Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine

Витя сам понял, что пора представиться гостю. Перекинуться парой ласковых, пожелать имениннице доброго здоровья и свалить отсюда к чертям собачьим. В конце концов, где-то же его ждут сегодня ночью? Третьим лишним Пчёлкин быть не любил, а подруга была явно воодушевлена встречей с этим патлатым увальнем. И какой смысл пудрить её острые мозги своими однобокими разговорами? Историями о том, что он послал на три буквы всех тех, кто хотел разделить с ним ночь, а сам отбивает пороги номенклатурной квартиры на Патриарших прудах?

Софа, красивая, смилуйся…

— Пчёла, то есть, Виктор Пчёлкин! Софкина совесть, и я уже пошел! Не скучай, будь умницей, Генераловна…

— Куда ломанулся? Ник, это мой друг и брат Лизы Павловой, я тебе про неё говорила. Прошу любить и не жаловаться! — ничто не имело право испортить настроения Софы, и поэтому Пчёле в лапы отправился огромный цветочный букет, а на осколки, разбросанные по полу, студентка лишь махнула рукой. — Думаю, Никит, что Тому ты успел узреть, она у нас девушка видная, хоть и скромная. Бессонова, выходи! Ну, ты где там-то?

— Приятно узнать, что совесть у этой красотки в наличии, — Ни правильно уловил интонации в голосе Пчёлы, но виду не подал. День рождения должен быть весёлым праздником. И не этот скользкий его занимал. Не для того Ник мчался через полгорода, напрягая свою подержанную белую «Volvo» из последних сил. — Будем знакомы!

— Всё, пошлите, чего у порога стоим! — Тома, не иначе, как добрым ангелом, вмешалась в разговор, и пригласила всех в гостиную.

Никита, казалось, смотрел исключительно на подругу детства, внезапно окутанную пленительным блеском, доступным лишь человеку неравнодушному. Что тут скрывать? Она всё давно знает, и он не делал большой тайны из того, на ком он остановит свой выбор. О котором упорно и долго твердили ему родители, постоянно занятые, но находящие время вложить в единственного отпрыска разумные вечные ценности. Ему всегда нужен был тыл и опора.

Голикову он помнил ребенком двух лет. Родители постарались, чтобы шестилетний мальчик развлек глазастую девчонку, которую ему-то и не слишком хотелось замечать. Так бы и игнорировал, заносчивый мальчишка, если бы малютка не оказалась зубастой, и не забрала его самую лучшую игрушку. Точнее, он добровольно подарил миниатюрную «Волгу» Софке, а сам попросил у матери такую же куклу, по имени Софа. Куклу, как у тёти Марины, что преподает всяким разным студентам уголовное право.

Отец отшутился про то, что Ник и Софа — идеальная пара. Пахло маразмом, но старшее поколение это не смущало. Лет до восемнадцати Ник отплевывался от этой идеи, произнесенной за второй бутылкой «Бурбона», но Софка вздумала повзрослеть и обратить на себя внимание. Это была подстава, пощечина, ирония, но Никита рад был плавать в своих новых грезах.

Зря папа шутил, зря. Рациональная Софа, будто специально ничего не понимала. И совесть себе отыскала. Виктор Пчёлкин! Валит импортным табаком. «Camel» какой-нибудь, курит, «Родопи» не станет. Видали мы таких…

Цепь на шее Софкиного приятеля говорила Милославскому, что парень в спортивном прикиде не так прост, как кажется. Ещё один Пума, на которого с пеной у рта орала грозная Марина Владленовн. Где она берет-то таких? Приполз же, мальчишка с какого-нибудь Западного Бирюлево. Читать людей без чужих подсказок студент института международных отношений умел, находя в этом чуть ли не любимое занятие.

Софа опять ничего не подозревала, занявшись поиском большой вазы в большом серванте с хрусталем. И отбирая у Пчёлкина красные цветы в газетной упаковке.

— Покурим? — неожиданном для себя предложил Пчёла, покинутый Голиковой, открывая перед Ником полупустую пачку «Самца».

— Пошли…

***

Сломанная обугленная спичка полетела куда-то в темноту улицы одним метким пчёлкинским броском. Ник поступил иначе — прикурил собственной зажигалкой «Zippo», привезенной из образовательной, прости Господи, поездки, где студент МГИМО чуть не оставил свою печень. В старости будет, что вспомнить. Если, конечно, печень не откажет от количества выпитого «Хереса» и тяжести службы на дипломатической ниве.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— У кого брал? — оценивающе присвистнул Витя, потягивая ментоловый дым. — Чё по чём? Ты, говорят, с Пумой знаешься, поди, он подогнал?

