Обещание - Джоди Пиколт

Стив обернулся, в его глазах стояли слезы.

— Знаешь, каково это… держать этого… этого маленького человечка в руках… после всего… и понимать, что ты был обязан его защитить?

Крис сглотнул, в горле стоял ком.

— Как его звали?

— Бенджамин, — ответил Стив. — Бенджамин Тайлер Вернон.

— Эм, — негромко произнес Крис, и это был единственный подходящий в данной ситуации ответ. — Эмили Голд.

Прошлое

Май 1996 года

Его дыхание так близко, что я могу попробовать его на вкус. Руки его легли мне на талию, потом заскользили выше и сдавили меня. Я хотела сказать ему, что мне больно, но не могла произнести ни слова. Я хотела ему сказать, что больше мне это не нравится.

Он повалил меня на спину, и когда его руки оказались ТАМ, я закричала.

Звук будильника заставил Эмили сесть на кровати. Простыня скомкалась у ног; ночная рубашка все мокрая. Она свесила ноги с кровати и потянулась. Пошла в ванную и включила воду, подождала, пока ее голову не окутало облачко пара от горячей воды и зашла в душевую кабинку. Проходя мимо зеркала, она отвернулась. Было что-то неправильное в том, чтобы разглядывать себя обнаженную.

Она откинула голову назад, и вода заструилась по волосам. Потом взяла мыло и стала тереть кожу, пока та не начала саднить. Но она все равно не чувствовала себя чистой.

Лишь однажды урок истории оказался интересным. Длинным, но захватывающим. Мистер Уотерстоун отошел от сухого изложения основ налогообложения без наглядных примеров и углубился в обсуждение жизни колониальной Америки. Они целую неделю изучали реальные цены на рулон хлопчатобумажной ткани, урожай хлопка и цены на здоровых рабов. Сегодня они изучали индейцев.

Ой! Коренных американцев. Суть отступления от сухого текста учебника — показать ученикам, как жили колонисты. А это включало в себя не только взаимодействие с английской короной, но и намеренное пресечение контактов с коренным населением.

Взгляд Эмили был прикован к экрану у доски. Насколько она могла заметить, даже самые отстойные уроды — отпетые наркоманы — не обменивались друг с другом записочками. Все смотрели, как в выдающемся полнометражном фильме, воссозданном по реальным событиям, индеец племени могавк вспарывает грудь пленного франко-канадского священника-иезуита и съедает у него на глазах его же сердце.

В задних рядах что-то с глухим стуком упало. Эмили оторвала взгляд от экрана и заметила, что Адриен Уолли, капитан команды группы поддержки, рухнула на пол.

— Вот черт! — выругался, хоть и себе под нос, мистер Уотерстоун.

Он остановил фильм, зажег свет и послал ученика за медсестрой. Сам учитель склонился над Адриен, стал поглаживать ей руку, а Эм дивилась: неужели подобным образом Адриан хотела привлечь его внимание? Молодой мистер Уотерстоун с длинными иссиня-черными волосами и ясными зелеными глазами был самым красивым учителем в школе.

Звонок зазвенел в ту секунду, как в класс вошла медсестра с флаконом нашатыря, который пришедшей в чувство Адриен был уже без надобности. Эмили собрала книги и направилась к двери, где уже поджидал Крис. Ее ладонь уютно устроилась в его руке, когда они пошли вместе из класса.

— Как прошел урок Уотерстоуна? — спросил Крис. У него история стояла седьмым уроком.

Эмили прижалась к нему, когда их стала огибать толпа, да так и осталась стоять радом с ним.

— Тебе понравится! — пообещала она.

Целоваться ей нравилось.

Честно признаться, если бы все могло ограничиться поцелуями, Эмили ими бы и ограничилась. Ей нравилось открывать рот, прижатый ко рту Криса, нравилось, что он засовывает в ее рот свой язык, как будто пытается вызнать секреты. Нравилось чувствовать, как у нее во рту перекатывается, такой сладкий и теплый, его стон. Особенно ей нравилось, как его большие руки поддерживают ее голову, как будто он мог удержать ее мысли, даже если они начинали метаться в разных направлениях.

Но позже стало казаться, что целоваться они стали меньше, а все больше времени спорить о том, где должны оставаться руки Криса.

Сейчас они сидели на заднем сиденье джипа — Эмили неоднократно задумывалась: неужели Крис выбрал именно эту машину из-за того, что у нее раскладывались сиденья? — за запотевшими стеклами. На одном Эмили нарисовала сердце с их инициалами. Теперь она наблюдала за тем, как Крис спиной вытирает написанное.

— Я так хочу тебя, Эм, — прошептал он ей в шею.

Она кивнула. Она тоже хотела Криса. Но совсем по-другому.

