Вкус подчинения (СИ) - "StilleWasser"

Темная фигура Снейпа сместилась вбок, и вторая его рука властно спустила ее домашние штаны вместе с трусиками и коснулась бесстыдно выставленных ягодиц. Проведя по нежной коже, на которой уже почти исчезли старые следы порки, два его пальца мазнули по приоткрытому истекающему смазкой отверстию. Собрав липкую влагу, они перенесли ее на сжатое колечко ануса и без особого труда проникли внутрь.

Гермиона застонала, и тут же рука, гладившая ее волосы, безжалостно собрала их в кулак и, развернув ее голову, ткнула лицом снова ему в ботинки. Одновременно с этим пальцы второй руки ритмично задвигались в заднем проходе, растягивая его и расширяя тугое колечко мышц. Прижавшись щекой к приятно пахнущему кожей ботинку Снейпа, словно это было единственным, что удерживало ее в рамках реальности, она подалась бедрами навстречу его пальцам, проникающим в анус уже на всю длину. Застонав, она поняла, что готова кончить вот так, ласкаясь носом и губами к его ногам и насаживаясь задницей на его руку.

Вдруг его пальцы, немного не доведя до оргазма, покинули ее, оставив внутри ощущение пустоты, и Гермиона жалобно застонала, уткнувшись лбом в жесткую джинсовую ткань на его щиколотке. Рука, сжимавшая волосы, уверенно, но не слишком резко потянула вверх, и какое-то невербальное заклинание дернуло ее тело, поставив на ноги перед Снейпом. Черные глаза мимолетно резанули взглядом, и, обхватив ее за талию, уже без магии он приподнял ее и посадил на письменный стол.

– Подними руки и разведи колени в стороны, – бесстрастно приказал он, и стоило Гермионе подчиниться, как ее запястья обхватили магические веревки, неприятно вывернув плечи. Сдернув с нее болтавшиеся у колен штаны и трусики, Снейп сделал движение палочкой, и ее домашняя футболка развалилась на две части, упав вниз ненужными тряпками. Лифчик Гермиона дома не носила, и ее напряженные соски еще больше затвердели под внимательным взглядом черных глаз.

Снейп сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними и оказываясь между ее раздвинутыми коленями. Длинные пальцы медленно погладили ее по щеке и обвели контур губ, после чего спустились по шее к ключицам. Склонившись, он обжег ее ухо горячим дыханием, и бархатный голос, от которого по всему телу тут же побежали мурашки, тихо произнес:

– Сегодня ты возьмешь в рот мой член и проглотишь семя. С этого дня я буду оставлять свою сперму во всех отверстиях твоего тела… и на твоей коже. Я буду помечать тебя… как свою собственность, – его губы нежно коснулись шеи, но тут же сменились зубами, которые резко прикусили кожу и вырвали из груди Гермионы болезненный стон. – Но это произойдет лишь после того, как ты наденешь мой ошейник. А сначала… ты примешь от меня… боль… и страх.

Он выпрямился, и Гермиона, задыхаясь от возбуждения, затуманенным взглядом посмотрела на его равнодушное лицо. Казалось, это не он только что шептал ей на ухо столь безумные вещи и оставил на коже болезненный след от укуса. Все еще не сводя с нее пристального пронизывающего взгляда, Снейп коснулся ноющего клитора, отодвигая капюшон, и медленными дразнящими движениями потер его. Вцепившись в стягивающие руки веревки, Гермиона двигала бедрами в такт его ласкам, прикусив губу и чувствуя, что снова приближается к пику удовольствия. Протяжный стон предвестником грядущего взрыва повис в воздухе, и Снейп тут же отстранился, снова не позволив ей кончить.

Обойдя стол, он выдвинул один из ящиков, и сквозь тяжелый дурман вожделения Гермиона услышала, как он перекладывает какие-то предметы. Бессознательно она натянула веревки, пытаясь освободиться, опустить руки и коснуться изнывающей плоти, жестоко раздразненной и безжалостно лишенной удовлетворения. Она была благодарна Снейпу, что он связал ее, потому что в этот момент доведенная почти до взрыва и вынужденная резко остановиться на самом краю удовольствия Гермиона не знала, смогла бы она сдержаться, чтобы не дотронуться до себя без его разрешения.

