Содержанки по своей воле не уходят - Эрл Гарднер

— Мне совсем не надо времени, чтобы выяснить это, — заявил я, — я знаю, где сейчас находятся те деньги.

— Где?

— Каким же я был дураком, что не подумал об этом раньше, — уклонился я от прямого ответа.

— Ладно, сдаюсь, — заявил Хобарт, — так где же они?

Я ткнул пальцем в сторону Берты Кул.

— Ладно, Берта, выкладывай все начистоту, — предложил я.

Лицо Берты мгновенно побагровело от гнева, но затем, взяв себя в руки, она рассказала:

— В тот раз ты напугал меня так, что я чуть не упала в обморок. Я раскрыла ту посылку с чертовой коробкой для фотоаппарата, чтобы посмотреть, что там находится, а потом отправить обратно. Я также открыла пакет с фотобумагой и из него по всему полу посыпались тысячедолларовые купюры. Я собрала деньги, сложила их на мой письменный стол, и в этот момент зазвонил телефон. Фрэнк Селлерс рассказал мне все о тебе, и я поняла, что я оказалась в самой гуще дерьма со всей этой чертовой массой денег. Поэтому я ринулась в магазин фотопринадлежностей, купила другую пачку фотобумаги и точно такой пакет и коробку, как и твои. Я срезала печати на твоей коробке перочинным ножом, а свою фотобумагу вложила в пакет и затем в коробку, отнесла все в приемную комнату и попросила Доррис Фишер завернуть посылку и отправить ее обратно в Сан-Франциско, в ту чертову фотокомпанию, конечно, за ее счет.

Только подумать, пятьдесят тысяч баксов наличными! Бог ты мой, я не могла заснуть… Они жгли мне руки…

Я повернулся к Хейзл Даунер и улыбнулся.

— Вам они жгут руки, — заметил я Берте, — но другие руки они только приятно согреют.

— Это мои деньги? — нерешительно спросила Хейзл.

— Конечно, это ваши деньги, — подтвердил я.

— Тебе потребуется немало времени, чтобы доказать это, моя милая душечка, — заявила ей Берта.

— Нет, не потребуется, — вмешался я, — у меня есть письмо Стэндли Даунера, в котором он подтверждает, что дал те деньги ей. Даунер был крупным букмекером. Но у него была одна слабость — он был неравнодушен к красоткам. Когда на его горизонте появилась Эвелин, он решил поменять Хейзл на новую модель.

— У которой показатель пройденного пути оказался даже большим, чем у старой модели, — язвительно добавила Хейзл.

Эвелин даже не подняла голову. Она была полностью разбита и физически и морально.

Хейзл слегка вскрикнула и бросилась в мои объятия. Ее горячие, благодарные губы приникли к моим.

— Дональд, — прошептала она, — те купюры, которые ты нашел, у них были обрезаны уголки?

— Если нет в тот момент, когда я нашел их, — прошептал я в ответ, — то тогда, когда Берта представит их нам, они будут обрезаны. Берта не позволит, чтобы крупное денежное вознаграждение утекло у нее между ее пальцами, унизанными кольцами с бриллиантами… По правде говоря, Хейзл, я действовал слишком быстро, чтобы заметить, что у тех купюр срезаны уголки. Однако я думаю, что…

— Ради Бога, прекрати всю эту болтовню, — перебила меня Берта.

Инспектор Хобарт в это время отдавал распоряжение в телефонную трубку:

— Немедленно высылайте сюда полицейскую машину с красной мигалкой и включенной сиреной.

За руль пусть сядет самый лучший водитель. Я хочу, чтобы эти двое были отправлены в аэропорт с такой скоростью, чтобы пыль из-под колес машины не успела осесть.

Он швырнул телефонную трубку на рычаг, повернулся ко мне и, покачав головой, заявил:

— Вы, Богом проклятые любители!