Stronghold - Ник Демин

За десять часов до начала встречи, подъехала их группа прикрытия, высадила четверых человек, которые поозиравшись секунд пять, разбежались по двое в разные стороны. Судя по сумкам, мысль у них работала очень похоже, скорей всего снайпер с прикрытием и пулеметчик со вторым номером. Что интересно, побежали они именно туда, где я бы размести своих людей, для контроля встречи с их стороны. Эти же места были очень удобны и нам, но вследствие их удобности занять их мы не решились, но оставили под своим присмотром. Ребята из «списанной» тройки сидели в том доме, куда побежал снайпер, а пулеметчики забурились в наш дом в соседний подъезд, в который у нас была проломлена небольшая дырочка. Попеременно поспав, мы были бодры и готовы к встрече на самом высоком уровне.

* * *

Помните был какой-фильм и пацан в белой рубашке, вздувшейся пузырем, бежал и кричал: « Едут! Едут!». Так вот, ничего такого не было. С обоих сторон подъехало по три машины, одна остановилась чуть поодаль и из нее вылезло несколько мощных тел, вооруженных автоматами, в бронниках, шлемах, закамуфлированных и обвешанных оружием по самое немогу, и издалека напоминавших Дольфа Лундгрена из универсального солдата. Я присвистнул:

Нифигасе! Я и не знал, что у Угрюмого есть такие… машины смерти! Интересно, где они оружие доставали!? Вот Угрюмый, вот гад! Мы, блин, все для общественности, а он, сцуко, сковырнул где-то богатую нычку и сам пользуется, а обществу ни слова! Арсенал под его руководством, особо и не посмотришь. Надо будет разобраться.

Две машины подъехали поближе из одной вышли трое молодых ребят, установили пластиковые столы и стулья, поставили на столы минералку и рассосались по периметру. В бинокль их легко можно было разглядеть, это были люди Сереги. На мордоворотов они не походили нисколечко, но я знал, что они очень хороши в рукопашке и стрельбе из пистолета по македонски.

Из третьей машины никто пока не выходил. Стоял Форд Мэверик с затемненными стеклами и казалось, выжидал чего-то.

Ага. Другая сторона тоже зашевелилась. Два джипа тронулись и встав носами в разные стороны, образовали проход, в который медленно вползли два оставшихся джипа и остановились. Из одного джипа неторопясь вышли пять человек в военных бронниках, поверх зеленоватых сутан, вооруженные до зубов, а из другого джипа, немного рисуясь, выскочило пять рыл, одетых в, до боли знакомую омоновскую камуфляжку и черные бронники, с желтой надписью «ОМОН».

Я опять мысленно присвистнул. Об этом на совещании не разговаривали, но подразумевалось, что разговаривать решили орденцы, а тут обе ведущие группировки приперлись. Как же я это пропустил! И ни одна сука ведь не предупредила! Ни с той ни с другой стороны. Разведчик, мля!

Из джипов побогаче выползли представители высоких договаривающихся сторон. Из одного вылезали церковники: Полноватый, наряженный в аляповатую красную рясу, человек. А за ним высокий, весь в черном, инквизитор с двумя молодыми служками. Из другого джипа вылез седой человек, одетый в камуфляжную форму с двумя людьми в капитанских погонах. Все вместе они остановились у стола, дожидаясь нашей делегации.

Из нашего джипа вышел Саня, Угрюмый, Гладкомордый и Майкл. Они тоже подошли поближе и, перебросившись парой слов, уселись за стол. Ближайшее время делать было особенно нечего, поэтому я подал визуальный сигнал для группы молодых, а сам с Алиной отправился в соседний подъезд. Все было скучно и обычно. Сейчас подойдем, возьмем в плен, но поскольку почти союзники – отпустим, немного попугав. Сделав знак Алине, действуем тихо, я практически бесшумно протиснулся через проем в квартиру соседнего подъезда. Алина осталась пока в комнате, прикрывая меня. Я высунулся на площадку и прислушался. Двумя этажами выше бубнили два голоса. Я выскользнул из комнаты и, стараясь не отрывать подошвы от пола, двинулся по лестнице. Я успел подняться на один пролет вверх, но что-то мне не нравилось. Голоса звучали достаточно громко и уверенно, так себя в засаде не ведут. Я колебался, за последние полгода я стал настоящей крысой. Всегда остро чувствовал опасность и старался выстроить свои операции так, чтобы обеспечить себе и своим людям максимальную безопасность. Если бы была возможность, то я бы всегда так выстраивал свою работу. Вот и в этот раз я очень сильно чувствовал какую-то неправильность. Вроде бы все нормально, приехали рано, не обнаружены, сидим тихо. Все равно что-то не то!

