Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

— Пробовал, — поморщился Морик. — Удовольствие ниже среднего. Зубы потом еще болят.

— Зубы? — расхохотался старейшина. — Ты просто не распробовал. В любом случае, я рискнул, потому что влюблен был уже по уши в Маргошу. Получил, конечно, знатно. Она меня до триггера шокнула. Я на дерево забрался, да как заору во все горло. Представь, в городском парке, уважаемый адвокат и такое безобразие. Но когда, через три дня, пришел в себя, так меня приласкала! До сих пор от воспоминаний грива на затылке дыбом.

— То есть, ты за пару месяцев влюбился? Так быстро?

— За пару месяцев? — переспросил удивленный старейшина. — Да я только глянул на неё, так тут же пропал! Для вида строил недотрогу, чтобы она не посчитала меня из тех, кто ищет развлечения на один раз. Но я же понимал, что и она приходит ко мне не просто так, и вечерами посовещаться в парк зовет не из любви к катарскому народу.

— Но мне казалось, ты говорил… — растерялся Морик. — Говорил, что любовь не сразу приходит. Что нужно время, хорошо присмотреться друг к другу.

— Любовь да, а влюбленность это сразу. Вот если чувствуешь себя, будто получил орехом по голове, ходишь как пришибленный, голова не соображает, а язык несет всякую чушь, так и знай. Влюбился! А вот перерастет ли это в настоящее чувство, не угаснет ли? Это уже зависит от степени заинтересованности. Я тебе скажу, что вижу. Если персона без слов может подвигнуть тебя на рост, если заставляет меняться в лучшую сторону, то это оно. Хотя и подобное, к сожалению, не гарантия вечного праздника.

— Можно любить всю жизнь и разлюбить в четверг.

— Точно так же говорила Маргоша, — кивнул старейшина. — И я очень боялся четвергов.

— А я люблю пятницы, — смущенно признался Морик.

— Я рад за тебя, — скептически заверил дед, подозревая, что внук его всё же заболел загадочной болезнью, о которой упоминала Мурси. — В общем, я бы на твоем месте рискнул.

— Ты меня воспитал таким образом, что я не могу просто так взять и полезть к ней целоваться. Божечки-кошечки, дед, она звала меня после пира в постель, и я отказался! К тому же, Муся может быть и похожа внешне на Императрицу, но она совершенна не такая! Я могу только всё испортить.

— А то я не вижу, что она абсолютно не похожа на Маргошу, — недоуменно приподнял плечи старейшина. — Не лезь с поцелуями, не надо. Но орех ты подарить ей можешь? Не получится по катарским методам, попробуй человеческие. Они друг другу кольца дарят, на свидания зовут, зачем-то едят вместе по вечерам в дорогущих ресторанах и ходят в театры. А еще в их культуре принято делать первый шаг парням. Если она ждет от тебя решительных действий, а ты так и не признаешься, представь, что с тобой будет, когда все вскроется?

— То есть… Она может и… Как бы… — заволновался Морик и привстал. — Она мне кольцо отдавала свое, и возвращаться не хотела за ним… А я значит…

— Ну, точно отец! Ты можешь просто поговорить с ней? А?

— Дед, я не знаю. Со мной что-то такое делается, что я вместо приятных слов, всегда говорю гадости. Начинаю так волноваться, что либо непристойности предлагаю, либо начинаю спорить.

— Не можешь сказать словами, выговорись по катарски. Слова обманут, прикосновения поведают истину. Ну, или жди, когда подрастет Шпуня и готовь локти.

— Какие локти?

— Которые кусать будешь, — рассмеялся старик, встал с лавочки и пошел, оставляя растерянного внука наедине со своими мыслями.

Когда Морик подошел к дому, то действительно застал всё семейство во дворе. Дети играли в траве, ловя в лучах заходящего солнца какую-то живность, капитан возилась со Шпуней, одновременно выслушивая мать, которая к удивлению спокойно что-то рассказывала. Оставалось надеяться, что не о детстве самого Морика.

Как только Мурси его увидела, тут же радостно замахала рукой, подзывая к ним.

— Ну как там? Всё ок?

— Всё ок, — улыбнулся Морик и не стал напоминать об утренней ссоре. Итак ночью придется очень много думать.

