Мы все умрём. Но это не точно (СИ) - Aris me

Малфой отошёл на безопасное расстояние, чтобы не нагнетать обстановку ещё сильнее. Теперь, когда весь контроль находился у него, можно было дать ей немного свободы. На самом деле, провокация являлась самым лёгким способом взломать естественную психическую защиту человека так, чтобы он не ощутил воздействие легилимента: смутить, вывести из себя, разозлить, нарушить личное пространство, пофлиртовать. Поглощённые яркими эмоциями люди абсолютно не замечали, что кто-то роется у них в голове. Всё происходило практически безболезненно и без сопротивления. Драко всегда старался действовать именно так, когда работал без палочки. Потому что, как ни крути, без неё колдовать было намного сложнее. Если с палочкой в руках он бы мог спокойно заткнуть за пояс Снейпа, то без неё у него в распоряжении оставалось максимум сорок процентов от своего магического потенциала, остальное же никак не желало фокусироваться. Из-за такого хаотичного воздействия часто случался чувствительный магический откат и бил сразу же по обоим — легилименту и жертве. Обычно это выражалось мигренью и, если свою боль он перетерпеть вполне мог, то чтобы жертва не заметила его воздействия, приходилось хорошенько постараться. Почти ювелирная работа, да. Поэтому, как ни крути, без палочки Драко работать не любил. Хотя стоило признать, ссылка в магловский мир стала для него отличным стимулом, чтобы развивать в себе эти навыки.

Не спуская с Гермионы глаз, он сделал медленный глоток горького горячего кофе. Ему даже не нужно было пользоваться сейчас магией, чтобы представить, какие образы она рисовала в своей черепушке: челюсть напряжена, зубы сжаты, губы превратились в невзрачную тонкую линию. Грейнджер определённо не вписывалась в разряд тех девушек, которые умели злиться красиво. А Малфой любил всё красивое.

Злость как эстетика.

Это не про неё.

Зато фантазия живая. Драко подглядывал временами, иногда без особой необходимости, и не испытывал при этом никаких угрызений совести. Наоборот, он даже получал некоторое удовольствие от образов в её голове.

Грейнджер была слишком эмоциональна, всё плавало на поверхности, будто бы так и звало — посмотри, увидь меня. И первый раз за долгое время ему стало чуточку, совсем немного, но любопытно. Хотя раньше казалось, что это чувство абсолютно в нём атрофировалось — год службы легилиментом Лорда не прошёл бесследно. Это только со стороны могло казаться, что люди уникальны, как снежинки. На самом деле, внутри у всех всегда было одно и то же: грязная, серая, снежная каша.

— Для умнейшей ведьмы своего поколения, ты поступила очень тупо, когда притащила своих родителей обратно, — Драко провёл подушечкой указательного пальца по кромке своей кружки. Взгляд Грейнджер неотрывно следовал за каждым его движением, сочился настороженностью и обречённостью загнанной жертвы. — Члены Ордена действительно такие идиоты, что считают, будто бы всё закончилось со смертью Лорда?

— Как поживает мама? — зло прошипела она в ответ.

— Заткнись, — ядовито выплюнул он.

И Золотая девочка действительно заткнулась. Обняла ладонями свою кружку, словно пытаясь согреться, и Драко даже увидел, как её пальцы слегка подрагивают, а по чёрной поверхности идёт мелкая рябь. Гермиона молча смотрела на кофе и прикусывала покрасневшую нижнюю губу.

Вот-вот расплачется?

Плакать красиво, скорее всего, она тоже не умела. А вот Панси могла, её слёзы были как искусство. Продуманные до мелочей. Аккуратные, без потёкшего макияжа или красного носа, и всегда бьющие точно в цель. Малфой восхищался тем, как Панси плакала. Но Грейнджер стоило притормозить, потому что выслушивать истерику и вытирать её слёзы он точно не собирался.

— Никто не знает, — Драко сделал новый глоток несладкого кофе, — кроме меня. Конечно, можешь ещё раз наложить на них Обливейт и отправить их куда-нибудь подальше. Но сомневаюсь, что после этого ты когда-нибудь сможешь их вернуть.

Гермиона продолжала молчать и кусать губу. Того и гляди — прокусит до крови. Драко нетерпеливо забарабанил по столешнице пальцами, побуждая её ответить. Он совсем не собирался ждать, пока она сконцентрируется и соберётся с мыслями.

