по магазинам у нее уже не было.

На переходе она посмотрела по сторонам и заметила припаркованный напротив белый фургон, из которого, очевидно, и вышел Мортенсен.

На пассажирском сиденье сидел мужчина в сером комбинезоне и в кепке, низко надвинутой на глаза. Хотя козырек и закрывал его лицо, Оливия поняла, что за ней наблюдали.

Это ей совсем не понравилось.

За кого эти люди себя принимают? За миссионеров-инквизиторов Святейшей Федеральной Власти?

Нет, решительно, она ни о чем не жалела. Правильно, что она бросила этот порочный мир большого города. Гостеприимная сонливость Мэхинган Фолз сумеет ее убаюкать, так что она забудет обо всем уже через пару часов.

Ей хотелось лишь одного: вернуться наконец в свое убежище. В свою крепость. К семье.

19

Сначала Том думал, что ему достался рог изобилия, но теперь он начинал задаваться вопросом, не открыл ли он вместо этого ящик Пандоры. Каждый час, проведенный за исследованиями, требовал дополнительных двух и неизбежно наполнял его сомнениями и порождал бурю новых вопросов.

Найденные на чердаке коробки вызвали в нем головокружение человека, которому кажется, что он обнаружил клад. Наверное, похожие чувства могли бы охватить археолога, который нащупал глиняный кусок, думал Том. Он старается не торопиться сверх меры, откапывая находку, чтобы все не испортить, но вместе с тем ему не терпится скорее увидеть ее целиком и узнать, удалось ли ему сделать исключительное открытие или его постигло горькое разочарование.

Том провел всю неделю, запершись в кабинете и извлекая из коробок листы бумаги, тетради и книги, которые он методично расставлял по все еще загроможденным полкам. Все это пахло влагой и пылью, так что он распахнул окно в сад, чтобы немного проветрить комнату, и работал, не отзываясь на призывы манящего летнего денька.

Содержимое восьми коробок было разложено вокруг него в относительном порядке, казавшемся ему логичным. Сначала лежали книги. Самые новые из них относились к 1974 году, а некоторые были изданы в конце XIX века, с обтянутыми кожей обложками, золочеными корешками и выгравированными серебряными буквами. Том еще не прочитал ни одну из них, но пролистал внимательно, чтобы разложить по порядку. Большинство были так или иначе связаны с оккультизмом. Магия, спиритизм, прорицания, телекинез, астрология, эзотерическая история, колдовство, психология и немного о гипнозе. Это было первым звоночком. Первым подтверждением.

Том не был ни сумасшедшим, ни непроходимым тупицей и не мог не замечать сверхъестественной природы явлений, с которыми его семье пришлось столкнуться. И книги были тому подтверждением. Больше того: кто-то пришел к такому же заключению! Человек оставил свое наследие в этих стенах, предварительно позаботившись скрыть его от случайных взглядов. Это было очередным доказательством правоты Тома и подстегнуло его поиски после трех часов бесплодного топтания на месте. В приступе легковерия он создал фантазии о сверхъестественной природе странных феноменов, с которыми они столкнулись после переезда. Позже он уже сам считал свое поведение смешным и не верил, что сможет найти что бы то ни было. Внезапная находка всех этих коробок вдруг оправдала все его усилия и подтвердила самые безумные теории. В этих краях действительно происходило что-то необычное. Том всю неделю метался от веры в потусторонние силы до рационального сомнения и для последнего находил все меньше аргументов.

Вторую часть его добычи составляли две картонные папки. Внутри разрозненные листки, схемы созвездий и расположения планет, исписанные карандашом карты уголков мира, схемы разных областей мозга, больше дюжины таблиц с разъяснением «способностей души» и целая куча пожелтевших газетных вырезок. Диапазон тем, которые интересовали автора этой подборки, был очень широк, но даже несмотря на отсутствие какого-либо порядка, Том понял, что объединяло все эти материалы. Все они имели отношение к потусторонним явлениям и попыткам их обосновать. Том на три дня полностью погрузился в чтение. Он установил наконец, собрав самые ранние вырезки, что в начале его предшественник собирал материалы отовсюду где только мог, отдавая некоторое предпочтение изданиям Западного побережья, таким как Los Angeles Herald Examiner и Oakland Tribune, потом сосредоточился на Новой Англии, а затем конкретно на Салеме и его окрестностях. Не все вырезки были датированы, но большая часть того, что Том смог идентифицировать, относилось к периоду с 1962 года по 1975-й.

Второе большое открытие случилось на пятый день поисков, утром, когда он обнаружил несколько маленьких черных тетрадок, стянутых лопнувшими кое-где резинками. Все они были исписаны тонким почерком, довольно неровным и, как заключил Том, призвав на помощь свои познания в графологии, принадлежавшим человеку нервному и несколько незрелому. Рассмотрев внимательнее содержимое рукописей, двадцати восьми тетрадей по сотне страниц каждая, Том смог уточнить психологический портрет автора, добавив к его характеристике целеустремленность, даже одержимость. Записи не были датированы, зато на первой странице каждой тетради стоял номер, что позволило Тому разложить