Завтра война - Александр Зорич

И кто мог им мыться? Кто? Конечно, никто, кроме Мидрахи, сорокалетней женщины, что убирала нашу комнату – бесцветного существа откровенно демского вида с затравленным взглядом жертвенного животного.

Но только Мидрахи им не мылась. Она его просто воровала. Сливала в пузырек и уносила домой.

За руку хватать я ее не стал. Но бдительность моя повысилась.

И тогда я обнаружил, что Мидрахи обладает множеством странных повадок. Например, она тщательно собирает в бумажный кулек оставшиеся после меня бычки (Коля-то не курил), прежде чем опорожнить пепельницу в мусорный контейнер.

Она по-детски радуется, когда мы не доедаем чего-нибудь за завтраком.

Когда я однажды оставил ей свой малиновый пудинг целиком, она благодарила меня так горячо, словно это был слиток золота 999-й пробы.

А уж когда я подарил ей свои ни разу не пользованные джинсы цвета электрик, чей фасон был в пух и прах раскритикован Колей как «морально устаревший» и «эстетически омерзительный», она была на седьмом небе…

После наблюдений за Мидрахи я стал относиться к изобилию, явленному нам в «Чахре», как-то более критично.

Сразу обнаружилось, например, что это только мы с Колей воспринимаем «Чахру» как роскошь, обыкновенную роскошь.

А вот Риши и особенно Исса относятся к «Чахре» как к сказке, волшебной стране, где исполняются заветные желания.

Хотя, если вдуматься, какие там в «Чахре» заветные желания исполняли (кроме, конечно, нашей с Колей академической мульки отоспаться)? Только и всего, что чистота, пляж, бесплатный пансион и милые пейзажи.

Кстати о заветных желаниях. Я вот, например, давно мечтаю покататься на чистокровном жеребце-верховике, желательно вороной масти. Проехаться так вот, по лугам, со стеком в руке, на вышколенной лошадке. Поскакать играючи через канавы, пронестись лесными тропинками, или хотя бы просто покрасоваться, побродить по холмам с криками «э-ге-гей!» или «твою мать!». И чтоб сбруя была красивая, новая. А конь – резвый, не спотыкливый, пусть не артачится и во всем мне, Александру Пушкину, будет послушен.

Вот что у меня в душе «заветного». И кто нам давал вороных жеребцов?

Нет, жеребцов в «Чахре» не было. Не было и подводного плавания (которым я тоже не возражал бы заняться на досуге). Не было даже элементарного стриптиза, которым пичкали нас, сексуально встревоженных кадетов самой северной на Земле военной академии, в поселке Медвежий.

В свете всего этого, наверное, уже стало очевидно: до сказки в моем понимании оздоровительному центру «Чахра» было как от Земли до Омеги Лисички.

Но Исса и Риши думали совсем по-другому. Это очень отчетливо ощущалось, хотя обе девушки старательно придерживали свои то и дело отвисающие челюсти. Случалось, правда, что они попадали впросак.

Мы сидели в ресторане класса «люкс» со странным названием «Мировая гора».

Ресторан этот был бесплатным и располагался на территории «Чахры». Естественно, на всех бесплатной икры и бесплатных копченых фазанов не напасешься. А потому поход в ресторан осуществлялся по специальной карточке, которую, как выяснилось, давали далеко не всем, а только таким героям, как мы с Колей. (По крайней мере у Иссы и Риши никаких карточек не было.)

Наши карточки обещали каждому из нас по два посещения. Но мы, как джентльмены, предпочли пойти туда единожды, но с нашими дорогими дамами.

И не пожалели. Официанты были хоть и демами, но улучшенной, «показательной» модели. Все как один – красавцы и красавицы. Девушки – с упругими попками. Парни – со стальными бицепсами и квадратными подбородками. (Правда, от мысли, что у них, в Конкордии, таких же, с точностью до последней завитушки ДНК, кралечек, как эта – с осиной талией и в синем передничке, – миллион штук ровно, становилось немного не по себе.)

А уж блюд в меню «Мировой горы» было раз в десять больше, чем в нашей столовой, где и самих меню-то имелось ровно два – «Стол Четного Дня» и «Стол Нечетного Дня». А поскольку все числа месяца, к сожалению, делятся только на четные и нечетные…

В общем, воспользовавшись пультом просмотра, мы с Колей сразу же развернули голографическую картинку местных яств. Увы, к загадочным экзотическим картинкам никаких описаний не прилагалось. Мы, естественно, тут же полезли к девочкам за советами.

«Что такое бурмес-видук?»

«Что кладут в салат „Три искушения“?

«А суп „Сердитое сердце“ едят горячим или холодным?»

