Наездники - Джилли Купер

– Кто?

– Мировая пресса, для начала.

– Я хочу поставить Мака в стойло. Мне нечего сказать им. Я победил. Разве этого не достаточно?

Мелиз посмотрел на него. Действительно ли в его глазах промелькнуло сожаление? – Нет времени углубляться, – сказал он, – но вещи, как правило, никогда не бывают одними и теми же снова. Теперь ты суперзвезда, победитель мира. Ты и должен вести себя подобающе.

По пути им встретилась Хелина Кемпбелл-Блек; она плакала. И Мелиз и Джейк надеялись, что Руперт не будет отыгрываться на ней. Когда они наконец пробились в переполненную палатку прессы, восторженные почитатели английской команды, раздетые до пояса, включая Хампти, Айвора Брейна и Дриффилда, уже были пьяными в дым.

– Великолепно, черт, ты уделал этого засранца! – заорал Дриффилд и сунул Джейку в руки стакан, который Айвор тут же наполнил до краев шампанским.

– Троекратное ура чемпиону! – в свою очередь прокричал Хампти. – Гип, гип, ура! – Все присоединились к крикам. Шум чуть не снес крышу палатки.

Один из возбужденных болельщиков открыл бутылку шампанс кого и облил всех собравшихся на пресс-конференцию, вопя при этом: «Ловелла в премьер-министры!»

Джейка на плечах донесли к столу с микрофонами. Его, вжавшегося в кресло, со всех сторон начали бомбардировать вопросами. Иностранцам он отвечал с помощью переводчика.

Он сказал, что черезвычайно счастлив, но очень, очень устал, так как мало спал перед чемпионатом. Победил он потому, что ему здорово повезло. Макулай – великая лошадь, может быть даже ей и нет равных среди других лошадей, но он отдыхал весь год. Самая тренированная лошадь – Клара; она не сбила ни одного препятствия, и ей следует дать специальный приз.

Все настоятельно требовали дополнительной информации о Макулае.

Джейк осторожно выразился в том плане, что ему всегда нравилась эта лошадь, и когда Руперт продал его, он проследил за ним и выкупил.

– Вы сознательно заявили ее, чтобы организовать диверсию Руперту? – задал вопрос представитель «Пари Матч».

Джейк поймал взгляд Мелиза. – Конечно, нет. У меня не было ни малейшего представления о том, как он относится к Руперту.

– А вы знали, что Руперт продал этого жеребца из-за норова? – задала вопрос Джоанна.

Джейк поднял глаза, в темных зрачках которых вдруг засветилось веселье. – Кто с норовом, он или лошадь? – сказал он.

Все засмеялись.

Потом празднование продолжалось до четырех часов утра, но Руперт и Хелина не пошли и сразу улетели домой.

Вскоре от того, что было чемпионатом мира, осталось только несколько следов колес да голый участок земли в углу площадки сбора, где всю неделю восторженные конюхи срывали пучки травы, чтобы наградить своих успешно выступивших подопечных, когда те уходили с конкурного поля.

36

Спустя неделю после того, как все наездники вернулись с чемпионата мира, Билли отправился произнести речь на ленче, устроенным Ассоциацией спортивных писателей. Если бы они знали, что меня высадят, то, наверно, не приглаасили, подумал он с кислой миной на лице. Дженни нужна была машина, чтобы совершить поход по магазинам (Только продукты с рынка так значительно дешевле, добавила она быстро), поэтому она высадила его на вокзале. Поскольку он не мог смотреть на «Лошади и гончие», там наверняка много о чемпионате мира, то купил себе «Взгляд на личную жизнь». Эта газета всегда веселила его, кроме тех случаев, когда там публиковалась грязь о Руперте. Усевшись на платформе станции, он сразу открыл на разделе «Лежа на спине». Начал он с великолепного рассказа о сексуальных извращениях одного из членов испанской королевской семьи, затем перешел на другой, еще более непристойный, о профсоюзном лидере и пони с шахты. И тут его сердце перестало биться. Следующая статья начиналась словами:

«Экс-обозреватель событий на Флит-стрит Дженни Хендерсон, уволенная из «Дейли Пост» за размер ее расходов, теперь пытается написать книгу о мужчинах. Несмотря на энциклопедические знания вопроса, Дженни почувствовала потребность в дальнейших исследованиях и недавно вернулась из четырехдневной поездки в Марбелу с отвратительным магнатом кошачьего питания Кевином Кали. Тем временем ее любезный муженек Билли Ллойд-Фокс (известный в определенных кругах) вынужден закрывать на это свои пьяные глаза. Кали является его спонсором на сумму 50 000 фунтов стерлингов в год».

Билли начало трясти. Это не может быть правдой, не может… только не Дженни. Она всегда смеялась над Кевом. Эта газетенка все напутала, вечно у них судебные тяжбы. Он прочитал еще раз. Слова застилались туманом перед его глазами. Он даже не услышал подошедшего поезда. Контроллер похлопал его по плечу: – Тебе на него, Билли, а?

– Да, нет. Я не знаю. Я не поеду.

Он сорвался с места и, расталкивая выходящих из поезда людей, принялся сигналить первому же такси. – Отвезите меня домой.

– Хорошо, мистер Ллойд-Фокс.

Дома никого не было. Дженни все еще ходила по магазинам Он нажал кнопку определителя номера на ее телефонном аппарате, чтобы узнать последний номер, куда она звонила. Это был номер главной конторы Кевина Кали. Ненавидя себя, он заглянул в верхний ящик ее стола. Дженни начала писать письмо, которое изрядно почеркала:

«Дорогой Кев, мы сегодня не увидимся, поэтому я пишу. Я страшно скучаю по тебе и только-только спускаюсь на землю после Марбелы. Ты не можешь придумать что-нибудь хорошее и далекое, чтобы послать туда Билли?»

Он застонал от ужаса. Его ноги так тряслись, что он едва мог стоять. Бутылка стучала по стакану, и виски пролилось на ковер. Выпив его почти одним глотком, он помчался к Руперту и бежал всю дорогу не останавливаясь. Обнаружил он его во дворе, когда тот как раз занимался продажей лошади американцу. Взглянув один раз на лицо Билли, Руперт отправил покупателя.

– Извините, но мне надо идти. Если вас интересует лошадь, то позвоните мне позже.

И положив руку на плечо Билли, он ввел его в дом. Как только за ними закрылась дверь гостиной, Билли спросил:

– Ты знал, что Кевин Кали увел Дженни?

– Да.

– Какого черта?

– Хелина видела их вместе на ленче в Челтенхеме, и миссис Бодкин видела. А миссис Гринслейд в Ле Риво говорила, что видела их выходящими из самолета.

– Теперь все это в этой газетенке «Взгляд на личную жизнь». Какого черта ты мне не сказал?

– Я думал, что Дженни возьмется за ум, – ответил Руперт, наливая ему изрядную порцию. – Боже, если бы ты рассказывал Хелине каждый раз, когда я хожу на сторону, то она уже давно была бы в Америке. Может быть у Дженни и ничего серьезного. Просто она немного заскучала.

– В рамках приличия она была свободной, – с несчастным видом сказал Билли. – В последние три недели она была такой веселой. А до этого сама не своя. Я думал, это потому, что книга пошла хорошо. А это, должно быть, Кев. Что мне делать?