Концерт для скрипки со смертью - Синтия Хэррод-Иглз

Женат, и есть ребенок, отметил Атертон. Все лучше и лучше.

– Вы не обратили внимания на регистрационный номер, вероятно?

– Боюсь, что нет. Единственное – номер был из серии «У».

– Цвет?

– Ярко-красный. По-моему, он называется «вермильон».

И он рассказал свою историю. Он сидел в своей машине на автостоянке паба «Собака и Спортсмен», поджидая жену, работавшую в промежуточной смене на «Юнайтед Дайариз» в Скрабс-Лэйн. Они оба отдавали работе каждый свободный час, чтобы вместе сделать депозит на покупку дома. Теперь, когда у них был ребенок, они хотели иметь собственное жилье.

А кто присматривал за ребенком? Мама Дениз, которая жила в муниципальной квартире на Норт-Поул-Роуд. Вот почему они встречались в «Собаке и Спортсмене». Один тип из «Дайариз» подбрасывал по пути с работы Дениз сюда на своей машине, а тут она пересаживалась к Полу, и они вместе ехали забирать ребенка, а потом домой, на Лэтимер-Роуд.

В тот вечер он подъехал на стоянку чуть раньше обычного, так что он просто сидел в машине, наблюдая за потоком транспорта и высматривая машину с Дениз, когда на стоянку въехал красный «Роудстер». Девушка за рулем вела машину очень быстро и резко поворачивала, так что даже покрышки завизжали, когда она затормозила со всего ходу, а потом она поставила машину как раз напротив него. Когда она вышла из машины, он подумал, что она хорошенькая девчонка, но строит из себя крутую. Одета она была в жакет из ослиной шкуры, джинсы и короткие ботинки, отчего такую хорошенькую девчонку хотелось рассматривать еще дольше.

А в какое время это было? Да где-то без двадцати десять или около того. Он не смотрел на часы, но Дениз подъезжала обычно без четверти, и подъехала она больше, чем через пять минут. Но, может, и меньше.

Ну, значит, девчонка вылезла из машины и пошла к пабу, а потом перед ней оказался тот мужчина. Нет, он не видел, откуда тот подошел – он рассматривал ее машину. Он просто вроде как появился из теней между стоящими машинами. Она сразу остановилась, они перекинулись несколькими словами, а потом пошли обратно к машине, сели в нее и уехали. Вот и все.

Как выглядел тот человек? Ну, он не имел возможности хорошо рассмотреть его. Высокий, в плаще, с шарфом, и в такой коричневой шляпе, знаете, в каких лорда Осборна показывают по телевизору. Как они называются – трильби, кажется? Немолодой человек. Откуда он знает? Ну, просто такое впечатление. Кроме того, молодые люди не носят шляп, так ведь? Он не видел его лица, потому что шляпа и шарф вроде как бы затеняли лицо. Нет, он не думает, что смог бы опознать этого человека. Просто хорошо одетый человек среднего возраста в темном плаще и шляпе.

Показалось ли ему, что девушка знала того человека? Как она реагировала на его появление?

Молодой человек нахмурился, припоминая.

Да. Она знала его. Она не удивилась, увидев его. Хотя, погодите минутку – когда она только заметила его, она повернула голову и как бы быстро огляделась вокруг, знаете, будто проверяла, не следит ли за ней кто-нибудь. Нет, он уверен, никто из них его не заметил. Фары у него были выключены, а они даже не смотрели в его сторону. Просто в первую минуту он подумал, что человек вышел, чтобы ограбить ее – вырвать сумочку или что-то в этом роде, а она оглядывается, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Но это было не так, и все кончилось за какие-то секунды. Человек что-то сказал; девушка ответила; он сказал еще что-то; они пошли к машине и уехали тем же путем, каким она подъезжала, по Вуд-Лэйн в сторону Шепперд-Буш.

Атертон захлопнул блокнот.

– Мы очень вам благодарны, мистер Рингхэм. Вы оказали большую помощь полиции. А теперь, если вы вспомните что-нибудь еще, вообще что-нибудь, неважно, насколько обычным это вам покажется, вы, конечно, дадите мне знать. Позвоните мне по этому номеру.

– Да, конечно, но... послушайте, я не хочу быть втянутым ни во что такое, я ведь не обязан, верно? Я хочу сказать, я не могу опознать этого человека или что-то такое, у меня Дениз и ребенок, мне надо об этом думать.

Ладно, у всех свидетелей такие же проблемы, нельзя же требовать идеала, подумал Атертон и успокоил молодого человека целой тирадой, настолько же неопределенной, насколько долгой. Несколькими минутами позже, сидя в своей голубовато-серебристой «Сьерре» и направляясь к дому, где его поджидал огонь в камине, линяющий кот и изысканный ужин, он задумался над тем, как далеко их заведет то, что удалось узнать по этому делу. Вот уже появился Мистер Икс в зловещей шляпе-трильби. Сам Атертон никогда не доверял людям, носившим подобные шляпы. Ну, ладно, теперь им известно, что она имела свидание с убийцей в «Собаке и Мошонке», и хотя описание мужчины этим человеком мало что обещало в плане опознания, с тем же успехом этим человеком мог быть и Томпсон. Он как раз был таким театральным типом, что мог попытаться замаскироваться при помощи приметной шляпы и шарфа.

