Тлеющий неон в крови - Фуюцуки Нобу

погибнешь?

– Я вчера порезал руку, разбив кружку, – засомневался я. – Не знаю, просто я очень сильно волнуюсь.

– Понимаю, Тим, но чем скорее ты научишься это контролировать, тем быстрее у тебя не будет таких осечек. Я верю в тебя, но если у тебя что‑то не получится, твои раны и так быстро заживут. Ты справишься!

– Спасибо, утешил, – закатил глаза я.

Он засмеялся.

– Я же рядом, так что перестань бояться, – ответил он, улыбаясь.

Я думал, мои родители будут против моих новых способностей, станут запрещать их проявлять, чтобы я не смог навредить кому‑нибудь поблизости, но мои – не такие. Отец всегда поддерживает и старается меня тренировать в свободное от домашних дел время, а мама порой просит показать что‑нибудь новенькое. Единственное, они говорят, чтобы я развлекался со своими силами немного подальше от дома, потому что понимают, насколько мощными могут быть мои способности.

Частенько я что‑то случайно ломаю, например, дверные ручки или недавно и вовсе раковину в ванной комнате, от этого моя мама все‑таки не выдержала и накричала на меня, но папа сразу успокоил ее и взялся чинить все, что я сломал.

– Знаешь, а я хоть и не летал, зато высоко прыгал, и высота моих прыжков была больше этого обрыва. Так что этим обрывом ты меня не испугаешь, – пытаясь себя утешить, напыщенно сказал я папе.

– Ой‑ой, смотрите‑ка, как мы заговорили! – усмехнулся он. – Ну, тогда дерзай!

– Хорошо, тогда отойди подальше, пожалуйста.

Мой папа отошел от меня на несколько шагов и остановился. Я знал, что обычно у меня получается прыгать с большой силой, поэтому попросил его отойти еще подальше. После того, как я стал уверен, что моя ударная волна от толчка не заденет отца, я сгруппировался, попытался сосредоточиться, согнул колено и положил свою ладонь на землю.

В этот раз я намеревался прыгнуть намного мощнее, чем я когда‑либо делал до этого.

Я готов.

Мое тело окутали синие блестки, будто всего меня осыпали звездной пылью. Свет от них отражался, и я отчетливо видел, какой формы они были – словно микроскопические пирамидки.

Неужели именно так проявляется моя сила, когда я думаю о ней? Стоит только промелькнуть малейшей мысли об этом, как я начинаю ощущать легкое покалывание по всему телу. С каждой секундой покалывание начинает возрастать, но остановить я это не способен, лишь выплеснуть наружу, дать возможность высвободиться неудержимой силе внутри меня.

Я прыгнул с такой силой, от какой моего отца, который стоял довольно далеко от меня, все равно отбросило на несколько метров.

Надеюсь с ним все в порядке.

Я стал стремительно подниматься высоко в небо, и на секунду показалось, что не останавливаюсь, а продолжаю лететь.

Неужели у меня получилось?

Я реально лечу?

Нет.

Понимая, что начинаю замедляться, я на пару секунд завис в воздухе, лишь на мгновение ощутив летящий на меня поток оставшегося ветра на краю тропосферы, а после стал падать вниз. В этот момент вся моя уверенность испарилась, как только я осознал свою безысходность.

Пока я летел вниз, я дергался и размахивал руками из стороны в сторону, чтобы хоть как‑то активировать остатки своей силы, которые замедлят мое падение, но все бесполезно.

Замечательно!

Сейчас я с грохотом вмажусь в землю с такой силой, что меня потом никто не сможет от нее отковырять. От этой мысли я стал громко кричать, но встречный поток воздуха мешал мне даже сделать вдох.

От того, что меня крутило в разные стороны во время падения, меня дико укачало.

Я потерял сознание.

***

– Тими, малыш, ты живой?

Когда я очнулся, ко мне подбежал папа и начал пытаться привести меня в чувство. Я быстро пришел в себя, однако как только я смог разглядеть его силуэт, у меня закружилась голова, и от этого я снова потерял сознание. На мне не было ни царапины, единственное, одежда была грязная и порвана в нескольких местах.

Подняв меня на ноги, отец повел меня к машине, на которой мы вместе приехали.

Ух ты!

Какой огромный кратер я оставил после своего падения – глубиной примерно метр и радиусом метра три или четыре. Я успел его увидеть лишь мельком, поэтому точно не определил, но, судя по всему, падение было жестким.

– Да, парень, по тебе я уже понял, что у тебя ничего не получилось, – сказал папа, пока мы ехали домой на нашем внедорожнике. – Но ничего, если ты снова захочешь попробовать, только скажи, и мы снова отправимся на твои суровые попытки отправиться в воздух. Ты не представляешь, как я хочу увидеть, как мой сын взлетит. Но настаивать на этом я больше не буду, как сделал это сегодня, прости меня, сынок.

– Да ничего, па. Все нормально. Может, я еще сам не готов к этому, – вздыхая, ответил ему я.

– Возможно, – согласился он, а через пару секунд продолжил: – Кстати, во время твоего взлета я заметил, как ты выплеснул такой мощи энергию, которую я до этого никогда не видел. Что ты почувствовал в этот момент?

– Сильное облегчение, будто в туалет сходил по‑большому.

Мы оба посмеялись.

– А что с твоей синей пылью, разобрался, что это такое?

– Без понятия.

– Ничего, скоро узнаешь. Мне тоже интересно, как это связано с твоими силами, и то, как они работают.

Мы ехали с отцом по густому лесу, вокруг лишь высокие деревья, только вдалеке виднелись скалистые горы, а около них – просторные равнины, на которых мы часто испытывали возможность моего ускоренного бега.

Вместе с ним мы специально отмеряли шагами расстояние, а после проводили марафон, определяющий мои возможности, вычисляя скорость бега. На данный момент мы пришли к показателям около ста километров в час, но я чувствую, что могу намного быстрее.

– Давай поразмышляем, чисто теоретически, ты сможешь повторить свой сегодняшний трюк? – спросил отец.

– Думаю да, лишь бы мои способности всегда работали тогда, когда мне это нужно, потому что ты сам знаешь, что они могут отключиться от неожиданного волнения. Вспомни, что со мной произошло, когда мы в первый раз попробовали быстро пробежаться?

– Может, тебе дать антидепрессантов?

– Издеваешься? –