Выстрелы с той стороны (СИ) - Кинн Екатерина

Не торопясь, он спустился с развязки и вернулся в "дальнобойную" таверну. Ещё на подходе заметил белый фургон.

Андрей, все еще бледный, оливковый даже, цедил сквозь зубы минеральную воду. Вид у него был хоть и больной, но трезвый, движения чуть замедленные, но вполне уверенные. Костя через голову явно недоспавшего Антона послал Игорю вопросительный взгляд. Игорь еле заметно кивнул. Да, мы это сделаем. Да, сейчас.

Он раскрыл планшетку и принялся объяснять. С обычной медиаконторой номер бы не прошел — они высунули бы рожки не раньше, чем завтра — но вот у "Глобо" был гамбургский отдел, считавший своим долгом узнавать все раньше всех — по крайней мере, так утверждала хартия отдела, да и практика с ней, кажется, не расходилась. Так что можно было рассчитывать, что на место интересного преступления кто-то из "Глобо" прибудет обязательно. И даже не рассчитывать, а просто взять их и вызвать.

Игорь сунул карточку в считыватель на столе, считыватель пискнул. Подхватив в салфетку нетронутую Мэй треть пиццы, Цумэ покинул забегаловку — вполне людную по ночному времени, половина столиков занята — и запетлял между фурами, срезая путь к белому микроавтобусу. Удобнее было бы обсуждать в кафе и дальнейшее — но в силу специфики заведения, текучка там велика, да и на Антона, буде они засидятся, начнут обращать внимание. Без Тохи они — компания байкеров, а с Тохой…

— Значит так, — сказал он, по-братски разделив пиццу между Енотом и Кеном. — Парня, который ездил обычно в этом фургоне, судя по логам его стационарки, зовут Петер Кёниг. Проще всего, значит, будет представиться информатором Петера Кёнига. Неважно, есть он сейчас на смене или нет. Если нет — даже лучше, насколько я знаю эту братию, каждый не против утереть коллеге нос. Звоните — на всякий случай — только тогда, когда станет понятно, чем это мероприятие закончилось для меня. Я прыгаю. Десперадо подгоняет к парадняку "Скорую". Если я встречаю вас у выхода — всё в порядке, если нет — идёте на четвертый этаж меня вынимать. Замки ломайте смело — вы "скорая", вам все можно. Потом сворачиваем и останавливаемся вот здесь. Присутствию "скорой" никто удивиться не должен. Полиция, может, и проверит наш чип — но наверняка не сразу. И хорошо бы потом отогнать машину куда-нибудь сюда, — Игорь показал пальцем, — и все, пусть ее спокойно находят, больше она не понадобится. К этому моменту копы уже оцепят место — собака не проскочит. Зеваки, вселенский хай — фура будет двигаться медленно. Мы не ждём, пока бригада "Глобо" выгрузится из фуры, останавливаем фуру раньше.

— Это делаю я, — сказал Эней. — Всё равно меня отследили и камеры в здании, и Магду эту мы живой оставили — одним опознавателем больше, одним меньше.

— Нет, — возразил Цумэ. — С водителем и репортером разговаривает Антон, а ты лежишь в «скорой» и притворяешься покойником. Мэй, вы с Десперадо стучитесь в заднюю дверь и бёрете присутствующих на мушку.

— Почему не газ? — удивился Антон.

— Потому что ты видел, как построена схема охраны вип-зоны, — сказал Эней медленно. — Чтобы нас не расстреляли на пожарной лестнице, нужно прикрытие.

— Мы что… берем заложников? — спросил Костя. — Не понял.

— Еще не знаю. — Эней смотрел на Костю, вернее, сквозь Костю. — Нужно сначала на них посмотреть. Может быть, обойдемся. А может быть, репортёра придется взять.

— Тебе… еще полежать надо, — сдавленно сказал Костя. — Пока вся дурь не выветрится.

— Ты не понял ничего… Или я не сказал? Значит, наверное, не сказал… В машине четверо: монтажер, репортер, оператор, водила. Из них троих могут в лицо не знать. Помнишь, что сказал Антон — тех, кто проходит через секер… чекер с сипом… к-курва, чекер с чипом… охрана просто не проверяет. Но репортер… репортера они знают в лицо. Скорее всего. Нам нужно будет проходить через охрану с ним. Тащить его на стрельбу? Кен, я еще не спятил. Гражданский в зоне стрельбы — это… это еще хуже, чем обдолбанный. Это… незакрепленная пушка на палубе. Даже если б нас втрое больше было — не рискнул бы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Костя с облегчением выпустил воздух, а потом коротко и резко вдохнул. Понял. Ага, патер, тебе только что объяснили, почему постороннего опасно тащить в зону действий. Не плохо, а всего лишь нерационально. Дошло, что у нас с командиром происходит?

