Пленительные наслаждения - Элоиза Джеймс

– Это самое оскорбительное, что ты мог сказать. – Он стоял неподвижно, словно каменный, улыбка Квила мгновенно исчезла.

– Питер, я не в этом смысле. Я знаю, ты не гонишься за титулом.

Его брат оставался таким же мрачным.

– Ты советовал мне жениться на Габби, чтобы иметь деньги хотя бы на одежду. Я был пьян в тот вечер, но достаточно хорошо помнил этот разговор на следующий день. Вы оба, ты и отец, думаете обо мне как о бездельнике. Отец вообще не способен понять различие между человеком, следящим за модой, и безмозглым фатом!

– Ну что ты, Питер! Просто я пытался сделать все, чтобы мне не пришлось жениться, – признался Квил. – Прошу прощения.

– Почему ты сказал нам, что не годен для брака? – настойчиво допытывался Питер. – Это была неправда?

– Это было не так далеко от правды. Мои эпизодические контакты в течение последних двух лет доставляли мне исключительное удовольствие, но потом следовали мигрени продолжительностью до трех дней.

– О, так все дело, оказывается, в головных болях? – Лицо Питера сразу стало участливым. – И врачи ничего не могут сделать?

Квил пожал плечами:

– Видимо, нет. Это следствие травмы головы. Может пройти само, но скорее всего нет. – Питер явно испытывал неловкость.

– Фу ты, черт! Но как же ты женишься… Я могу ошибаться, но мне кажется, Габби увлечена мной.

– О да, – хмыкнул Квил, – она воображает, будто влюблена в тебя по уши.

– Тогда как же ты изменишь ее отношение ко мне? Не говорить же ей, что я отказываюсь жениться!

Спросить бы у него, что бы он стал ей говорить перед отъездом в Америку!

– Габби – натура романтичная, – вздохнул Квил. – Она великая выдумщица…

– То есть?

– Она постоянно что-то сочиняет. Воображает себе самые невероятные вещи.

– У вас с ней не много общего, – скептически заметил Питер.

Квил снова пожал плечами:

– Я скажу, что влюбился в нее с первого взгляда. Как только увидел ее в порту. И объясню ей, что мое чувство так сильно, что его нельзя игнорировать.

– Ты думаешь, она клюнет на это?

– Она романтик, – повторил Квил. Он вспомнил поездку в карете. Судя по всему, Габби видела, что он был на пределе.

Питер кусал губу.

– Я чувствую себя подлецом. Получается, что я сбываю ее с рук.

– Только потому, что не желаешь ее – в отличие от меня, – подчеркнул Квил. – Совершенно ясно, ваш брак был бы катастрофой для вас обоих.

– А что мы скажем отцу с матерью?

– То же, что и Габби. Я скажу, что влюбился и не мог…

– Никто этому не поверит, – прервал брата Питер. – Габби – может быть, поскольку она тебя не знает, но больше никто.

– Я так не думаю. Почему бы и нет.

– О чем ты, Квил! – снисходительно усмехнулся Питер, – Ни один здравомыслящий человек не вообразит тебя влюбленным. С твоей-то невозмутимостью! От страсти люди теряют голову. Вспомни Патрика Фоукса. Когда он влюбился в леди Софи Йорк, это было жалкое зрелище.

– Мне казалось, Патрик вел себя весьма разумно.

Питер фыркнул.

– Фоукс увел невесту у своего лучшего друга и требовал немедленного бракосочетания – всего через неделю после того, как леди Софи расторгла помолвку. Естественно, родители притормозили это дело. Но поверь мне, следующие две недели, куда бы я ни пришел – везде Фоукс, срывающий поцелуи у своей нареченной. Он был как помешанный. Никакого самоограничения, не говоря уже об уважении к обществу!

Квилу понравилась идея с поцелуями.

– Определенно, я готов целовать Габби прилюдно, если это послужит доказательством, что я в нее влюблен.

Питер брезгливо передернулся.

– А вот я никогда не смог бы этого сделать. Этой ночью… – Он запнулся.

– Габби мне рассказала, – насмешливо бросил Квил. – Она хотела тебя поцеловать, а ты отказался.

– Да, – рявкнул Питер, – она просто прыгнула в мои объятия! Дверь на балкон была распахнута, и Тиддлбенд смотрел прямо на нас. Я чуть не умер от ужаса.

– Я уведомлю мою будущую невесту, что нельзя целоваться у всех на глазах, – улыбнулся Квил.

– Благодарю Бога за эту милость! – пробормотал Питер и опять начал пинать поленья. – Квил, ты уверен, что выдержишь? Фарс должен будет длиться, по меньшей мере, три месяца. Если ты женишься поспешно, это повредит ее репутации. Ты это понимаешь?

– Разумеется. – Квил встал и направился к двери. – Завтра я сообщу мисс Дженингем, что я, гм… что я в нее влюблен. Я скажу ей об этом во время завтрака.

– Во время завтрака! В тебе нет романтической жилки, Квил. Габби моментально почует, что здесь что-то не так.

Квил с вежливо-вопросительным выражением выдержал паузу.

– Почему?

– Потому что никто, даже Патрик Фоукс, не стал бы обсуждать столь важный вопрос с утра, да еще за столом!

У Квила на этот счет было совсем другое мнение. Он бы с радостью отбросил в сторону вареные яйца и овладел Габби прямо на обеденном столе. Но разрабатывать здесь детали этого вопроса не имело смысла.

– Разговор нужно перенести на ужин, – заявил Питер. – Мы подадим шампанское – много шампанского. Ты подождешь, пока она как следует выпьет. В таком состоянии ей будет труднее осмыслить, что ты говоришь.

– Я думаю, Габби должна быть трезвой, когда я попрошу ее выйти за меня замуж, – мягко возразил Квил.

– Тогда у тебя ничего не выйдет, – убежденно произнес Питер. – Вот когда она выпьет полморя, запускай свою байку. Может, и пройдет.

– Гм… – буркнул Квил и открыл дверь в коридор.

– Квил! – пронзительно закричал Питер, так сильны были его дружеские чувства к брату.

– Я рассмотрю твое предложение, – угрюмо ответил Квил.

Нет, он не станет этого делать. Габби, эта романтичная натура, внушила себе, что влюблена в Питера. Это было вчера, а завтра она с такой же легкостью скажет себе, что влюблена в него, Квила. В любом случае лгать ей о своих чувствах было достаточно дурно, но напоить ее так, чтобы она оказалась под столом, – двойной грех.

* * *

День казался нескончаемо длинным. Нога давала о себе знать пульсирующей болью. Поднимаясь по лестнице, Квил заметно хромал. Проходя мимо двери в Голубую спальню, он с трудом удержался, чтобы не повернуть ручку и не войти к Габби. В спальню, где всего через несколько месяцев он будет властвовать. Квил встряхнулся, точно пес, выскочивший из лужи. Нет, он умеет ждать.

Не было еще и четырех утра, когда он осознал шаткость своих намерений. Ждать целых три месяца!

Часть проблемы заключалась в том, что было еще слишком живо то прекрасное мгновение, когда с ее плеч упал его фрак.

Квил вспомнил ее обнаженные плечи, гладкое пространство спины и медленный ласковый танец своих пальцев, когда они переместились к груди. Только тогда он позволил себе оторваться от ее губ и посмотреть на то, что оказалось в его руках.