— Обижаешь, из самой проклятой заграницы, — Милославский предпочитал затягиваться «Marlboro», как и любой уважающий себя советский гражданин. — Я ж стажировался, с немцами.

— Еханный бабай, вот у Софки знакомства, — Пчёла же знал цену натурпродукту, и потому прикуривал обычными спичками, — но чё это я удивляюсь?

— А я смотрю, ты не зря про Пуму словечко обронил, — заметил Никита, пряча железную зажигалку в карман. — Кем будешь? Студент-технарь?

— А ты, вижу, пацан с юмором, Никитос, — Виктор не смог скрыть своего приглушенного смеха, — и давай сразу договоримся, без церемоний — Витя! Если уж совсем припрет, то зови Пчёлой, но Софка, знаешь, не любит этой кликухи, всё «Витя-Витя».

— Так-то лучше, — понимающе закивал Ник, — да ты не объясняй, сразу прознал, что к чему, — пока Никита обивал пороги института, его сверстники познавали жизнь иначе.

— Ты припозднился, правда, мы не ожидали, — у Пчёлы были собственные планы на вечер, — но вам послам закон не писан.

— Тебя бы в менты, раз так законы почитаешь, — Милославскому показалось или он не один видит все и насквозь, играя в угадывания намерений собеседника. — Не пробовал, а то вдруг?

— Времени трата пустая, нафиг! Не потяну!

Пчёла посмотрел в сторону гостиной. Софа вместе с Томой над чем-то снова хлопотали, а большие часы с кукушкой грянули половину двенадцатого. Ник затушил окурок о стеклянную пепельницу, и уставился в прохладную непролазную темноту. Только один фонарь тускло освещал небольшую улочку.

— Софка-Софийка! А ты… — Никита решился задать волнующий вопрос, занимающий его уже минут двадцать. Уж лучше сразу выяснить, а в его ситуации прямой подход был самым верным средством, — ты кем Софе будешь, Робин Гуд?

— А ты, толмач? Базаришь по-английски же?

— Базарят тётки на лавке, а я серьезным делом занимаюсь! Все-таки? Ещё один в нашем полку?

— Чё? — намного легче было сделать вид, что Витя ни хрена не понял. Именно — ни… хре… на… — Бля, знаешь, братан, я сегодня так здорово пил за здоровье Софы, так что ты с философией не лезь!

— Хорош прикидываться, скажи! Не гостайна?

— Лучше у Софки и спроси, почему Пчёла ей брат по разуму.

— Ну и у меня примерно тоже самое, — Ник мог ненадолго расслабиться. — Ладно, пошли, поздравим! — не расколет он сегодня этого крепкого орешка. — Вон, видишь, тачка белая? Могу потом даже до дома подвезти.

— Белее видали! — Витя похлопал широкоплечего Милославского по спине, выпроваживая хозяйским жестом в квартиру. — Давай, девчонки заждались!

— Если уж девчонки.

До дома Пчёлкин решил добраться на такси, но только после того, как этот интеллигент свалит восвояси. Бодаться с ним не хотелось. Где-то на уровне трезвого сознания Пчёла осознавал это, не включая по отношению к Голиковой ментора. Так и случилось: Ник не собирался задерживаться, невольно оставляя Пчёлу победителем в этой невидимой схватке. Но сдаваться Милославский не привык, выныривая в нужный момент из укрытия, как вор перед жертвой. Время покажет, у кого какой рубашкой упадёт карта.

Понял ли Витя, что не всё в этом мире будет принадлежать ему безраздельно? Или снова убедился в том, что ничего постоянного не бывает? На вопросительные взгляды Софки, Пчёла отмахнулся, обещая, что зайдет за ней завтра в пять. Она опять должна была ждать его на детской площадке со сломанными качелями, как и было заведено у них ранее.

Тома, оставшаяся вместе с Софой в пустынной праздничной квартире, не заметила на лице брюнетки ни капли смятения. Это вызвало большое облегчение. Никому не стоило делать поспешных выводов…

***

Будущие Холмогоровы светились, как два начищенных до блеска чайника, предвкушая насыщенную поездку. Лиза была рада, что могла показать Космосу город, где родилась и прожила первый год своей жизни. Ленинград давно приковал её к себе, заставляя возвращаться каждые полгода. Не домой, но на родной балтийский берег.