Кольцо княгини Амондиран (СИ) - Анна Стриковская

Это девушкам пришлось объяснять через четыре дня на въезде в тот самый Стомбир.

Он появился перед их взорами сразу после полудня, но въезжали они туда уже в сумерках. За это время успели отлично рассмотреть и крепость, стоявшую на скале, и утопающий в садах городок вокруг. Городок, кстати, тоже был окружен стеной. Невысокой, неширокой, но каменной, похожей на те, которыми крестьяне окружают свои поля, и растущей каждый год, потому что при вспашке из земли регулярно вылезают все новые и новые камни.

За проезд в каменную арку городских ворот с них взяли пошлину лишь немного меньше той, которую они заплатили при въезде в империю, и обязали, прежде чем они двинутся дальше, явиться в городскую управу для проверки.

„Амалия“ спросила, как добраться до лучшей в городе гостиницы. Ей ответили, что лучшая и единственная гостиница находится прямо на главной площади и рукой показали направление.

Кучер дернул поводья, карета бойко двинулась вперед и проехала уже пол — улицы, но в какой‑то момент колесо попало в выбоину и застряло, лошади же продолжали тянуть… Послышался жуткий треск…

Через мгновение ящик, в котором сидели дамы, полетел в одну сторону, рама, на которой он крепился — в другую, а колеса раскатились по всей улице. Возница с трудом остановил лошадей, которые обрадовались избавлению от тяжелого груза и прибавили ходу. Из домов высыпали жители.

Когда стало ясно, что ни дамы, них их слуга не пострадали („Клаус“ отделался порезом на щеке и разодранным рукавом сюртука), их торжественно препроводили в гостиницу. Наемники сторожили карету и вещи, пока за ними не пришли гостиничные слуги, а кучер, устроив своих лошадей в конюшне, побежал искать каретного мастера.

Когда „Гертруда“ и „Амалия“ спустились на ужин, „Дитер“ пришел доложить, что карету взялись чинить, но из‑за нее придется задержаться на пять, а то и семь дней: слишком серьезная поломка.

Госпожа ар Дотцель во всеуслышание обвинила в поломке беднягу Дитера и пообещала уменьшить ему жалованье. Затем зашипела что‑то на тему:

— Придется столько времени потерять в этой дыре.

Амалия же пыталась ее успокоить, уверяя, что даже здесь может найтись приличное общество, которое скрасит госпоже дни ожидания.

При этом она незаметно для хозяйки махнула кучеру рукой: мол, убирайся, пока она совсем не разозлилась.

В этот час в „ресторане при гостинице“, то бишь в трактире при постоялом дворе было много народу. Это заведение считалось самым приличным в Стомбире, поэтому сцену, разыгранную Дамианом и девушками, видели многие, и среди них офицеры, служившие в крепости.

* * *

Тина и Лина обратили внимание, что присутствующие в зале трактира пялили на них глаза, но, несмотря на то, что девушки сидели за столиком одни, никто не попытался к ним подойти и познакомиться. В этом было что‑то странное. Обычно мужчины в таких случаях не чинились, наоборот, вели себя нагло.

Но тут все, от офицеров до неких непроясненных персонажей, только что глаза себе не сломали, таращась на заезжих красоток, но никто и шагу не сделал, чтобы к ним подойти.

Где‑то на середине ужина к „Гертруде и Амалии“ присоединился начальник отряда наемников. Его проводили завистливыми взглядами, но и тут ничего в поведении присутствующих не изменилось.

А Роберт пришел, чтобы сообщить: плата за постой в гостинице слишком высока. Она годится для знатной дамы, но наемники шиковать не собираются. Сегодня они здесь перекантуются, а завтра переберутся в домик на окраине, который им готова сдать бедная вдова. Это недалеко от того выезда из города, что около крепости. Там рядом за стеной имеется обширный выгон, где можно пасти и проезжать коней. В принципе, пока дамы находятся в Стомбире, охрана им не требуется, но он будет посылать парней дежурить в гостиницу.

„Гертруда“ сначала нахмурилась, но когда компаньонка пошептала ей на ухо, согласилась с таким решением. Она только указала, что ее личные слуги останутся при ней.

Их разговор могли слышать все, кто был в зале. В нем не было ничего тайного или подозрительного. Однако на самом деле это был один из пунктов плана, раздел „пути отхода“. Дамиан подозревал, что бежать придется второпях, бросив карету. Но бежать без охраны и лошадей — дело не просто глупое, а невозможное.

Расположение наемников в домике на отлете позволяло им незаметно смыться и дожидаться главных действующих лиц где‑нибудь в лесу.

Тина, как водится, этот пункт плана прослушала и теперь Лине пришлось ей пояснить, что так и задумано.

— Сегодня вас Гюнтер охраняет, госпожа, — сказал Роберт Данцер.

Тина милостиво кивнула, а Лина обреченно вздохнула. Только этого не хватало.

С тех пор, как Ромуальд к ним присоединился, он вел себя образцово: беспрекословно слушался предводителя отряда, регулярно тренировался, не открывал рот без команды и не пытался своим поведением сорвать всю операцию. Но так могло казаться со стороны.

На самом деле он метался. То ему казалось, что Лина — верх совершенства и только с ней он может быть счастлив, то прелести Тины затмевали в его душе образ маленькой артефакторши.

Дать волю своим чувствам он не мог, слишком много народу кругом и нет ни малейшей возможности для уединения. Но вздыхать и бросать на девушек разнообразные по своему значению взгляды у него отлично получалось.

Ни один мужчина даже не заметил бы этих маневров, но с детства привычные именно к этому языку девицы быстро засекли, что происходит что‑то неладное. Если бы они соперничали за внимание князя, то каждая бы думала про себя, что одолела соперницу, но в том‑то и дело, что ничего подобного не было. Так что когда каждая стала ловить на себе то томные и нежные, то страстные взоры. Они поделились впечатлениями и пришли к выводу:

— Паршивец, обеих клеит! — без обиняков высказалась Валентина.

— Творческая натура, — подтвердила Эммелина.

Надо сказать, Лина с самого начала нечто такое подозревала, а Тина просто обиделась за подругу. Она‑то думала, что наконец нашелся идеальный любовник, который сможет изменить отношение Лины к мужчинам и поэтому охотно поддалась собственным измышлениям о том, что князь, как натура тонкая, оценил несравненные достоинства магички и влюбился.

Теперь же ей стало ясно, что это не так. Прекрасный князь был влюблен во всех мало — мальски красивых женщин и не собирался менять свои привычки. Валентина подумала о том, что затащить хоть одну вожделенную красавицу в постель у него теперь нет ни малейшего шанса, и договорилась с Линой, что обе они будут держаться от Ромуальда подальше.