Еле слышный звук шагов подсказал, что Северус вернулся и снова стоит перед ней, и Гермиона с трудом подняла глаза, чтобы взглянуть на него. Скованный похотью мозг не сразу смог проанализировать увиденное, но как только она поняла, что за предметы Снейп держал в руках, липкий ужас мурашками прошел по спине и заставил похолодеть от понимания того, что случится дальше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Тебе не стоит волноваться, это абсолютно безопасно для здоровья при соблюдении необходимых мер предосторожности, – мягко сказал Снейп, натягивая обычные стерильные магловские перчатки и беря в руки пузырек со спиртовым раствором. – Также хочу напомнить, что тебе запрещено разговаривать.

Но Гермиона и не думала что-либо говорить. Звук, вырвавшийся у нее из груди при виде двух игл, которые Снейп точными уверенными движениями извлек из упаковок со шприцами, больше был похож на полузадушенный писк. Ужас лился из ее глаз непрерывным водопадом, грозя затопить комнату, но, казалось, у стоящего перед ней мужчины, равнодушно смачивающего ватные тампоны спиртом, был иммунитет к подобного рода всплескам эмоций, и он продолжал спокойно готовить инструменты для осуществления задуманного.

Парой точных мазков он протер смоченной спиртом ватой ее соски, и в его движениях больше не было ни капли эротики, лишь целенаправленность и сконцентрированность, придававшие его действиям схожесть с врачебными манипуляциями.

– Чем больше диаметр игл, тем сильнее болевые ощущения, – словно читая лекцию, произнес он, демонстрируя забывшей как дышать Гермионе закрытые пластиковыми заглушками инструменты ее будущей пытки. – Те иглы, что я приготовил для тебя, самые тонкие. Ты почувствуешь легкую боль, не сильнее той, которую ты ощущала при порке.

Понимая, что от недостатка кислорода сознание начинает медленно уплывать, Гермиона сделала наконец глубокий вдох и отчаянно замотала головой, не зная, как еще донести до Снейпа свой ужас и отчаяние. Она всегда боялась уколов, с самого раннего детства предпочитая даже не смотреть на шприцы, гарантированно приводившие ее в состояние паники всего за несколько секунд. Поэтому, попав в мир магии, где врачи вместо инъекций и забора крови пользовались зельями и специальными диагностическими заклинаниями для анализа состояния пациента, она вздохнула с облегчением, малодушно понадеявшись, что больше никогда не столкнется с одним из главных страхов детства. Однако всего несколько дней назад громила Боб уже заставил ее пережить этот ужас, сделав укол транквилизатора. И теперь Снейп собирался снова вывернуть наизнанку ее душу и вытащить все самое темное из ее глубин.

Забившись в магических путах в безуспешной попытке вырваться, Гермиона промычала что-то жалобное, чувствуя, как ее берет в плен паника. Судорожно хватая ртом внезапно ставший густым и вязким воздух, она извивалась на краешке стола, и лишь волшебные веревки не давали ей упасть с него. Как не давали вырваться и сбежать. Уже открыв было рот, чтобы закричать и нарушить тем самым приказ Снейпа, она смогла лишь сдавленно захрипеть пересохшим горлом.

Изящные пальцы, которыми она всегда так восхищалась, аккуратно поднесли к ее груди зажатую в них тончайшую иглу от шприца, и Гермиона замерла, не веря, что руки, которые недавно так страстно ласкали ее, готовы сотворить с ней подобную пытку.

– Тебе лучше не шевелиться, – сказал Снейп, будто давая обычные инструкции на уроке. – Если хочешь меня остановить, ты знаешь, как это сделать.

Гермиона подняла на него умоляющий взгляд и замерла: Северус просто стоял и ждал ее решения, не предпринимая никаких действий. На его лице по-прежнему читались равнодушие и безразличие, но почему-то она поняла, что он будет вот так стоять и ждать, пока не получит от нее недвусмысленный ответ, готова ли она продолжать или хочет остановиться. Он не собирался ее принуждать, и это сбило Гермиону с толку. Обычно на сессиях он все решал за нее, приняв добровольно отданный ею контроль. Что изменилось? Дурацкое ощущение, что она чего-то не понимает, заставило страх ненадолго отойти на второй план. В голове вертелась какая-то мысль, никак не желающая оформляться в связные слова, и Гермиона поморщилась от неприятного ощущения, будто гонится за опережающей ее всего на один шаг и все время ускользающей бабочкой.