Предложение - Л. Стил

class="p1">— Хочешь еще немного?

— Ммм, нет, спасибо. — Я поднимаюсь на ноги и раскачиваюсь. Единственная причина, по которой я не падаю, — это появление Лиама рядом со мной. Он подхватывает меня на руки.

— Эй, что ты делаешь? — По крайней мере, мне кажется, что я говорю именно это.

Честно говоря, я не могу это подтвердить, потому что онемение, начавшееся с моих конечностей, теперь распространилось на все остальное тело. Такое чувство, будто я уплываю на мягком облаке, одновременно привязанная к земле крепкими руками. Крепкими, мускулистыми руками, мышцы которых напрягаются подо мной, когда он несет меня с террасы, через соседнюю комнату и вверх по лестнице. Он несет меня так, словно я ничего не вешу, что, я знаю, неправда, потому что я сама взвешивалась, и мои весы не лгут.

Я утыкаюсь лицом в его грудь. Я чувствую, как твердые очертания его торса впиваются в мою кожу. Он такой чертовски крепкий орешек, что я могу пораниться. Поправка, я уже причинила себе боль. Я позволила себе переспать с ним, и теперь он у меня под кожей. Я действительно жалок. Хорошо… Так что, может быть, это и не «сон» в строгом смысле этого слова, но он трахал меня так, что забыть его было невозможно. Он делает по два шага за раз, и его сердцебиение остается ровным. Боже, сколько же этот парень тренируется? Более того, когда он тренируется? Каждый раз, когда я его вижу, он либо слишком занят тем, что злится на меня, либо управляет своей империей.

— Ранним утром. — Его голос вибрирует в груди.

Очевидно, я задала этот вопрос вслух.

— Это заметно. — Я обхватываю пальцами его бицепс и сжимаю.

Когда он опускает меня на кровать, я оглядываюсь.

— Я не собираюсь спать в твоей комнате.

Я сажусь, и комната мгновенно плывет перед глазами.

— О, черт возьми. — Я опускаюсь обратно на кровать и крепко зажмуриваюсь.

— Расслабься, — доносится до меня его голос, — я могу провести одну ночь, не прикасаясь к тебе.

25





Я солгал.

Я не могу провести ночь, не прикоснувшись к ней. Я не могу позволить ей заснуть в одежде. Я снимаю с нее туфли на каблуках, затем умудряюсь снять с нее платье. Я кладу его на стул, затем накрываю ее одеялом. Я не могу удержаться, чтобы не поцеловать ее в лоб, затем ложусь на кровать рядом с ней, поверх одеяла. Я поворачиваюсь на бок и смотрю, как она спит. Ее щеки раскраснелись… Ее губы слегка приоткрылись… Она подложила руку под щеку, и ее дыхание стало ровным. Мне кажется, что на то, чтобы заснуть, уходят часы, несмотря на то, что виски бурлит в моем организме.

Затем приходят сны — сначала тихий стук, затем вибрации становятся все интенсивнее. Тук-тук-тук. Удары становятся громче, тяжелее, быстрее. Каждый удар, кажется, пронзает мою голову, мою кровь. У меня, кажется, короткое замыкание в нервных окончаниях. Клетки моего мозга протестуют. У меня болят глазные яблоки с обратной стороны. Кажется, будто мои волосы сильно натянули. Ощущение холода охватывает мои руки и ноги. Я смотрю в глаза ублюдка, которые являются единственной его частью, видимой под маской, которую он носит.

— Я собираюсь преподать тебе урок за то, что ты суешь свой нос куда не следует. Тебе не следовало приходить сюда искать своего брата, мальчик. А теперь мне придется преподать тебе урок.

Он бьет меня тыльной стороной ладони, и, хотя я готовлюсь к этому, все мое тело, кажется, пронзает боль. Из моего носа сочится кровь. У меня болят зубы. Грохот дэт-метал-музыки становится еще более интенсивным. ТУК-ТУК-ТУК. Удары, кажется, рикошетом отдаются в моем мозгу. Давление в моей груди нарастает, тяжесть в животе растет, пока мне не кажется, что я проглотил камень. И агония, раскаленная добела, сдирающая кожу агония охватывает меня, проникает в мои клетки, заполняет каждую щель моего тела, пока я не превращаюсь в один гигантский ком страдания. Такое чувство, будто кто-то выдернул ногти из моих пальцев один за другим и насыпал соли мне на рану. Я начинаю плакать, огромные, задыхающиеся слезы текут по моим щекам. Это больно, это так сильно ранит. Я терпеть не могу этот шум. Кто-нибудь, выключите музыку, пожалуйста. Пожалуйста. Я сделаю все, что угодно. Что-нибудь. Я больше не могу этого выносить. Пожалуйста.

— Лиам!

Я не могу. Я умру, если останусь здесь еще хоть на секунду.

— Лиам! — Холодная вода брызжет мне в лицо. Я задыхаюсь, открываю глаза и вижу, что она смотрит на меня сверху вниз.

— Лиам, ты в порядке? — она плачет.

Я смаргиваю воду с глаз, вглядываюсь в ее бледные черты. Ее губы приоткрыты. Ее грудь поднимается и опускается, как будто она только что пробежала марафон. Или стала свидетелем того, как человек сошел с ума. Одним махом я хватаю ее за плечо и переворачиваю так, что она оказывается подо мной. Пустой стакан, содержимое которого, как я предполагаю, она вылила на меня, выскальзывает у нее из пальцев и с тихим стуком скатывается с кровати на ковер.

— Лиам? — Она обхватывает мою щеку, и я вздрагиваю.

— Что это? — спрашивает она. — Что с тобой случилось?

— Ничего особенного. Это совсем не из-за того, что случилось с моим братом и его друзьями, когда их похитили.

— И все же, это вызывает у тебя кошмары столько лет спустя…

Я сглатываю. Затем опускаю нос к изгибу между ее шеей и плечом. Сочные ноты фиалок и персиков окутывают меня, и я мгновенно возбуждаюсь. Я поднимаю голову и вглядываюсь в эти детские голубые глаза.

— Почему мне так трудно сопротивляться тебе?

— Полагаю, это та же самая причина, по которой я не могу сопротивляться тебе.

Она протягивает руку, чтобы снова прикоснуться ко мне, но я обхватываю пальцами ее запястье и поднимаю его над ее головой.

— Когда похитили моего младшего брата, я не мог сидеть сложа руки и ничего не делать. Я чувствовал себя ответственным за него. Я чувствовал себя таким виноватым из-за того, что меня не было рядом, чтобы защитить моего младшего брата, когда он больше всего нуждался во мне. Итак, я отправился на его поиски.

Она наклоняет голову.

— Я знаю, что Уэстон и его друзья были похищены, а позже спасены полицией…

— Спустя почти месяц. Вот почему семерка такие хорошие друзья. Оглядываясь назад, можно сказать, что это чудо, что никто из них не стал