— Что тебе нужно, Малфой? — наконец произнесла Грейнджер упавшим голосом.

И Драко улыбнулся, посчитав, что та сдалась.

— Вот это хороший вопрос. Назовём это сделкой. Насколько видишь, я сейчас немного ограничен в возможностях, и мне нужен человек, который не испытывает подобных трудностей.

— Что. Тебе. Нужно? — сквозь зубы повторила она.

— Твоё содействие и готовность сотрудничать до тех пор, пока не избавлюсь от пребывания здесь.

Гермиона нахмурилась и медленно, нерешительно произнесла:

— Мне нужно подумать…

Ну, конечно. Только ему совсем не надо было, чтобы Золотой мозг Гриффиндора думал. Драко сам действовал почти экспромтом.

— Мы решим это здесь и сейчас, — бескомпромиссно отрезал он.

Ему отчаянно был необходим человек, который смог бы стать проводником в магический мир, достать им палочки и прикрывать их задницы. Драко всё ещё размышлял о кандидатурах, и, пока подходящих нашлось всего две: его профессор сквиб Мюли и курирующий аврор. Сэм колдовать не умел, а Лампкина он так и не смог убедить помогать, импульсивно настучав по башке вместо поиска компромисса. Поэтому Драко всё ещё размышлял, как выйти из этой ситуации, и никак не ожидал, что Гермиона так бездарно подставится. Это оказалось настоящим подарком. Она настолько легко потеряла бдительность рядом с ним, как на ладони раскрыла свежие воспоминания, ещё оказывается и родителей в Лондон вернула. Этим не воспользовался бы только полный кретин.

Грейнджер постучала подушечками пальцев по столешнице, неосознанно копируя его жест:

— Я не стану тебе верить на слово. Заключим сделку и закрепим Непреложным обетом.

Он еле-еле сдержался, чтобы не закатить к небу глаза. Мерлин, девочка сама рыла себе могилу.

— В прошлый раз ничем хорошим для тебя это не кончилось, да? — теперь, когда он раскрыл перед ней навык легилименции, то смысла умалчивать о том, что он уже хорошенько поковырялся в её голове, тоже не было.

Она гневно сверкнула своими глазами цвета тягучей карамели. Напугать его, конечно же, не получилось, наоборот, впору было умилиться этой очаровательной попытке поторговаться.

— Ладно. Обет так обет, — легко согласился Малфой, а потом добавил: — Здесь и сегодня, как только Тео вернётся. Либо заново прячь своих родителей.

Гермиона неверяще посмотрела в его сторону, но он лишь легонько кивнул в ответ.

— Возможно, это лучший вариант, чем заключать сделку с тобой…

Её глаза влажно блестели, хотя в истерику впадать она, похоже, не собиралась. Да ты выросла, Грейнджер? Больше не та истеричка с Гриффиндора. Если кнут выдержала, то можно и пряник закинуть.

— Как насчёт диадемы Когтевран? — аккуратно спросил Драко, и увидел как в её глазах зажёгся яркий, неподдельный интерес. Грёбаная штуковина. Знал бы он, что это такое на самом деле, то бросил бы в Выручай-комнате не задумываясь. Малфой подавил лёгкий приступ истерики и лениво, будто бы ему совсем не было до этого дела, продолжил: — Возможно, я смогу тебе с этим помочь.

Он лениво стряхнул со штанины невидимую пылинку. Будто бы ему вовсе не было любопытно, что она ответит. Очищение штанов от мелкого мусора — вот единственно важная вещь на свете. Грейнджер проследила за ним настороженным взглядом и опустила палочку.

— Ты отдашь диадему мне? — голос Гермионы звучал тихо, еле слышно.

— Не в моих интересах, чтобы Тёмный Лорд снова явился по наши души, — уклончиво ответил он.

Слова получилось произнести ровно и отстранённо, голос даже ни разу не дрогнул. Знала бы Грейнджер, насколько это было не в его интересах, — уже давно крутила бы им вокруг своего тоненького пальца.

— Твоя формулировка обета? — тихо, почти безжизненно спросила она.

А вот это Драко продумать ещё не успел. Ситуация развивалась слишком быстро, и мысли еле успевали всё догонять. Он с неудовольствием отметил, как быстро аврор попыталась взять инициативу, стоило ему лишь на секунду ослабить контроль над разговором.