И тут мы, о ужас, выяснили, что девушки не в курсе. Исса и Риши краснели и бледнели, стеснялись и мычали. Но было ясно: что такое бурмес-видук ни одна из них не знает.

Что же это такое? Заведение заявлено как ресторан народной кухни. А девушки, самые что ни на есть представительницы народа, не знают даже, какие у этого народа блюда?

Получается, они ничего подобного никогда не ели? Или что они иностранные шпионки, да вдобавок еще и шпионки-недоучки?

Не успел я как следует обдумать обе этих гипотезы, как возле моего правого плеча материализовался детина-официант с лицом культуриста, в душе которого нежданно проснулось трепетное религиозное чувство.

– Встаньте на путь солнца, братья и сестры! – возвышенно провозвестил официант.

– Аналогично, – ответил Коля.

– Что это у вас? – спросил я.

Дружелюбно улыбаясь, официант держал в руках хромированный поднос. На нем стояла черная, в дымчатых разводах пыли, бутыль, запечатанная, как в древности, сургучом.

– Гамза урожая 2595 года. С южного берега реки Локози, что на планете Михр, – отрапортовал официант. – Наш ресторан приветствует героев Объединенных Наций, несгибаемых борцов с нечистыми джипсами! Эта гамза – подарок коллектива «Мировой горы» несгибаемым борцам с нечистыми джипсами!

Мы с Самохвальским криво улыбнулись. С одной стороны, нам было приятно, что к нам вот так, со всей душой. Героями кличут. Угощают.

С другой стороны, откуда вот этот конкретный дем с интеллектуальным развитием десятилетнего ребенка знает, что мы «несгибаемые борцы с джипсами»? Ведь операция-то была секретная!

Конечно, сами собой в голову лезли мысли об «информационном равенстве» – демагогическом слогане Конкордии, согласно которому «каждый член общества имеет право знать все о других членах общества».

Хорошее правило, наверное. В теории.

Но на практике некоторые члены общества Конкордии, судя по всему, знали о своих согражданах гораздо больше, чем им полагалось. По крайней мере смысл демонстрации официантом своей информированности сводился примерно к такой декларации: «Вы тут, ребята-кадеты, расслабляйтесь пока, оттягивайтесь душевно. Но имейте в виду: мы все-все-все про вас знаем и каждый ваш шаг отслеживаем. А этот болтливый биоробот специально нами проинформирован. Чтобы вы не зазнавались. И имели в виду».

Я гадливо поморщился. Ох и не люблю же я такие подходцы!

У нас, в Объединенных Нациях, тоже есть спецслужбы. Одно только ГАБ чего стоит! Но наши спецслужбы никогда не дразнят тебя. Не играют с тобой в идиотские кошки-мышки…

– Я хотел бы разлить гамзу по вашим бокалам, бойцы, – с тем же пафосом продолжал официант. – Пусть Наотар будет свободным!

Мы с Колей переглянулись. Просто бред какой-то! И тогда Исса, видимо, уловив наши с Колей настроения, сказала:

– Гамза? Что ж, прекрасно! Обожаю коньяки хорошей выдержки!

– Да-да… Кажется, мы на прошлый День Идеологии этот коньяк пили, – неуверенно поддержала ее Риши.

– Мальчики, а вы что заскучали? – спросила Исса. – Ведь все хорошо!

Мы с Колей сколь могли дружелюбно осклабились. Ибо все и впрямь было хорошо. Вот только гамза никакой не коньяк. А просто вино. Красное и сухое.

А потому, когда официант окончил разливать рубиновую, с мелкими серебристыми пузырьками воздуха гамзу по бокалам и наконец удалился, мы с Колей не удержались от смеха. К чести наших понтярщиц Иссы и Риши, они тоже захохотали.

Вот за это-то я и любил Иссу! Несмотря на все ее странности. За ее умение посмеяться над собой.

За легкий нрав, соседствующий, правда, с некоторой душевной тяжеловесностью. За девиз «прорвемся!», который невидимыми буквами был начертан на ее высоком челе.

Ну а еще, конечно, за ее ненавязчивую, строгую красоту. И не какую-нибудь красоту лица или тела (хотя и фигурка, и лицо у нее были что надо). А за то, что она была прекрасна как личность, как человек.

Исса была соблазнительна в своих двух несменяемых комбинезонах. При полном отсутствии декоративной косметики. С непроколотыми ушами и без маникюра. С длинной черной косой, затянутой на конце непритязательной черной резинкой. Потому что глаза ее были одухотворены волей. Потому что она не знала эгоизма и духовной серости.

Нет, таких девушек у нас в Объединенных Нациях просто не было. По крайней мере мне они не встречались.

Как следует осознав все это, я понял также и то, что в случае с Иссой традиционные пути завоевания женского расположения мне следует обходить десятой дорогой.