Студёная любовь (СИ) - Билык Диана

Пряди недовольно зашептались и послушно перестроились на затылок.

— Это обманчивое магическое влияние, — проговорила я сквозь зубы. — Я не хочу такие отношения. Не хочу такой любви.

— Да кто нас спрашивает?! — внезапно вспыхнула Лимия и, опомнившись, прикрыла губы рукой. — Извини, я… не должна об этом.

— Договаривай.

Девушка поежилась, встревоженные волосы сплелись на одну сторону. Лимия подумала, уставившись в пол, а потом коротко кивнула и продолжила:

— Когда нас с Данилом связало, я думала, что смогу противостоять, откажусь от истинности. Всего-то, — она горько улыбнулась, — переспать с другим партнером. — Горько посмотрела на меня и отвернулась в окно. — Я заставляла Даниила это сделать, принуждала… не спрашивай, как, — хозяйка спрятала радужки за густыми ресницами. Одинокие слезы, что скопились в уголках глаз, скатились по ее бледной коже и сорвались на острые ключицы, а голос сел: — Только дракон не захотел другую. Сказал, что лучше умрет.

— Ваши метки не реализованы до сих пор? — удивилась я.

— Если бы, — последнее почти исчезло в отчаянной сипоте.

Лимия поднялась и, шурша черной юбкой, заходила по комнате.

— Знаешь, что заложено в истинной связи? — на последнем слове девушка скорчила рожу, а в ее ясно-зеленых глазах закружилась тьма.

— Продолжение рода, — выпустила я сухие факты, от которых воротило. — Я читала вчера об этом. И, слава Шэйсу, со мной такое не случилось, вчера алые дни начались.

Хозяйка кивнула. Она помнила об этом, потому что сама лично принесла в мою комнату успокаивающий отвар и мотки марли.

— Потому тебя к принцу так и тянет. Это суть метки. Пока ты не забеременеешь, тяга будет невыносимой. И… чем дальше, тем хуже. Некоторые сходят с ума.

Я резко поднялась и приблизилась к окну, надеясь, что взгляд на бесконечное белое покрывало успокоит мою тревогу и угомонит жар, что даже с недомоганием и кровотечением не прошел.

— Зачем богам наши дети?

— Не знаю, — хозяйка пожала плечами. — Будущее невозможно приоткрыть, но у всего есть великий замысел. В это верит Даниил. — Лимия криво усмехнулась. — Вроде взрослый мужик, а до сих пор дружит со сказками.

Нательные рисунки на ее лице вдруг окрасились лимонным светом, засияли, подкрашивая кожу нежным оттенком, будто лотта прошелся по ней кончиком кисти.

Я проследила за взглядом хозяйки. На площади около колесницы стоял Данил в черной дубленке, покрытой снежинками, будто сахарной пудрой, и, запрокинув голову, смотрел в нашу сторону. Даже отсюда получилось рассмотреть, как сияют восторгом его серый и голубой глаза. Он будто почувствовал, что мы в библиотеке. Взгляд безошибочно нашел одно из шести окон большого помещения и Лимию, что тут же отшатнулась и спряталась в тени тяжелых штор.

Рядом с Даниилом стоял наследник. Синарьен тоже пялился вверх, но его глаза искали не хозяйку, они упрямо смотрели на меня.

Наши взгляды на мгновение скрестились, зазвенели, будто металл о металл, и я не смогла вдохнуть.

Задыхаясь, повернулась спиной к стене, запуталась в фалдах штор. Меня трясло и подкидывало, а в животе стало так горячо и сладко, что я едва удержалась на границе реальности и не побежала к принцу в объятия.

— Скорее всего, — будто из-под воды заговорила Лимия, продолжая тему, — миру нужны сильные маги, наше потомство.

Я не сразу смогла ответить. Несколько раз медленно выдохнула и, набрав в грудь горячий воздух, почувствовала, как сердце Синарьена беснуется под ребрами. Если я разорву метки, оно вернется к нему, и мне станет легче… Но вернется болезнь и вечный холод.

Готова ли я снова страдать и мучиться?

— Какому миру? — с силой вытолкнула слова из горла. — Вашему или нашему? Или Земле? Насколько я поняла, по рассказам Дани, там волшебства вообще нет.

— Есть, но о нем принято не говорить, потому что посчитают сумасшедшим. Всем мирам, я думаю… — мрачно сказала Лимия и приподняла голову. Она неподвижно стояла у окна и смотрела вперед, игнорируя взгляд своего истинного.