Осторожность победила и я начал спускаться вниз, обратно в квартиру. Дойдя по стеночке до двери квартиры я задом толкнул дверь и остановился. В мою голову уткнулся ствол и чей-то довольный голос просипел: Заходи, гостем будешь.

Из оставшихся двух дверей на лестничной площадке вышло еще по два человека. У меня аккуратно вытащили из рук автомат, приговаривая: Ну-ка, ну-ка, осторожненько…

Потом быстро и профессионально обыскали. Было очень хреново. Во рту привкус страха, липкое тело и слабость в ногах и неприятный комок в желудке. Меня втолкнули в комнату, где меня радостно встретили остальные из группы захвата. Алина валялась в уголке комнаты, спеленатая по рукам и ногами, разведенным в разные стороны, одновременно втаскивали царапающуюся и кусающуюся Лену.

Вот сука, проговорил один, посасывая прокушенную руку. – Интересно, она заразная или нет. Связав, её бросили в угол, поверх Алины. Их главный повернулся ко мне. Здоровый детина с довольной мордой лица. Судя по отсутствию креста, нас взяли люди Шерхана. Это подтверждалось ещё и тем, что они громко обсуждали достоинства захваченных девушек, самыми радужными красками рисуя им перспективы дальнейшего общения. Особенно разорялся один с рваным ртом и нервным тиком, живописуя как они развлекались в Чечне с прибалтийскими снайпершами, причем рассказывал все это специально для Лены, развернув её к себе и поигрывая перед её глазами огромным тесаком, столь любимым спецназовцами:

Ты представляешь сука, что с тобой будет? – мечтательно говорил он. – Ты получишь много любви! Столько любви, что тебе просто не унести. У нас когда попадалась такая стерва, то её все любили.

Он не переставая крутил ножом в одной руке, то поднося его к её зрачку, то нацеливаясь на тонкую шею, то аккуратно оглаживая лезвием по груди. Второй рукой он держал пистолет, то поднося его к виску, то водя стволом по ложбинке между грудей.

Представляешь, ставишь её на хор, она ж поначалу довольная. Вы ж суки почему-то все как один страшные! Вас мужики не любят и вы, падлы, деньги на мужика зарабатываете, а тут такая халява! Воот! А после седьмого, восьмого обычно уже шевелится сама перестает. После двенадцатого её на вертолет ставят, так она вообще как мешок говна. Ничё не соображает, зубы выбьют, чтоб не покусала, и давай её наяривают в три смычка, она ж, ссука, даже мычать уже не может. Бывает, что им везет, и они сдыхают в это время. Он говорил и слюна падала из уголка его рта.

И вот когда она уже попользована полностью, то с ней можно и развлечься. Нет – пытать тебя никто не будет, ты не бойся. Мы делали проще: ломаешь этой суке ноги и руки, в рот че-нить забить, можно ещё глаза выколоть, кстати, и сбрасываешь её в колодец какой-нибудь, канализационный, например. И вот она там ползает, кричать пытается и бывает долго живет, дня три – четыре. Бывает жалостливый какой, гранату кинет или пристрелит, это повезло ей, а то сама сдохнет.

Судя по внешнему виду Лены – она была готова. В комнате неприятно пахло мочой. Если бы её додумались выдернуть кляп изо рта, то она бы рассказывала все, захлебываясь словами, только бы от неё убрали этого урода. К сожалению этого никто не видел и урод продолжал говорить. Периодически Лена теряла сознание, но крепкие шлепки по щекам быстро приводили её в чувство.

С Алиной уже вовсю развлекался здоровяк. Та лежала безучастная ко всему, не пытаясь сопротивляться. Здоровяк шумно пыхтел и елозил телом, приговаривая что-то вроде: « Что ж ты такая холодная девочка, никак тебя не разогреть». Худосочный, прыщавый тип, визгливо советуя приятелю, ждал своей очереди. Сначала он пытался сунутся к Лене, но рваный рот шуганул его в сторону, приложив к его лбу пистолет и ощерившись Оставшиеся трое разговаривали со мной.

Ну что мужичок, – ласково начал главный. – Ты не переживай так, седня ты – завтра я.

Все трое заржали. Видно вид у меня сделался чересчур испуганный, потому что они заржали еще громче.

За баб своих не беспокойся, что мы звери что ли, а попользуются ими, так от них не убудет. Опять громкий ржач.

Цени урод, тебя даже никто не допрашивает… пока. Да не ссы – никто искать тебя не будет. Пропал ты – непонятно как и все.

Им весело, тварям. Непонятные отрывки фраз, словно вырванные из общего контекста. Никчемный разговор, даже непонятно, чего они хотят. Прохрипела рация, главный настороженно прислушался и сказал: Все! Харэ! Собираем багаж и двигаем! Стрелка закончилась!