В любом случае, по меньшей мере теперь, они знали, что она приехала в Уайт-Сити на своей собственной машине. Может быть, стоило бы опросить жителей Барри-Хаус еще разок и поспрашивать подробнее о красном «Эм-Джи». Наверняка кто-нибудь да приметил такую выделяющуюся машину.

* * *

Атмосфера в доме была леденящей именно настолько, насколько он этого и ожидал.

Айрин одарила его злым взглядом и объявила:

– На ужин ничего нет, кроме того, что есть в холодильнике. Я не была удостоена чести знать, когда ты изволишь явиться, и я не намерена бесконечно готовить пищу лишь для того, чтобы потом ее выбрасывать.

– Хорошо, хорошо, все в порядке, – спокойно ответил Слайдер. – Я себе что-нибудь найду. – Даже произнося это, он уже в который раз подумал, что за столько лет совместной жизни Айрин так и не смогла привыкнуть к его непредсказуемому режиму работы, как не могла до сих пор примириться с тем, что приготовленная для него еда часто пропадает попусту.

Холодильник, вероятнее всего, содержал в себе продуктов не больше, чем операционный стол микробов, и не исключено, что по той же самой причине. Довольно давно Атертон намекнул ему на это, разумеется, другими словами и в другом контексте – о связи между отсутствием сексуальных отношений и одержимостью гигиеной.

Дети были дома, и у них были в гостях друзья, поэтому у Слайдера была возможность использовать это обстоятельство как ширму, что он уже практиковал и раньше. Он спросил Мэтью о футбольном матче и покорно выслушал подробнейший отчет, в котором жестикуляция играла роль, пожалуй, большую, чем слова. Приятель его сына, насморочный и страдающий аденоидами мальчик по имени Сайбод, волосы которого были настолько рыжими, что казались покрашенными, повторял весь рассказ, отставая от Мэтью на секунду, так что Слайдер воспринимал повествование, точнее, пытался его воспринять, с сомнительным успехом, как если бы слушал пластинку с нарушенным стереоэффектом и сбитой синхронизацией.

– Так, значит, вы все же выиграли или нет? – спросил он в конце концов, так ничего и не поняв.

– Ну да, выиграли, – подтвердил Мэтью с обеспокоенным выражением и нахмурился, – и если мы выиграем еще в следующую пятницу у «Бэверли», то мы выиграем сам «Щит». Только они уж очень хороши, и если мы сделаем ничью, то будет подсчет соотношения голов, а с голами у нас не очень здорово. – По его переживаниям было очевидно, что всю ответственность за такое неудачное положение их команды он почему-то считает возложенной на его плечи. Да, подумал Слайдер, каков отец, таков и сын.

– Ладно уж, даже если вы и не выиграете, это не будет иметь значения, если только вы сделаете все, на что способны, – заявил Слайдер, честно играя роль умудренного годами родителя. Мэтью и Сайбод уставились на него с выражением крайнего удивления подобной невежественной глупости.

– Но, пап, это ведь «Щит»!.. – начал было Мэтью в отчаянной попытке донести эту ценную мысль до бесчувственного отца. Но Слайдер поторопился опередить его:

– Мэтью, это ведь баббл-гам, то, что ты жуешь? Сколько раз я тебе говорил, я не желаю, чтобы ты жевал это отвратительное барахло. Выплюнь сейчас же и выкинь!

– Но ты же разрешаешь мне жевать обычную резинку, – запротестовал Мэтью, – только с обычной резинкой не выдуешь приличный пузырь.

– Обычная резинка совсем другое дело. – И зачем я это сказал, подумал Слайдер. Теперь следующий вопрос будет – а почему? Собственно, Слайдер и сам не знал – почему, а единственной причиной запрета на баббл-гам было его личное предубеждение, поскольку запах от этой жвачки напоминал ему запах резиновой маски, которую надевали ему на физиономию, собираясь дать наркоз в стоматологической клинике в далекие дни его детства. Поэтому он предпочел найти спасение в простой, но внушительной демонстрации родительской власти.

– Пожалуйста, не спорь со мной, Мэтью. Просто сделай то, что я сказал. Вынь ее изо рта и выкинь, пожалуйста... только сначала заверни во что-нибудь, – добавил он, когда Мэтью с тяжелым вздохом двинулся к кухне. Сайбод последовал за приятелем, и тут Слайдер ощутил на себе взгляд Айрин, без слов говорящий: «Боже, как же ты любишь разыгрывать роль строгого отца, правда? Ну прямо настоящий Человек Действия, правда, только тогда, когда надо покомандовать двумя детьми».