На миг показалось, что в ее глазах вспыхнуло сиреневое пламя. Оно словно отражало то, что происходило снаружи, но когда я перевела туда взгляд, на горизонте была лишь полоска темно-синей тучи, как предвестник снегопада. И где-то вдали, практически утонувшей за снежными склонами, все еще трепыхалось ядовитое пламя Черты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты говорила, что Черта — это и есть источник болезни.

— Лишь предположение. Я точно не знаю и до сих пор не понимаю, как ты смогла победить черноту и не погибнуть. Это чудо.

— Чудо, которым не управляю, — я потерла озябшие плечи. Мне не было холодно, но дрожь не проходила. Будто мною завладел лихорадочный жар, а после того, как я поглотила болезнь слуг, его стало в разы больше.

Меня распирало. Сегодня ночью почти не спала. Любое прикосновение к голой коже вызывало порочные видения. Настолько сильные, что я под утро с трудом отличала явь ото сна. Крутилась, стонала и взлетала на пики удовольствия, стоило отпустить себя.

Утром проснулась изможденная и разочарованная. Почему я такая слабая? Почему тело такое чувствительное и не подчиняется разуму?

Стоило за завтраком увидеть Синарьена, задумчивого и бледного, меня вновь понесло бурной рекой похоти. Поесть не смогла, сбежала к себе. Спасала только легкая слабость из-за алых дней. В эти периоды все-таки не до интимных ласк.

— Унна была самой маленькой в нашем замке, — заговорила Лимия, с тоской глядя на горизонт. — Юная крошка, способная драконица, маг воздуха, веселая и честная. Мы тогда, — голос хозяйки дрогнул, — сильно поссорились с Данилом. Он улетел в грозу за пределы замка. Это очень опасно в наших землях, и я испугалась… — Девушка сжалась, волосы рухнули вниз плетьми и перекрыли бледные щеки. Рисунки едва замерцали сквозь серебряные пряди. — Он нужен был мне. Я приказала Унне вернуть засранца, — Лимия вдруг задохнулась слезами и, закрыв ладонью губы, словно закричала, но не издала и звука. Отвернулась. Сжалась.

Я подошла ближе и ласково погладила ее плечи, но Лимия не успокаивалась и, не глядя на меня, перешла на рваный крик:

— Ун-на метнулась… следом… и… они оба попали… в черный вихрь. Даниил едва вытащил мою девочку оттуда, но… — голос снова пропал. Лимия всхлипывала и позволяла слезам скатываться по скулам. — Малышка… все равно погибла… из-за болезни. Если бы ты была рядом, Любава… — девушка вскинула голову и посмотрела мне в глаза, — если бы прилетела в наш мир чуть раньше… она бы выжила. Возможно… был бы шанс.

Хозяйка совсем поникла, от ее состояния мне стало тоскливо и больно. Я потянула Лимию к креслу и, присев напротив, согрела ее худые и ледяные ладони дыханием.

— Жаль, что меня не было рядом в то время… Я бы обязательно попыталась. Унна была для тебя так важна? Сестра? Дочь?

— Нет, просто родная душа. — Лимия дрожащей рукой убрала волосы на плечо, они послушно легли на спину, но тут же стянулись в шаль на плечах, будто пытались согреть и уберечь хозяйку. Стерев влагу со щек, она посмотрела на мокрые пальцы. — Девочки все для меня, как дочери. И ты… — сдержанно улыбнулась и, подобравшись, встала. — Просто Унна была особенной… Малышка совсем.

Хозяйка немного помолчала, расправила плечи и тяжело выдохнула.

— Нужно готовится к Новому году, а я никак не могу взять себя в руки, все думаю и думаю о потере… Теперь словно не хватает чего-то в груди. Скоро Хэльга с Тарисом вернутся, должны провизию привести и… елку.

— Она для салата? — я решила подхватить другую нить разговора, чтобы Лимия немного отвлеклась. — Или высадить хотите перед замком? Но холодно же…

— Увидишь, я сама толком не знаю, как выглядит земной праздник, на Ялмезе нет таких обычаев. Даниил все сделает. Он обещал, что девочки оценят. Ты же видишь, что возле замка почти ничего не растет, одни камни… Так уже несколько лет подряд. Земля умирает… Цветы на распускаются… Плодов нет. Хорошо, что есть возможность возить продукты с континента и сохранять их магией стихий. Если пустошь объявят зоной карантина из-за черноты, мы все здесь погибнем. Придется отпустить девочек.