Глава 7

Как и планировал, Морик всю ночь переосмысливал разговор со старейшиной. Дед еще бесшабашней, чем мог себе вообразить до этого капрал. Полез целоваться к самой Императрице! В наглую, отвлекая поэтическими россказнями о красоте и лунах. Нет, так Морик точно не сумеет. И дело даже не в воспитании или генах. Просто всегда при подобной дилемме он представлял на месте девушек своих сестер. Спрашивал себя, а вот если по отношению к ним такое применят? Хотел бы Морик, чтобы, скажем, Бусинку, без её согласия, поцеловал какой-нибудь наглый катар? Конечно же, нет! Вообще, лучше бы он обговорил с ней всё заранее, а потом предпринимал шаги. И почему старейшина так негодует? Это как раз таки правильно, и отец его поступал по совести, а не исходя из сиюминутного желания. Мать сделала стратегически верный выбор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Светало. Лучи восходящего солнца еще несмело стучались в окно, пытаясь продраться сквозь плотную ткань занавески, когда папа с Легорием закончили завтрак и готовились уйти в поле. Собирались они не шумно, но с детства Морик помнил своеобразный ритуал родителей. Мать непременно желала прохладного дня и острой мотыги. И теперь, услышав заветное заклинание на продуктивную работу, капрал быстро выскочил из своей комнаты и поинтересовался на всякий случай, не нужна ли мужчинам помощь.

— Ты же не всё доделал вчера там, с оружием. С тобой на поле ничего не изменится, а без тебя с техникой никто не совладает, — лаконично заметил отец.

— Да, ты прав, — кивнул Морик и остался с матерью.

В тишине они и позавтракали. Вскоре на кухню неуправляемым тайфуном влетели школьники, но только за тем, чтобы и им достались привычные наставления матери о хорошем поведении. Каждый предстал перед строгим взором родительницы, позволяя всего себя осмотреть и даже заглянуть в уши с проверкой на чистоту. А, пройдя все эти несложные процедуры, в награду дети получили заранее подготовленные бутерброды. Веселой гурьбой сиблинги Морика побежали на учебу. Совсем малышня, как и капитан, еще спали.

— Вчера мы чудно поговорили с моей новой дочерью. И я узнала многое о тебе, Морик.

— На всякий случай, лучше не верь, — усмехнулся капрал, потягивая горячий бойруш.

— Не верить, что мой сын один из самых храбрых солдат регулярной армии? Или что высокие ранги друг друга пытаются подкупить, лишь бы ты достался в подчинение именно им? Или что даже Верховный Военный Совет безоговорочно доверяет тебе командование отрядом, если дела сопряжены с угрозой для держателей Силы?

— Всё это в какой-то степени правда. Но меня смущают разговоры о моих достижениях, мам. Может быть, хотя бы в семье мы не будет заводить таких речей? Я хочу оставаться для тебя в первую очередь просто сыном. И всё.

— Что ж и про скромность она не соврала, — ласково улыбнулась мать. — И я сердечно горжусь тобой, сын. Ты достойный пример. Возможно, настало время задуматься о потомстве? Серьезных обязательств у тебя ведь нет? Девушка из внешнего мира как-нибудь переживет.

— Какая девушка? — нахмурился капрал.

— Какая-то твоя подруга, я не запомнила её имени. Училась с тобой в Академии.

— Клара, конечно, переживет, куда денется, — пробормотал Морик, совершенно не понимая, причем тут Дорн. — Я просто еще не готов.

— Так всю жизнь бобылём и просидишь. А между тем, молодежь на тебя ровняется. Если ты создашь крепкую семью, это только улучшит связи во всем прайде.

— Мне еще рано, — упрямо возразил Морик.

В проёме дверей показалась капитан. Она беспардонно громко зевнула, потягиваясь, и потёрла руками лицо, глядя на представителей своей катарской семьи. Во взгляде её при этом читалось легкая досада, будто представшие взору персоны были продолжением не слишком приятного сна.

— Да еще очень рано, — промямлила Мурси, пытаясь окончательно проснуться. — Полвосьмого по корабельному.

— Доброе утро, капитан, — улыбнулся Морик, радуясь её появлению.

Теперь точно никто: ни мать, ни отец, ни даже появись тут старейшина — никто не решится обсуждать такой интимный и сугубо внутрисемейный конфликт при постороннем. Морик подумал переключиться на совсем отдаленную тему и хотел было поинтересоваться, что мешает его начальнице нормально отдыхать по ночам и не разрабатывает ли она, случайно, в одиночестве план разоблачения Инквизиции, но его мысли перебила мама: