Сумерки невежества. Технология лжи, или 75 очерков о современной фальсификации истории Украины - Александр Каревин

Начать же можно с того, что никакого «украинско-шведского союза» триста лет назад не было и быть не могло. Ну хотя бы потому, что Украина (в отличие от Швеции) не была тогда самостоятельным государством и не стремилась им становиться. Стремясь отделить Малороссию (Украину) от Великороссии, гетман Иван Мазепа планировал присоединить ее к Польше, о чем и сговаривался с польским королем (и по совместительству — шведским ставленником) Станиславом Лещинским. Можно сколько угодно рассуждать (как это делали, например, диаспорные «историки») о том, что такое намерение гетмана было вынужденным, что «Мазепа не мог добиваться от шведского короля полной независимости для Украины, так как это противоречило бы шведско-польскому договору», что, соглашаясь на присоединение к Польше, Иван Степанович все-таки думал обеспечить «минимум прав для Украины в системе Речи Посполитой» и т. п. Но факт остается фактом: Украина была для шведов всего лишь лакомым куском, с которым договариваться о союзе никто не собирался. И переговоры Мазепы со шведским королем Карлом ХІІ касались не обеспечения государственного суверенитета, а содействия гетмана шведской армии в ее военных операциях против России. Исходя из этого говорить об «украинско-шведском союзе» столь же неправомерно, как, к примеру, объявлять Украину союзницей гитлеровской Германии во Второй мировой войне, опираясь на факт создания дивизии СС «Галичина» и сотрудничества вождей украинских националистов с немецкими оккупантами.

Кстати сказать, шведов тогдашние украинцы (малорусы) совсем не воспринимали как союзников. За предателем-гетманом последовала лишь ничтожная кучка сторонников. Огромное же большинство малорусского народа сохранило верность своей Родине и своему русскому царю. Вместе с великорусами малорусы мужественно отражали вражеское нашествие, развернув против захватчиков партизанскую войну. «Мы неожиданно очутились в необходимости постоянно драться, как с неприятелями, с жителями того края, куда мы вошли, — писал Густав Адлерфельд, камергер Карла ХІІ. — Это сильно огорчало старика Мазепу».

Другой участник похода, шведский полковник Поссе признавал, что иногда малорусские крестьяне наносили его воинству больший урон, чем солдаты регулярной русской армии. В ответ — подстрекаемые Иваном Мазепой завоеватели развязали против населения жесточайший террор. Тот же Адлерфельд свидетельствовал, что шведы проходили по Украине «огнем и мечом».

Наибольшую известность получила расправа над населением небольшого городка Терны. Шведский полковник Томас Функ, раздосадованный сопротивлением, которое малорусские казаки и крестьяне (великорусских солдат там не было) оказали его отряду, приказал вырезать всех жителей, включая женщин и детей. Многие люди попытались укрыться в церкви, но Функ распорядился поджечь переполненный храм, и все, кто там находился, сгорели заживо.

«Все, что не могло немедленно далеко убежать, в том числе женщины и дети в городе, убито, и город затем сожжен», — сообщал о событиях в Тернах барон Давид фон Зильтман, прусский представитель в ставке шведского короля. Всего было уничтожено 1600 человек. Такую цифру приводит полковник Поссе. А Адлерфельд к этим известиям добавляет, что после Тернов Функ «испепелил также несколько враждебных казачьих сел и велел перебить всех, кто повстречался, чтобы внушить ужас другим». Это была реальная (а не выдуманная, как в Батурине) резня. Но о трагедии в Тернах у нас сегодня молчат и мемориальных комплексов в память погибших не возводят.

Не лучшей оказалась участь украинского городка Олешня. Здесь, по приказу другого офицера «союзной» (как считает Виктор Андреевич) армии — Гамильтона, были казнены 400 жителей и 70 пленных русских солдат. Олешню также сожгли.

Еще в одном городке — Опошне — шведы разнообразили экзекуцию. Они издевались над жителями, заставляя их убивать друг друга. Оставшихся потом повесили. Ну а городок, естественно, сожгли. О такой изощренной жестокости шведских солдат писал уже упомянутый барон фон Зильтман. Акцентирую на этом внимание, ибо один из современных псевдоисториков, специализирующийся ныне на сочинении небылиц о «Батуринской резне», поторопился угодливо объявить, что информация про расправу в Опошне — выдумка тех, кто хочет опорочить «указ нашего президента» и саму идею празднования юбилея «украинско-шведского союза».

Несколько иная судьба ожидала обитателей города Веприк. Из-за упорного сопротивления шведы не смогли захватить его с ходу и потому заключили с жителями соглашение, пообещав в обмен на капитуляцию сохранить им жизнь. Сдавшихся и в самом деле не убили сразу. Их — женщин и мужчин, детей и стариков (всего около двух тысяч человек) — погнали в городок Зеньков, расположенный более чем в двадцати километрах от Веприка. Происходило это в тридцатиградусный мороз (зима в том году стояла лютая), и многие погибли в пути. Остальных отдали в распоряжение Мазепы, который приказал заточить всех в холодные погреба. В течение нескольких дней большинство заключенных умерли. Правда, потом гетман приказал выпустить оставшихся в живых, и на этот «акт милосердия» не устают указывать наши мазеповеды, «забывая», однако, прибавить, что живых в погребах было уже очень немного. Да и тех, выпустив, выгнали из города, обрекая на смерть. Идти им все равно было некуда — Веприк «союзные» шведы, как водится, сожгли.

Иногда, если не удавалось расправиться с сопротивлявшимися, завоеватели срывали злость на их близких. «Жены жителей Городни, — рассказывал участвовавший в походе Георг Нордберг, придворный проповедник при шведском короле, — были уведены в плен вместе с детьми в наказание за наглость своих мужей, которые осмелились в нас стрелять из маленькой крепости, куда они бросились при нашем приближении».

Стоит ли добавлять, что Городню шведы тоже сожгли? А еще — Смелое, Куземин, Хухру, Красный Кут, Котельву, Мурефу, Колонтаев, Коломак, Рубливку, Рашивку, Коваливку, Будище и несчетное количество других, более мелких населенных пунктов. По свидетельству Нордберга, во время похода в Слободскую Украину двигавшаяся колонной шведская армия уничтожала и жгла все вокруг себя на расстоянии семи миль.

Примечательно и еще одно. Даже симпатизирующие шведам «национально сознательные» исследователи из диаспоры отмечали их невероятную жестокость и подчеркивали, что все эти расправы над местным населением не являлись самодеятельностью отдельных офицеров и солдат. «Тут не было своеволия, — констатировалось, например, в посвященном Ивану Мазепе сборнике работ Украинского научного института, изданном в 1938 году в Варшаве. — Дисциплинированная шведская армия все делала по приказу сверху». Словак Даниэль Крман, специальный представитель лютеранской церкви Северной Венгрии при Карле ХІІ, в своих путевых записках, веденных во время похода в Украину, прямо указывал, что, победоносно шествуя по завоеванной территории, шведский король «города и села приказал сжигать, дома разрушать до основания, жителей убивать».

И как после этого не умилиться по поводу указа президента Ющенко, где отдельным пунктом предусмотрено установление в Украине памятника Карлу ХІІ? И ведь установили такой памятник шведскому Батыю! Виктор Андреевич посодействовал. А потом, наверное, опять страдал.

Между прочим, в связи с событиями той войны в документах впервые упоминается малая родина Ющенко — село Хоружевка. Некоторое время оно было резиденцией русского командования. Там останавливался Петр І, бывал Александр Меншиков. Жители Хоружевки, как и другие украинцы, всячески помогали русской армии в борьбе со шведскими агрессорами. Не исключено, что кто-то из предков тогдашнего президента даже принимал участие в боях со шведами, не ведая, что его далекий потомок спустя триста лет объявит врагов союзниками. Почему-то вспоминаются строки Тараса Шевченко: «Славних прадідів великих правнуки погані» («Славных прадедов великих правнуки поганые»). Ну, это так, к слову.

Николай Костомаров: «Здесь правота России!»

Уж не помню, кто первым сказал: если хочешь почтить память выдающегося писателя или ученого-гуманитария, то лучше всего просто взять и перечитать хотя бы некоторые его произведения. На мой взгляд, замечание дельное.

Не за горами двухсотлетний юбилей со дня рождения Николая Костомарова, крупного историка, научная ценность трудов которого признается до сих пор и в России, и на Украине. Такое российско-украинское единодушие встречается сейчас далеко не всегда. Тем важнее оно в данном случае. Правда, чтут Костомарова по-разному. Скажем, на Украине предпочитают популяризировать в основном ранние произведения Николая Ивановича, написанные им в период увлечения крайним украинофильством. А вот о работах зрелого ученого, как правило, молчат.