Если мыслить абстрактно — сама идея заняться с Крисом любовью интриговала. Почему бы и нет, если она любит его больше всех на земле? Проблема была в том, что когда дело доходило до физического контакта, когда он касался ее тела, Эмили начинало тошнить. Она боялась, что к тому времени, когда наберется храбрости, чтобы заняться сексом, ее будет так сильно рвать, что она не сможет закончить начатое. Проблема заключалась с том, что, глядя на ладонь Криса на своей груди, она представляла эту же ладонь, хотя и меньше по размеру, которая таскала свежеиспеченное печенье, пока не заметила мама. Или представляла, как он скрещивает длинные пальцы, играя «камень, ножницы, бумага», когда они сидели рядом на заднем сиденье автомобиля, направляясь семьями на отдых.

Иногда ей казалось, что она кувыркается на заднем сиденье джипа с невероятно красивым, сексуальным парнем. А иногда представлялось, что она борется с собственным братом. Как ни пыталась, но отделить одного от другого она была не в силах.

Она нежно оттолкнула Криса, пытаясь заставить его сесть. Когда он поднял на нее недовольные глаза, она улыбнулась в ответ. Его губы все еще были блестящими и влажными, а она чувствовала прохладу вокруг соска. Она переплела свои пальцы с пальцами Криса.

— Ты чувствуешь… как это сказать… что мы близки?

Глаза Криса вспыхнули.

— Господи, конечно же!

— Я имела в виду… другое, — поправилась она. — Ну… знаешь… ты мне ближе, чем родной брат.

— У тебя нет братьев.

— Знаю, — ответила Эмили. — Но если бы был, им был бы ты.

Крис улыбнулся.

— В таком случае давай поблагодарим Господа, что я не твой брат! — воскликнул он, вновь наклоняясь к ней.

Она потянула его за волосы.

— А ты когда-нибудь думал обо мне… как о сестре? — нерешительно поинтересовалась она.

— Только не сейчас, — глухо ответил он и коснулся губами ее губ. — Могу тебя заверить, что мне никогда, — он поцеловал ее еще раз, — никогда в жизни, — еще один поцелуй, — не хотелось поцеловать Кейт.

Он отпрянул, набухшая плоть под джинсами обмякла.

— Боже, — вздрогнул он, — ты знаешь, как остудить пыл.

Эмили положила руку ему на грудь. Она любила его грудь, любила легкий пушок на ней, длинные мышцы.

— Прости, я не нарочно.

Она бросилась Крису в объятия и ощутила его близость.

— Давай не будем разговаривать, — предложила она и зарылась лицом в его горячую кожу.

Его дыхание коснулось моего рта — единственный воздух, которым я могла дышать. Его руки начали с лодыжек и стали подниматься вверх по голени, раздвигая ноги, как тиски, и я знаю, что произойдет, когда его пальцы войдут в меня.

Он не даст мне сомкнуть ноги, не даст отпрянуть. На его руке кровь. Он давит мне на плечи и рисует красную линию прямо посреди груди. Грудная клетка с хрустом раскрывается, и я чувствую, как он погружает руки глубоко внутрь. Я вся сжалась, мне неуютно, потом что-то трясется, словно желе. Я поднимаю глаза и вижу, как Крис вгрызается в мое сердце.

— Нет!

Эмили вцепилась в ворот рубашки Криса.

— Нет, — повторила она, а когда его руки еще крепче сжали ее в объятиях, ущипнула его за шею. — Нет! — крикнула она, столкнув его с себя одним жестким ударом. — Я же сказала «нет»! — на одном дыхании выпалила она.

Крис тяжело сглотнул, его эрегированный член розовел над расстегнутыми джинсами.

— Я думал, ты пошутила, — сказал он.

— Господи, Крис… — сказала она. Потерла руки, покрытые «гусиной кожей» и отвернулась. Проблема заключалась в том, что в джипе далеко не уйдешь.

Она ждала, пока он обнимет ее за плечи, так было всегда, когда доходило до ссоры. Словно игра — приходить каждый вечер к одной и той же развязке действа. Опустится занавес, а завтра все повторится опять. Но на этот раз Эмили не чувствует объятий Криса. Она слышит, как он застегивает «молнию», как скрипит разложенное сиденье, когда он встает на колени и переползает через Эмили.

— Подвинься, — скупо бросает он, а когда она повинуется, возвращает заднее сиденье в исходное, сидячее положение.

И только когда вспыхнули фары, когда Крис открыл дверцу водителя, чтобы сесть за руль, Эмили поняла, что он собрался уезжать. Она с трудом перелезла вперед и застегнула ремень безопасности, в то время как Крис, газанув, покинул пустую стоянку.