— А сам ты? — спросил он.

— Я? — Эней потянул носом воздух. — За меня не волнуйся. Меня готовили. Я, например, знаю, что вон того парусника, — он показал в небо как раз над станцией трансрапида, — не существует.

— Парусники — это хорошо, — Игорь улыбнулся, больше для того, чтобы подбодрить Антошку. — Щупальца — гораздо хуже.

— Не вопрос. И кракена тоже не существует, — увидев выражение лица Кости, Эней засмеялся. — Падре, я тебя наколол. К-куррва. Эмоциональный маятник, я знаю. Через полчаса начну депрессовать. Давайте сделаем это, ребята. Давайте сделаем это быстро.

— Пока кракен не вылез, — заключил Игорь.

— Тем более, — страшным шепотом добавил Эней, — что он — есть.

— Тем более, — согласился Игорь. — Увидишь летающий вэн — не волнуйся. Он точно будет.

Макс Горовиц не очень-то любил Кёнига. Кёниг был звездой эфира — локальной, гамбургской — но все-таки звездой. Именно бригаде Кёнига доставались все сливки — фестивали, международные конференции, премьеры, курьезы. Горовицу же часто случалось, проведя два часа на каком-нибудь пожаре, слышать потом: "Извини, Макс, так получилось, но твой материал не попадает в сетку…" — и довольствоваться скромной ссылкой где-то внизу экрана, в разделе «…и другие события недели».

Поэтому когда информатор Кёнига позвонил на студию в смену Макса и рассказал, что какой-то головой ушибленный водитель слетел с развязки на Бецирксаммт-Эйсбюттель и приземлился в универмаге, Горовиц поднял бригаду так быстро, как не всякому пожарному удаётся. И не пожалел. Уже на подъезде стало видно, что ограждение проломлено — а на кристаллическом фасаде торгового центра зияет огромная — на две грани — угловатая дыра.

— Чёрт, — сказал Джо Земски, оператор. — Чёрт. Это же не авария.

Макс кивнул.

Полицейские еще не подтянулись, а вот машина с красным крестом уже торчала возле торгового центра. Зевак было, для ночного времени, много. Движение на эстакаде затормозилось, водители толпились у ограды, рассматривая проломленную секцию и дыру в фасаде.

— Так, — распорядился Макс, — Пока нет копов, ты, Джо, сними это дело сверху и снизу, ты, Берта, поищи старые съемки центра, а я пойду побеседую с зеваками.

Найти очевидцев оказалось не так-то легко. Все больше попадались зеваки второго разлива — "еду мимо, вижу — дыра". Но терпеливым везет. Одна из машин на трассе стояла не потому, что водитель вышел погалдеть, а потому что двигаться никуда не могла. Въехала в ограждение. А въехала потому, что хозяин, любитель погонять с отключенным автопилотом, на долю секунды потерял управление. Ну а потерял он его потому…

— И тут этот ваш фургон вылетает на встречную, разворачивается на ней и как ломанёт…

— Вы считаете, что водитель был в сознании и действовал намеренно?

— Да намеренней некуда. Ровненько, как по ниточке. Его не заносило даже — вот я и засмотрелся.

— Вы не могли бы описать машину?

— Ну, ваш же фургон. Ваших цветов. И надпись — "Глобо"…

Горовиц произнес про себя длинную фразу, которую никак не мог бы сказать в эфире. Ему нужно было увидеть, кого вынесут из здания. Кто это так свихнулся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Скажите, я могу использовать эту запись для передачи? — спросил он водителя.

— Да конечно. Тут, кстати, снитч летал — может, дорожники весь этот полет и засняли… меня точно засняли, как я бортик поцеловал, звонили уже.

Горовиц и Джо бегом спустились с развязки. Полиция внизу уже натягивала желтую ленточку, "Скорой" не было. Макс повторил фразу, которую нельзя было выдать в эфир — теперь уже вслух.